Ольга Кавер "Выжить и не сойти с ума. После потери ребенка ; Ты будешь мамой. Как забеременеть, если долго не получается ; Хочу ребенка! Как быть, когда малыш не торопится"

Холмистые равнины в моей жизни тоже были.

В 2013 году я два раза шла по Пути святого Иакова в Испании. Прочитав книгу Пауло Коэльо «Путь мага» и вдохновившись этой идей, я собрала небольшую группу из своих клиентов и друзей, и мы отправились в путешествие. В первый раз в мае 2013 года мы шли по Французскому пути, в октябре 2013 года мы покоряли Португальский.

Дорога большей частью пролегала по холмистым равнинам. Это было очень красиво. Но когда ты идешь очень долго, ты устаешь. И любой подъем, даже под углом десять градусов, кажется непосильным. В этот момент равнина становится твоими Гималаями.

Как-то одна участница группы так устала, что в полутора километрах от города уселась прямо на дорогу и сказала, что дальше не пойдет. Я, как негласный лидер группы, не могла оставить ее там. Я села рядом, и мы провели спонтанную психологическую сессию. После чего даже успели на ужин с нашей группой в отеле.

Когда же мы подходили к цели пути – столице Галисии городу Сантьяго-де-Компостела, – другой участнице группы стало больно наступать на ногу. Она не могла быстро идти. Даже учитывая то, что мы шли не по Гималаям, а по холмистым равнинам. Я осталась ее сопровождать.

Мы вошли в город последними и подошли к собору святого Сантьяго перед самым началом службы. Перед входом в собор моя подруга упала на колени и расплакалась от счастья.

Она покорила свою Аннапурну в этот момент.

Для чего я это пишу? У каждого свои Гималаи и холмистые равнины. Любые сравнения мало приемлемы в масштабах разных судеб.

Но очень важным фактором является УВАЖЕНИЕ к судьбе любого человека. Особенно если вы знаете, что этот человек пережил смерть ребенка.

Тем не менее я бы не смешивала Гималаи с равнинами. Когда периодически на практических конференциях, посвященных помощи при проживании горя, из зала раздаются вопросы «А можно ли применять рассказанное к смерти хомячка, к ситуации развода или потери работы?», мне хочется сказать: НЕЛЬЗЯ!

НЕЛЬЗЯ, потому что важно УВАЖАТЬ БОЛЬШИЕ ПОТЕРИ.

Если у вас пока таких потерь не было – вам повезло. Но УВАЖЕНИЕ – это необходимый минимум для того, чтобы быть рядом с теми, у кого они произошли. А для других потерь я сделала специальную конференцию «Потери и судьбы». Чтобы не смешивать наши масштабы.

Когда для конференций для родителей, потерявших детей, мне предлагают темы разлуки с детьми, я сочувствую переживающим разлуку и мягко отказываю. Потому что в этом случае ребенок далеко, но ЖИВ. Есть надежда, что когда-нибудь разлука закончится. В случае родителей, потерявших детей, разлука тоже имеет конечный пункт.

Когда мы перейдем в тонкий мир и встретим там наших детей у входа.

И тогда наши масштабы полностью совпадут.

Правдивый ужас, или ужас правд**

Одно из важных первых признаний родителям после смерти ребенка приходится делать самостоятельно.

Это признание ПРАВДЫ ситуации, в которой они оказались. Это случается далеко не сразу. У меня, например, оно случилось спустя полтора года после трагедии. Правда ситуации оказалась ужасна.

Я могу сказать с вероятностью 99 %, что это самая тяжелая и обрушающая ситуация в моей жизни. И вижу, что чудом осталась в живых и не сошла с ума. Я осознаю, что прошла через такой ужас, сквозь который части людей было бы невыносимо пройти. Они бы на этой ситуации закончились.

И я признаю свою СИЛУ в том, что выжила на этой растяжке БОЛИ и ЛЮБВИ. Хотя это временно, несомненно. Все мы там будем, и наши дети нас там будут встречать.

Правда в том, что все ТАК ужасно, как вам кажется. Даже если иногда вы в это не верите. Даже если близкие говорят, что «все будет хорошо»!

НЕ БУДЕТ!

Будет ВСЕ по-другому!

Хотя бы потому, что вы будете другими. Абсолютно.

С признания того, что все, что произошло, по-настоящему ужасно, начинается движение ВВЕРХ. Да, как это ни странно.

Пока мы ищем обходные пути, не верим до конца в случившееся, мы внизу. Нам там легче. А потом мы осознаем, что все ужасно настолько, насколько мы не могли себе и представить.

Начинается движение ВВЕРХ, потому что мы наконец обретаем СВОЙ МИР.

Мир, в котором слишком многое УЖАСНО, но этот мир – НАШ. Мы наконец находим свою геолокацию, считываем координаты и можем вызвать спасателей. Если мы нашли себя и свой мир, отсюда мы можем начать движение на выход из этой страны горя.

Выход из горя начинается с признания его факта не только головой, но и сердцем.

Голова горе может признать почти сразу. Признать головой – не значит понять или принять. А вот признать сердцем, что горе – это твоя реальность, ОЧЕНЬ больно. И как любое живое существо хочет убежать в безопасность, наше сердце делает то же самое.

Оно убегает в безопасность через НЕПРИЗНАНИЕ тяжести произошедшего. Это не голова говорит чаще всего «Не могу поверить». Это сердце.

И самая большая АНТИсинхрония заключается в том, что большинство окружающих констатирует факт трагедии, произошедшей с нами, почти сразу же, просто потому что НАША трагедия для них безопасна. Они все увидели, согласились, что это «тотальный ужас», и пошли дальше.

А горюющий родитель не способен из своей боли и небезопасности признать сразу: все, что произошло, – это на самом деле правда, и это именно так ужасно, как кажется.

Родителю в горе надо еще дожить до этого осознавания. И когда оно нас догоняет, становится очень БОЛЬНО.

Когда РАЗУМ и СЕРДЦЕ входят в синхронию осознавания реальности ГОРЯ, это похоже на атомный взрыв и полет в пустоту одновременно.

Но некоторые БОЛЬШИЕ ВЗРЫВЫ формируют ВСЕЛЕННЫЕ.

Важно, чтобы хватило сил дойти до этой точки. Чтобы переродиться от этой боли и начать движение ВВЕРХ.

Я замечаю, что сегодня мне диктуют какие-то особенно красивые фразы. В проживании все эти взрывы боли крайне некрасивы. Никто не хочет перерождаться, разлетаясь на тысячу маленьких кусочков.

Но нам выпала эта доля. Нам выпал этот шанс. Признайте, что вы проживаете НЕВОЗМОЖНОЕ.

Если вы тот, кто рядом с горюющим родителем, признайте, что человек рядом с вами проживает НЕВОЗМОЖНОЕ. Это вернет родителю в горе часть его ДОСТОИНСТВА.

Горе можно проживать с достоинством. Если называть ВЕЩИ своими ИМЕНАМИ. Прожить опыт невозможного в жизни выпадает не всем.

Но можно признать особое достоинство тех, кому этот опыт выпал.

Часть 2. Поддержка

Изгои нашего времени*

В группе взаимопомощи родителям, потерявшим детей («Перерождение»), Светлана Старкова затронула актуальную тему – ощущение исключения из мира и общества после смерти ребенка.

У меня тоже был подобный опыт. Этому поспособствовал скандал в прессе, где меня обвиняли в шарлатанстве и убийстве собственной дочери.

Вспоминая об этом, я повторяю две фразы: «Люди не ведают, что творят!» и «Им с этим жить».

Я оказалась в индивидуальной капсуле собственного горя. Вокруг были люди, их было немного. Мне никто не писал. Потому что я закрыла социальные сети, так как журналисты копировали оттуда фото и видео меня и моих детей. И показывали это потом в своих «сюжетах». Потому что моя бывшая партнерша по бизнесу сказала меня не беспокоить.

В итоге было ощущение, что меня оставили все. Хорошо, что позже я прояснила с несколькими друзьями, где они были в тот момент и все это время. Кто-то из них попросил прощения. А кто-то числится в списках «пропавших без вести» вот уже почти два года.

Недавно я поняла, что больше принимаю смерть дочери на данном этапе, чем то, что мир меня бросил в такой момент. Возможно, я уже проработала часть горя по первому поводу. И сейчас передо мной стоит задача отработки процесса горевания по второму.

У меня была даже не подруга, а хорошая знакомая в Барселоне. Когда-то она тоже подверглась хейтингу и буллингу в соцсетях по поводу своей профессиональной компетентности. А после переезда в Испанию я поддержала ее в наших местных группах.

Особенностью русскоязычных диаспор в Западной Европе является повышенная агрессивность и нежелание принимать новичков без боя. Нужны рекомендации. Я тогда дала свои. И была очень удивлена, когда после произошедшей трагедии эта знакомая пропала из поля зрения. Я даже проверяла сообщения: ни одного письма, ни слова, ни полслова.

Меня не удалили из друзей, но удалили из жизни.

Еще одним поводом для удивления было то, что знакомая – достаточно известный психолог. В плюс к тому, что она переживала подобную агрессию и клевету со стороны прессы.

Не знаю, что произошло с ней. Какое-то время я хотела это понять, но потом оставила попытки. Возможно, мы когда-нибудь сможем об этом поговорить. Если у меня и у нее одновременно возникнет такое желание. Случай не был эксклюзивным.

Пропало около 90 % людей из моего окружения. Рядом реально оказались единицы. И даже те, кто остался, иногда не выдерживали в последний момент.

После трагедии мне негде было жить. Квартиру опечатала полиция. Рядом со мной была бывшая клиентка. Удивительно, что была вообще она: очень занятая деловая женщина, глава компании и плюс к этому многодетная мама. Когда стало понятно, что уже завтра мне негде будет жить, она предложила занять одну из комнат в ее большой квартире. Я была рада такому предложению.

На следующий день надо было переезжать. Но оказалось, что переезжать некуда.

«Знаешь, мой муж против, чтобы ты остановилась у нас. Место есть, но мы переживаем за реакцию детей. Вдруг они узнают, что произошло с твоими детьми, и у них будет болезненная реакция?»

Болезненная реакция тогда случилась у меня, так как надо было срочно решать, куда же переехать, так как вариантов не было.

В итоге я прожила следующие две недели у совершенно незнакомой мне до этого женщины, которая по вечерам могла, выпив вина, звонить подругам и громко рассказывать раз за разом, что я живу у нее: «А что делать? Не могла же я отказать. Да, я знаю, в прессе пишут, что это опасно. Но не выгоню же я ее на улицу!»

Потом я жила около месяца у другой бывшей клиентки и ее мужа. Они выдержали дольше всего. Обычно люди рядом выгорали за три дня, а эти чудесные люди продержались три недели.

Я благодарна им за терпение до сих пор. Именно они были рядом в самые трудные моменты. Но потом меня попросили поискать другое место. А другого места у меня не было.

В тот период мне написала давняя подруга, живущая в Сибири, но в Испании у них с мужем был дом для отпуска. Мы с дочерью гостили там каждое лето. Сын подруги очень дружил с моей Каролиной.

Подруга написала, что я могу к ней приехать и пожить у них. Когда подошел срок покупки билетов на поезд для переезда, я спросила, будет ли удобно, если я приеду прямо сейчас, или лучше приехать на день-два позже. Подруга не ответила. Я написала через день еще раз. Тишина. Сообщения читались, но мне никто не отвечал. Я попробовала позвонить. Трубку не брали.

Я поняла, что этого варианта в моей жизни больше нет. Как и подруги. Надо было искать, где жить дальше.

Я благодарна всем этим людям. Они сделали все, что могли. А другие люди просто пропадали.

Почему так происходит?

Есть сторона горюющего родителя, то есть мы с вами, и есть сторона окружения или свидетелей. Со стороны свидетелей при приближении к трагедии потери ребенка начинают активироваться собственные страхи, программы и недопрожитые процессы горевания.

Подобное активирует подобное.

Обратите внимание, мои знакомые боялись не меня, они начинали испытывать тревогу за своих детей, отношения, состояние и судьбу. Им становилось страшно и больно за себя. И срабатывал инстинкт «бежать».

Потому что свое всегда болит больше всего.

С нашей стороны тоже происходит закрытие границ. Мне хотелось говорить, общаться, но раз за разом я травмировалась об общение. Я чувствовала непонимание, неуместность и вселенское одиночество.

Часто в остром горе хочется говорить только про ушедшего. Но кто же это будет выдерживать?

Хорошо, что есть психологи и психотерапевты. И мои друзья, которые шесть часов слушали по кругу историю о том, как я получала тело дочери в Институте судебной медицины Каталонии, и четыре часа подробные инструкции, как правильно меня похоронить в день после похорон дочери.

После трагедии для меня вокруг ходили сплошные триггеры. Любое счастье раздражало. Впрочем, порадоваться за кого-то очень трудно до сих пор.

Я сейчас учусь этому, но до сих пор для меня радость за кого-то является немного предательством моей дочери.

Когда вокруг сплошные триггеры, причиняющие боль, инстинктивно хочется закрыться от боли.

Но когда ВЕСЬ МИР транслирует боль, то закрываешься от ВСЕГО МИРА.

И это правильно. Так можно выжить. В первое время.

Тогда хорошо дождаться момента, когда это закрытое семечко захочет снова прорасти в мир. Когда будет возможно его воспринимать без боли. Когда можно будет приоткрыть свою створку кельи самоизоляции. Когда будет БЕЗОПАСНО.

В какой-то момент я поняла, что, как только во мне образуется пространство для расширения общения, общение появляется.