Нахмурив брови, я отняла одну свою руку от его шеи и просунула её под пиджак, следуя его инструкции. Мы продолжали медленно двигаться из стороны в стороны, пока я не нащупала небольшую картонную коробку, спрятанную под его одеждой. Мои движения прекратились, и мы оба замерли, когда я слегка высунула наружу пачку Chapman Gold из-под ткани его пиджака.
Мои губы растянулись в растерянной улыбке, и я подняла взгляд на Себастьяна, который уже смотрел на меня.
– Для меня?
Он коротко кивнул. Я сжала пачку в руке, а затем положила её обратно в карман, не отрывая от него своих глаз.
– Балкон? – наконец решив что-то сказать, спросил он.
***
Я не думала, что Себастьян обратил внимание на то, что именно я курила. Но он запомнил. Фирма, вкус, всё было точно, как я любила.
Помню, как сама была удивлена, увидев в его руках пачку Chapman Classic на помолвке Сантьяго. Я пропитывалась вкусом ванили с лёгким шлейфом корицы, когда массивное тело неожиданно появилось рядом со мной. В ту же секунду я затушила сигарету, но, испугавшись, не проронила ни слова. Себастьян в свою очередь облокотился на перила, вытащил из моих рук пачку и закурил новую сигарету, а после чего сразу же передал её мне.
Это был первый раз, когда мы разделили курение на двоих.
Он молчал, как это обычно было, но его действия говорили, что он вовсе не осуждал меня, как с большей вероятностью мог сделать любой другой, найдя меня там.
Мужчинам редко нравились курящие женщины. А в нашем обществе особенно.
Только… почему они имели на это право, а мы нет?
Мама бы осудила каждого, кто сказал бы ей или мне, что мы не могли делать то, что делали мужчины. А после папа бы убил их.
Убежав подальше от гостей, мы с Себастьяном спрятались на одном из балконов коттеджа, находящемся на территории, и чтобы окончательно спрятаться от любопытных глаз, уселись на пол, вытянув ноги. Но сначала мужчина снял свой пиджак и расстелил его на месте, предназначенном для меня. А затем мы молча наслаждались процессом, пока спустя пол часа не вернулись обратно и не стали ловить на себе взгляды людей, которые думали, что знали, чем именно мы занимались. Спустя ещё несколько танцев и разговоров о будущем, которого у нас с Себастьяном не было, нам наконец позволили отправиться домой, чтобы провести нашу первую брачную ночь.
Квартира Себастьяна находилась в центре города в пару минутах езды от моего прошлого дома, и это было очень плохо. Потому что если он любил не званных гостей, то Доминик заставит его их возненавидеть, навещая нас чаще, чем мы только сможем себе представить.
Мужчина вёл меня за руку, крепко сжимая её, ровно до момента, пока мы оба не вошли в лифт.
Там, где люди не могли видеть нас, мы могли не притворяться молодожёнами.
Прямо сейчас я очень хорошо понимала, почему Талия так сильно ненавидела ложь. Моя новая жизнь стала синонимом к ней. Хотя и старая особо ничем не отличалась. За пределами нового дома и в местах, где был кто-то не из круга моей семьи, я должна была лгать.
О себе. О нём. И о нас, которых не было.
– Ты можешь выбрать любую комнату на втором этаже, – объяснил мне мужчина, устало стягивая пиджак со своих широких плеч и проходя дальше по квартире.
Я наклонилась, расстегивая застёжки на лодыжке, собираясь скорее освободиться от своих туфель. Волосы стали лезть мне в глаза, и я подула на них, отгоняя пряди от своего лица.
– Одна из них должна быть твоей, верно? – почувствовав накатившее давление, напомнила я.
– Да.
– Если я случайно выберу её, то…
– Тебе придётся спать со мной, – закончил за меня Себастьян.
По моей спине прошли мурашки от его тона, и я ошарашено медленно выпрямилась, вылезая из обуви. Локоны, которые ранее закрывали мне обзор на мужчину, вновь легли на плечи, и я могла чётко видеть его, остановившегося в паре метров от меня.
На нём уже не было пиджака, верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, позволяя ему дышать свободнее, а рукава закатаны до локтей, оголяя татуировки.
Тонкие чёрные полосы находили своё начало у его кистей и поднимались вверх по мускулистым рукам, пропадая под одеждой.
Где был их конец?
Они выглядели так, словно настоящая тьма текла по его венам и это было так завораживающе, что я не могла отвести своих глаз, желая подойти поближе и узнать, так ли это на самом деле.
Я громко сглотнула, понимая, что он стоял и ждал, когда я перестану так явно глазеть на него.
– П-правда? – заикнувшись, спросила я.
Секунды, что он молчал, казались часами, и тянулись так долго, что я начала думать, что моё бешено колотящееся сердце просто не выдержит этого.
– Конечно, нет, – образумил меня он. – Я просто найду для себя другую.
Я открыла рот, чувствуя себя глупо.
С чего я вообще решила, что мы можем спать в одной постели? Боже Мой!
С тех пор, как мои босые ноги ступили на пол, подол платья также оказался на нём. Я ухватилась за ткань на своих бёдрах и потянула её верх, быстро шагая в сторону лестницы, ведущей к нашим спальням, проходя мимо Себастьяна, желая скорее скрыть от него свой стыд.
Он всё также оставался на своём месте и, может быть, мне казалось… но я чувствовала его взгляд на себе.
Он обдумывал то, почему я поверила его ранее сказанным словам? Или…
– Ты была очень красива сегодня.
Внезапное признание Себастьяна заставило меня остановиться на одной из первых ступенек лестницы. И сначала мне показалось, что мне послышалось, но когда он продолжил, все сомнения на этот счёт испарились:
– Не удивительно. Ты всегда красива.
Я поджала губы, стараясь скрыть свою счастливую улыбку, и немного повернула голову, чтобы взглянуть на него. Он полностью был обращён в мою сторону и не спускал с меня своих глаз.
– Спасибо.
Раньше мне никогда не удавалось слышать от него комплиментов в чью-либо сторону. Даже в мою. Поэтому это так поразило меня.
Мы молча смотрели друг на друга, не чувствуя ни капли смущения, пока его спокойный низкий голос не разрушил тишину, воцарившуюся между нами:
– Спокойной ночи, Джулия.
Я легко улыбнулась ему, а затем, отвернувшись и ещё чуть выше приподняв своё платье, помчалась вверх по лестнице, прошептав:
– Спокойной ночи, Себастьян.
Глава 3
– Можешь хотя бы ты мне объяснить, что происходит? – устало чуть ли не взмолилась я.
Мы с Амелией созванивались примерно раз в две недели, что было удивительно для нас обеих, потому что она не выносила разговоров по телефону, но делала это со мной.
Её лицо выдавало явное раздражение, молочно-шоколадные волосы лежали на плечах и выходили за пределы возможности камеры, а платье цвета слоновой кости с рюшами подсказывало, что она собиралась убираться из дома.
Я почти не могла поймать её карие глаза, а когда делала это, она отводила их в сторону, продолжая ворчать.
– Он пытается добиться того, чего в априори не существует.
Я тяжело вздохнула, облокачиваясь на спинку стула, внимательно слушая её.
– Сантьяго мучает меня на протяжении больше полугода. Неужели за это время нельзя было понять, что он уже давно проиграл и попусту тратил своё время?
– Его второе имя – упорство. Разве тебе не известно?
– Я не интересуюсь им, – выпалила девушка. – Мне плевать. От нас двоих требуется лишь одно, а он и то не может это выполнить.
Я перевела свой взгляд, наблюдая за несколькими мужчинами, которые заносили охапки цветов, которые поступали в честь поздравления нашей с Себастьяном свадьбы, в холл, на который открывался вид из кухни, в которой я была.
– Поставьте здесь, – шепотом проинструктировала я, показывая место в дальнем углу подальше от моих глаз.
В моём доме никогда не было столько полумёртвых цветов и сердце обливалось кровью от осознания того, что мне придётся смотреть на них в течении нескольких дней, пока они окончательно не умрут.
Зачем люди издевались надо мной?
Амелия продолжала рассказывать мне о выходках Сантьяго, которые больше были похожи на привлечение её внимания, нежели уничтожение нескольких нервных клеток, и я слушала её, пока высокая фигура резко не появилась из-за угла, забирая всё моё внимание себе.
Себастьян застегивал запонки на манжетках своей белой рубашки, поверх которой уже висела кобура с двумя пистолетами. Его татуировки едва просвечивались сквозь неё и мне хотелось, чтобы он снял эту вещь, и я, наконец, могла получше разглядеть их. Чёрные волосы были влажными, что подсказывало мне, что он принял душ немного ранее.
Когда я проснулась, дома было тихо, но я знала, что он ещё не уехал на свою работу, на которой его поджидал мой старший брат, строчивший мне смс целое утро: «Твоё настроение от одного до десяти?». Отвечать меньше десяти мне не следовало, иначе Себастьяна ждали бы пытки, поэтому я ответила: «Одиннадцать!».
Доминик не успокоился и ещё несколько раз предложил мне вернуться домой, а ближе к обеду развестись с мужем и забыть об идиотском плане, который мы воплощали в жизнь.
Я пообещала пообедать с ним и Авророй, чтобы немного успокоить его.
Реакция Доминика была более чем понятна. Я была не просто его сестрой. Он воспитывал меня, как родитель. Учил жизни и рассказывал о том, с чем я могла столкнуться в нашем мире. Большинство считали его отношение ко мне гиперопекой, но они не знали, что я добровольно решила пожертвовать частью некой свободы в пользу своей безопасности.
Заметив меня, Себастьян молчаливо кивнул мне и прошел мимо, направляясь дальше по кухне. Я следила за тем, как он наливал себе черный кофе. Его широкая спина была излишне напряжена, и я заметила несколько капель воды, скатывающихся с волос и проникающих под ворот рубашки.
– Заставь его прекратить, – слова Амелии отдались в моих ушах, и я, наконец, смогла оторвать свои глаза от мужчины, который уже поворачивался на своём месте с маленькой чашкой эспрессо в руках.
– А?
– Он прислушивается к тебе, – напомнила девушка. – Скажи ему прекратить.
– Ты – другой случай, Амелия. Он не перестанет стоять на своём, даже если его отец выйдет из могилы и попросит его об этом.
При упоминании дяди Мартина моё сердце кольнуло от боли, и я сжала кулак, впиваясь ногтями в мягкую ладонь.
– Может, всё-таки… – но мне даже не дали возможности договорить, потому что экран неожиданно погас и лицо девушки исчезло.
Я нахмурила брови, снимая телефон с подставки.
У неё села зарядка? Амелия не могла просто взять и бросить трубку, как ребёнок. Это не входило в её список возможных действий.
– На твоём счету закончились деньги?
Глубокий мужской голос заставил мою спину покрыться мурашками, и я подняла глаза, чтобы вновь взглянуть на Себастьяна.
– Иначе почему ты подрабатываешь семейным психологом, Джулия?
Себастьян скрестил руки на груди, придерживая в одной из них чашку, ожидая моего ответа. Его глаза обладали бледно-голубым оттенком, заставляющим меня на полном серьёзе задуматься о том, что с их помощью он мог пробираться в человеческие души. Но прямо сейчас меня привлекало кое-что другое.
Моё имя.
Он произносил его не так, как делали все остальные. Когда оно слетало с его губ с толикой акцента именно на нём, оно казалось особенным. Мужчина ставил ударение на предпоследний слог и иногда мне даже казалось, что при произношении его он использовал акцент одного из языков, которых знал.
– Они мои друзья, – пожимая плечами, ответила я. – Моя обязанность —помогать им.
Он сделал небольшой глоток и медленно поставил чашку на гранитную кухонную столешницу.
– Надеюсь, они отвечают тебе взаимностью, – с нотками строгости в голосе, ответил он.
– Конечно, – улыбнулась я.
Сантьяго не просто помогал мне. Он спасал меня.
То время, что я жила в Калабрии, именно он вытягивал меня из состояния, в котором я утопала. Нравилось мне это или нет, он всё равно вытаскивал меня из дома, разговаривал со мной даже тогда, когда я отказывалась от ежедневных созвонов с Домиником, проверял и следил за мной.
То, что я сидела здесь, было его заслугой.
С Амелией же у нас были немного иные отношения.
Не думаю, что она считала меня своим другом. Хотя то, что она хотя бы говорила со мной, было уже большим шагом в наших отношениях, потому что я не видела, чтобы она добровольно шла на контакт с кем-то.
Экран моего телефона загорелся, и я моментально приняла звонок.
– Извини, – раздраженно произнесла девушка. – Это не похоже на меня.
– Очень непохоже, – подчеркнула я, поняв что она всё-таки бросила трубку прямо посередине нашего разговора.
