Роман Черкашин "Остров"

Всё бы ничего, мало ли что бывает на выпускных вечерах, но на следующий день никто из двадцати уехавших, дома не объявился. Пока ждали, искали, пока кто-то рассказал, куда те собирались, прошёл целый день. Наступил вечер, но кто может удержать родителя, потерявшего своего ребёнка? С прожекторами, фонарями, даже с факелами они отправились на поиски. Но на острове не было и следа ночной гулянки. Никого так и не нашли, и никто так и не вернулся назад.

Марсель был очень удивлён рассказом, а ещё больше тем, что Поль умолчал об этой истории. Может быть потому, что не был свидетелем этому инциденту. Кристоф засмеялся и ответил, что это никогда не мешало старому пьянице рассказывать так, будто он сам принимал участие во всех событиях. Скорее всего, эту историю он приберег, рассчитывая рассказать позже.

Выбраться на остров смогли только на выходные: в другие дни у Кристофа не получалось.

Всю дорогу он нудил, что останется только до заката, и ни в коем случае не будет уходить далеко от берега, но Марсель видел, что приятель тоже захвачен приключением. Ему не терпелось оказаться в том месте, про которое до сих пор многое слышал, но так ни разу и не видел.

Марсель завёл катер в бухту и выловил поплавок якорного троса. Взял трос, крепившийся к катеру, и связал их концы якорным узлом. Он еще после первого посещения острова оставил якорь на дне. Так ему было удобнее соблюдать дистанцию для швартовки судна. На вопрос Кристофа о приливах и отливах, Марсель отмахнулся и важно объяснил: глубина большая, а амплитуда этих природных явлений у них на Маскареновых островах минимальна, и потому не стоит из-за них волноваться. После этого скинул с носа судна ещё один нейлоновый трос, прыгнул на остров сам и закрепил катер на полуштык к ближайшей пальме. Он вдруг переполнился гордостью за то, что знает что-то больше других, умеет то, чего не умеют другие. Марсель почувствовал себя важным и значимым и это ему неожиданно понравилось. Словно хозяин острова, он предложил Кристофу присоединиться к нему: прыгать или сразу на сушу, или в воду. Здесь глубоко, камней нет, только у берега резкий обрыв, как в бассейне, но зато потом мягкий выход из воды по песочку.

Марсель любил тишину острова, но сидеть на берегу, просеивать песок между пальцев и при этом разговаривать, он полюбил не меньше. Кристоф оказался более открытым, чем он сам. Постепенно, слушая его болтовню о жизни, о семье, планах и мечтах, Марсель и сам стал открываться ему.

Он рассказал Кристофу о матери и сестре, что остались на континенте, о том, что отца почти никогда не бывает дома и он, Марсель, предоставлен самому себе. Ему редко бывает скучно, он всегда находит себе занятия, но порою всё-таки бывает тоскливо по тем прошлым временам, когда жили вместе всей семьёй. Кристоф, у которого ситуация была полностью противоположная, заявил, что хотел бы так пожить хотя бы день, а за неделю такой жизни – отдал бы все свои сбережения.

Однажды Кристоф попробовал включить радио, но оно, как и мобильные телефоны, здесь не работало. И если сбой в работе мобильных можно было объяснить отсутствием вышек, или их удалённостью, то почему не работало радио объяснить так и не смогли.

Для Кристофа это был вызов, и в другой раз он захватил с собой проигрыватель и колонки. Однако через несколько часов, ребята выключили музыку. Здесь, на острове, она была точно не к месту. Музыка не давала друзьям радости и веселья, она только вносила дискомфорт в умиротворенное состояние души. Марсель предположил, что здесь, возможно, хорошо было бы слушать классику, но для скрипок и виолончелей его музыкальный вкус ещё не созрел. Кристоф, смеясь, его поддержал.

Позже решили исследовать береговую линию острова. Кроме клочка песчаного пляжа она мало чем отличалась от береговой линии Реюньона, – обрывистая и каменистая. С противоположного края острова берег был высокий и скалистый, и причалить было практически невозможно. Как и взобраться на остров. Но теперь они с уверенностью могли сказать, что ширина острова около километра, а длина немногим больше.

Так постепенно, их приятельские отношения переросли в дружбу. Когда Марсель был уверен, что Кристоф не болтает языком направо и налево, то рассказал ему про домашний секрет, – не только свой, но и отца. Секрет, которым не столько хотелось поделиться, сколько – если быть откровенным, – похвастаться.

Через месяц после того, как они переехали жить на Реюньон, к отцу приехал друг, военный, и привёз в подарок беретту 93R. Когда-то они вместе служили, но отец ушёл из армии и устроился на фирму, а друг остался и дослужился до звания commandant. Марселя очень привлек пистолет, и он разглядывал его при каждом удобном случае. Отец, заметив это, в первую очередь произнёс речь об опасности огнестрельного оружия вообще и автоматического в частности. А закончил словами: «Автоматические пистолеты нельзя хранить дома, и поэтому про него никто не должен знать». Однако, несмотря на все предостережения, отец считал, что каждый мальчишка должен уметь обращаться с оружием, а поэтому оплатил членство в стрелковом клубе для себя и сына. После возвращения из очередной командировки, отец обязательно брал Марселя с собой попрактиковаться в меткости и умении владеть оружием. Пользовались они только тем огнестрелом, что имелся в клубе, но вот из беретты никогда не стреляли, а Марселю очень этого хотелось.

Рассказав всё другу, Марсель ещё раз попросил его случайно нигде не проговориться, а пока секрет остаётся в секрете, можно, если Кристоф не против, пострелять и на острове. Кристоф оказался не против, а очень даже за! В возбуждении уже придумывал, во что бы пострелять и где это сделать удобней. И тут Марсель вспомнил, что у отца лишь три обоймы, и на наполеоновские планы Кристофа, этого, очевидно, не хватит. После этого сообщения, друг впал в уныние, но вскоре пообещал что-нибудь придумать.

Однако поиски патронов оказались не таким лёгким делом, как им представлялось. Все идеи, после размышлений, были отвергнуты как опасные. Денег можно было лишиться, здоровья тоже, а патроны не получить. Найти боеприпасы помог старик Поль.

После того как Поль отказался ехать на остров и к тому же пытался отговорить от этого Марселя, парень редко заходил к старику. Но случайная встреча в магазинчике Луи привела к тому, что Марсель попросил совета у старика, а тот, усмехнувшись, спросил лишь калибр и сумму, которую они готовы заплатить. Узнав всё, что нужно, Поль предложил Марселю зайти к нему на следующий день.

Сутки Марсель с Кристофом провели как на иголках. Когда подошло назначенное время, они оба пришли к старику Полю. Друзья выложили на столик, за которым выпивал и покуривал старик, деньги, а Поль выставил картонную коробку с двумя сотнями девятимиллиметровых патронов. На вопрос, почему он их выручил, старый пьянчуга ответил, что просто помог друзьям избежать злоключений на свою задницу, которые так или иначе они бы точно нашли.

Ребята пожелали ему хорошего вечера, положили коробку в рюкзак и потащили на катер, чтобы там спрятать свой боезапас.

А через два дня отец Марселя отправился в командировку, и пришло время пострелять из грозной беретты.

Дверь в кабинет отца, где в ящике письменного стола хранился пистолет, Марсель научился открывать ещё тогда, когда несколько раз таскал у отца спиртное для Поля. А вот с самим ящиком пришлось повозиться.

В полдень, с холщовой сумкой в руке, где между двух не очень толстых книг лежала беретта, Марсель ступил на слегка поскрипывающие доски пирса. Кристоф уже ждал в катере, и ему не терпелось вытащить оружие, рассмотреть, почувствовать его смертоносную тяжесть в руке. Однако Марсель попросил подождать до острова, вдруг кто-то увидит, а это, несомненно, повлечёт за собой много разных неприятностей.

Став у острова на якорь, Марсель достал пистолет и для начала рассказал Кристофу, что ему не нравится в легендарной беретте. Во-первых – удлинённое дуло. Из-за этой особенности он сомневался, что его можно незаметно носить с собой. Во-вторых, рукоять пистолета немного удлинялась вставленной обоймой. Кроме этого, сзади рукоятки имелось ушко для крепления съёмного плечевого упора, но отцовский военный друг его не привёз, сказав, что с ним оружие выглядело бы громоздким. Марсель помнил, как он говорил, что для лучшего контроля над оружием вполне хватит и передней складной рукоятки, расположенной перед спусковой скобой.

Но Кристофу в пистолете нравилось всё. Он называл его не немного громоздким, как Марсель, а внушительным, впечатляющим и другими лестными эпитетами. Марсель смотрел, как друг упивается оружием и хохотал. Он показал Кристофу на левой стороне рамки пистолета предохранитель и переводчик режима огня, а на правой – механизм управления режимами. Вот только не был уверен, слышит ли его друг. Кристоф выглядел, будто загипнотизированный оружием: не сводил с него глаз и постоянно гладил рукой. Тогда Марсель, которому самому не терпелось, дал разрешение перейти к стрельбе.

Кристоф тут же развил бурную деятельность. Вытащил из-за сидений катера десяток мишеней, разрисованных им из баллончика, прыгнул на остров и стал устанавливать их в золотистом песке. Его суета и волнение забавляли Марселя, но насмехаться он не стал, а присоединился к другу. К тому же ему очень хотелось выстрелить из беретты первым. Они разместили несколько мишеней в песке и несколько на скалах над водной стихией океана, и Марсель взял оружие в руки.

Ему не очень нравилось на стрельбище: взрослые норовили показать себя и поучить молодого парня, а ещё потому, что там было шумно. Зато здесь Марсель показывал себя искушённым стрелком. Учил в разных мелочах Кристофа и постоянно одерживал верх в меткости. Всё-таки обучение взрослых, даже снисходительно-навязчивое, не прошло даром, – он научился отлично попадать в цель. Марселю больше нравилась одиночная стрельба, Кристофу нравилась любая, но предпочтение он отдавал стрельбе очередями. При этом пистолет приходилось держать двумя руками, за рукоятку и складную рукоять под дулом.

Вопреки ожиданиям, Марселя приятно удивила небольшая отдача пистолета, небольшой подброс при выстреле, и огневая мощь, от которой мишени быстро превратились в деревянные ошмётки. Тогда несколько выстрелов досталось пальмам, и почва под начинающими стрелками впервые ощутимо содрогнулась. После этого по деревьям больше не стреляли, а Кристоф – из деревяшек, привезённых с собой, – быстро сделал ещё пяток мишеней. Они много экспериментировали: стреляли из положения лёжа, стоя, пытались стрелять с бедра, с разворота, и не заметили, как из двухсот патронов осталась лишь четвёртая часть.

По прибытию на Реюньон они снова обратились к Полю. Старик не отказался продать ещё патроны, но только через две недели. И Кристофу, и Марселю было невыносимо ждать, но всей суммой они не располагали, и потому согласились на этот срок. Когда через две недели забирали боезапасы, Поль предупредил, что больше он этого делать не будет. Друзья расстроились и строили планы, как уговорить упрямого старикана продолжить снабжать их девятимиллиметровой забавой, но так ничего и не придумали.

Как они не старались растягивать удовольствие в стрельбе, но патроны всё-таки закончились. Марсель – уже подуставший от всей этой суеты и стрельбы, от частой чистки оружия, чтобы отец не почувствовал запах дыма, – сказал, что пришло время продолжить то, ради чего они сюда приезжали изначально.

Копали теперь попеременно, и работа шла гораздо быстрей и веселей. Они разбили всё побережье на квадраты и работали с полудня и до заката. Поскольку уже на другой день (Марсель проверял) там, где они копали, следов не оставалось, пришлось нарисовать нечто вроде карты побережья и отмечать места работ на схеме.

Идея, что ни один пират не был идиотом, и ни за что не стал бы закапывать сокровища недалеко от берега, пришла в головы обоим одновременно. Поэтому постепенно они уходили от берега всё дальше, продвигаясь к плато острова. И всё больше и больше этим увлекались, хотя ни тот ни другой уже не верили, что найдут хоть что-то, кроме истлевших костей пропавших людей. Так продолжалось пока не случилось то, после чего Марсель заверил Кристофа: сколько бы лет не прошло, сколько бы между ними не было километров, стоит тому лишь позвонить или написать, он примчится и разобьётся в лепёшку, чтобы помочь другу.

В тот день копали в лимонной роще. Так Марсель называл высаженные кем-то и когда-то в несколько рядов лимонные деревья, и очень удивлялся, что за столько лет аккуратные шеренги не заросли лианами и другими деревьями. Тропинка, ведущая на плато, начиналась от двух высоких эбеновых деревьев, поэтому ребятам они представлялись воротами. Пройти, разумеется, можно было и мимо них, но парни считали символичным прошагать промеж этих гигантов. «Как будто ворота в новый мир», – шутил Кристоф. Работали с задором, с бесконечными шутками: один в яме наполнял пластиковые вёдра песком, другой вытягивал их наверх и высыпал. Сначала копал Марсель, затем Кристоф, потом менялись, и, как нарочно, вырыли в глубину не меньше двух своих ростов. Яма получилась округлая и широкая. Работа шла быстро и весело, так, что они почти проморгали закат.

Кристоф поторапливал его и говорил бросить яму, но Марселю казалось: ещё немного и он обязательно что-нибудь найдёт. Заметив, что копать становится темнее, Марсель посмотрел на небо. Его холодная синь окрасилась в багровый цвет опускающегося в океан солнца. Он положил лопату на край ямы и подтянулся, чтобы вылезти. В этот момент остров затрясся. Песок под руками Марселя обвалился, и он рухнул на дно ямы, а сверху на него упала лопата. Он снова подпрыгнул и подтянулся. Марсель увидел Кристофа, упавшего на колени. Тот с ужасом смотрел на яму и на пытавшегося вылезти друга. Потом что-то крикнул, вскочил на ноги и побежал к берегу, а Марсель снова оказался в яме, засыпаемой песком.

«Убежал. К отцовскому катеру побежал. К моему катеру! – с горькой обидой и злостью думал Марсель. – А я думал мы друзья. Даже не попытался помочь. Ну ничего, я выберусь, всю морду раскровяню».

И в хаосе сыпавшегося песка, не видя куда, Марсель прыгнул, стараясь дотянуться до края ямы. Но корни деревьев, словно живые, протянулись на уровне коленей по обе стороны от него и прыжка не вышло. Марсель зацепился за корни и упал грудью вперёд в удлинившуюся яму. Его тут же начало засыпать песком и в голове пронеслось, что он сам вырыл себе могилу. Корни опутывали ноги, но Марсель не желал сдаваться. Он повернулся и сразу наглотался песка. Песок сыпался в уши, рот, нос, но глаза он старался уберечь для последнего момента своей жизни.

Он ощутил, что остров, наконец, перестало трясти, но облегчения это не принесло: песок продолжал погребать его под собой. Ему удалось приподняться на колени. Со злобой рвал корни лимонных деревьев, опутавшие щиколотки. Приоткрыв глаза, заметил, что округлая яма не только превратилась в канаву, а, казалось, углубилась. Песчаный дождь сыпал сверху, и Марсель чувствовал: песок влажный и прижимает своим весом ладонь к ноге.