– Оооще, ашшш. Сииии, сиии… – повторил шелест.
– Я не понимаю, – Сергей заорал во всё горло и его голос волчьим воем отразился от стен.
Точка немного подросла. Её неровное мерцание вызвало у Сергея приступ надежды волной прокатившейся по всему телу. Он жадно впивался глазами в неверный свет и вдруг понял, это огонь. Надежда переросла в дикий ужас:
– Опять, огонь!
Снова в нутри всё затрепетало:
– Нет!
Он отчётливо помнил, как два таких же огонька завели его в этот каменный мешок. Хлопок, ещё хлопок, тьма наполнилась движением. Хлопки были сравнимы со звуком паруса на порывистом ветру. Сергей осмотрелся. Вокруг всё превратилось в движение, темнота была живая. Она кружила вокруг и хлопала, обдувая обнажённое тело мириадами маленьких опахал.
– Что это? Птицы?
Гортанный рокот заставил Сергея поджаться.
– Птицы.
Рокот усилился подхваченный тысячекратным эхом. Мышцы сковал ледяной страх. Сергей инстинктивно прикрыл руками голову и присел. В это самое мгновение в плечи вонзились острые шипы и в ушах зазвучал раскатистый:
– Аррр.
– Нет! – Крик Сергея утонул в трескучем звуке птичьих голосов.
Они налетели разом. Их когти драли плоть, клювы вырывали куски окровавленного мяса и пытались пробраться внутрь к самому сердцу. Тело больше не существовало, тело стало болью, одной большой болью. Сергей не мог кричать, у него было вырвано горло, не мог бежать, ноги обглоданы до костей, не мог смотреть, глаза вытекли. Он молил Бога, чтобы тот прибрал его к себе и всё это закончилось. А птицы продолжали своё кровавое дело. Они прыгали по костям, исполняя свой страшный ритуальный танец, и стройно рокотали победу. Беспомощный Сергей лежал в луже собственной крови и парящих внутренностей, но смерть не приходила, она, словно стояла рядом, смотрела как он корчится от боли и смеялась своим безгубым ртом:
– Погоди, я ещё не вдоволь натешилась.
И снова:
– Оооще, ашшш. Сииии, сиии…
Вороны притихли. Смерть сменила кривозубую улыбку на злобный оскал, скрежетнула костями и обдала на прощание Сергея могильным холодом. Сквозь наступившую тишину, стальным клинком разрубающим мрак, летели слова:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Это повторялось и повторялось словно запись, поставленная на бесконечный повтор. Сергей вновь почувствовал кожей каменный пол, на котором лежал, глаза завидели свет в углу и, там было, что-то ещё. Это «ещё» было маленьким и прямоугольным, но от него исходили лучи как от крохотного солнца. Они ласково переливались, будто говоря Сергею:
– Встань и иди.
– Куда? – Спросил Сергей.
А в ответ:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…
Сергей поднялся, недоверчиво ощупал себя, всё ли на месте, и сделал первый шаг. Нога твердо встала на шероховатую поверхность пола. Осторожно ступая, он двинулся вперёд к свету. С каждой секундой он становился ближе и ближе. Пройдя ещё пару шагов, Сергей вдруг осознал всей своей сущностью, что он был прав, свет есть спасение. Окончательное, бесповоротное, всеобъемлющее спасение. Прямоугольник стал больше и на нём проступил лик. То был сын Божий. Сергей сразу его узнал и на душе потеплело. Лик смотрел на него добрыми, ласковыми глазами. Они были живыми и лучились такой благостью, что Сергею непреодолимо захотелось упасть на колени и вознести благодарность за спасение от страха и ужаса с минуту назад раздиравшего его тело на куски. Огонёк трепетал. Сергей присмотрелся и увидел под ликом спасителя маленькую лампадку.
– Это огонёк надежды, – подумалось ему, – не те два сатанинских огня, нет, он другой.
Внизу, что-то шевельнулось. Сергей остановился и стал всматриваться. Серый куль. Большой. Он поднимал и опускал свой остроконечный верх, и звуки молитвы явно исходили от него. Куль поднялся и обернулся к Сергею. То был не куль, то была старушка. Её лицо показалось Сергею странно знакомым. Он напряг память. Старушка из бара, которую выгнал Ашот.
– Бабушка, что Вы здесь делаете? – спросил Сергей.
Старушка не ответила, лишь двигалась к нему навстречу, шепча:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…
Молитвенно сложив руки, она подошла вплотную к Сергею, и поднесла ладони к губам. Он заметил, что в высохших морщинистых пальцах, старушка держит металлическую кружку, а в ней прозрачная жидкость. Её не много, на самом донышке, но она, плещется и шумит так, словно все моря и океаны сосредоточили свои бескрайние воды в этой маленькой железной посудине. Не переставая шептать, старушка сделала глоток и выплеснула Сергею в лицо облако водяной пыли. В мгновение тело окуталось мокрым коконом, и всё, разом, исчезло.
Сергей сидел на кровати, замерзший и сырой, будто только что искупался в ледяной проруби. Тело покрылось мурашками, а то, чем отличаются мужчины от женщин, сильно болело и нестерпимо чесалось. По лбу и спине стекали холодные струйки, подмышками же образовалось мерзко пахнущее болото, в котором не хватало только лягушек. Рядом храпело нечто волосатое и бесформенное, отравляя воздух застарелым перегаром и потом, смешанным с вонью дешёвого дезодоранта. Он осторожно толкнул это и оно зашевелилось. Затем, перевернулось на спину и оказалось, что это девушка с неестественно накрашенным лицом, напоминающим боевой раскрас американского индейца, и нереально опухшими зелёными глазами.
– Ты кто? – сипло спросил Сергей.
В горле всё пересохло и голосовые связки не желали обрабатывать воздух, с таким трудом, выходивший из гортани. Язык молниеносно прилип к нёбу. Девушка приподнялась на локти и недоумённо уставилась сонным взглядом на полуголого парня.
– Ты кто? – не без труда повторил вопрос Сергей.
– Лиза, – с удивлением пробасила девушка, – мы вчера, у Ашота, познакомились. – Она криво улыбнулась и сложила губки бантиком.
Сергей напряг память. Гиппопотам-бармен, мужик в тулупе, пара девиц, ёрш. Память дозировано отщипывала вчерашний вечер. Красивая мордашка, огонь в чреслах, очередная порция картинок промелькнула в мозгу. Он пристально посмотрел на девушку и провёл ладонью по лицу:
«Нет, там была другая. Откуда взялось это чудо, уму непостижимо?»
– Красавчик, полночи девку драл и непостижимо? – съехидничал Андрей, – Давай отправляй её к чертям собачьим, у нас дел невпроворот.
– Ты, это, тебе пора, – пробубнил Сергей, указывая девушке на дверь.
– Как пора? – взвилась Лиза, – Ты обещал жениться! Что, сделал дело и в кусты?
– Пьяный был, не помню.
– Три тысячи гони, – фыркнула Лиза и протянула руку.
Сергей нахмурился:
– Какие три тысячи?
– По таксе, – огрызнулась Лиза, – пятьсот рублей час, три тысячи ночь.
– А что? Совсем не дорого, – усмехнулся Андрей, – Чаевые не забудь.
– Мы так не договаривались, – попытался отмазаться Сергей, – Ты сама ко мне клеилась.
– Послушай, хмырь, – её щёки надулись, а глаза недобро прищурились, – или плати, или Ашот тебе оторвёт твоё мужское «я» и заставит съесть, без соли.
– Чувак, походу лучше заплатить, ещё нам с чурками дел иметь не хватало, – посоветовал Андрей.
Сергей подтянул к себе джинсы и вынул кошелёк. Отвернувшись от девицы, чтобы та не подсмотрела, сколько у него там наличности, он отсчитал три тысячных бумажки и неохотно протянул купюры секс-вымогательнице. Лиза довольно хмыкнула и сказала:
– Отвернись, одеваться буду.
– За такие бабки можно и поглазеть, – ёрничал Андрей.
Лиза вскользнула из-под одеяла и отточенными движениями засунула пышногрудое тело в топ и шорты. Затем собрала гриву в конский хвост, перемотала его резинкой, сделала Сергею ручкой и довольно улыбаясь, скрылась за дверью.
– В душ, строго в душ.
Поход в душ, для Сергея оказался сродни путешествию в прошлое. Тускло освещенное помещение, пахнущее сыростью и плесенью, было разделено на три закутка перегороженных меж собой кирпичными стенками обклеенными потрескавшейся, допотопной плиткой времён социалистического благосостояния. Ржавые лейки, прикрученные к чугунным трубам, натужно фыркали и грохотали, выдавая контрастную температуру воды, которую никак нельзя было настроить. Сливное отверстие было настолько широким, что приходилось стоять врастопырку и уповать на чудо, да бы не провалиться в него и не утечь в очистной коллектор местной канализации. Острый на язык Андрей, окрестил сие место помывочной, и Сергей в очередной раз поразился, способности, своего брата, точно подбирать названия. Совковый душ привёл Сергея в чувство и ему заметно похорошело. Только спину отчего-то неприятно пощипывало. Возвратившись в номер, он повернулся спиной к зеркалу и скосил глаза. Вдоль позвоночника, от лопаток до крестца, тянулись шесть красных борозд. Раны были поверхностными. Корка отмокла, и кое-где, мелким багровыми бисеринками, засочилась кровь. Сергей передёрнулся, вспомнив давешний сон, а Андрей усмехнулся и выдал в своём репертуаре:
– Не хило кошка когти поточила. Йодиком бы смазать, а ну как заразу занесла.
– Ворон, – буркнул Сергей.
– Что, ворон? – переспросил Андрей.
– Во сне, мне ворон в плечи вцепился.
– Да, братан, – протянул Андрей, – местный алкоголь плохо на тебя действует. Тёлка, в порыве страсти ему спину покоцала, а он про какого-то ворона толкует. Алё, очнись. Давай уже делом займёмся, не то так и до психушки дойдёт.
– Ты прав, что-то меня не в ту степь понесло, – Сергей натянул майку, примостил на нос солнечные очки и вышел из номера.
На рецепции его окликнула всё та же ужасная женщина-портье по имени Лада.
– Молодой человек, будьте добры ключ. Выносить ключи из отеля строго запрещено правилами.
Сергей подошёл к стойке, виновато улыбнулся и вынул из кармана бобышку. Портье приняла ключ и сунула ему бумажку.
– Прошу Вас оплатить штраф.
Сергей приподнял очки и удивленно уставился на неприятную во всех смыслах особу.
– Вы нарушили шестой, седьмой и девятый пункты правил проживания.
– А, Вы не подскажете, что это за пункты, а то я что-то не припомню.
– Ну как же, – удивилась Лада, – сами подписывали и не помните?
– Вчера был трудный день… – оправдывался Сергей.
– Скорее всего, ночь, – усмехнулась портье, – Пункт номер шесть: Запрещено нахождение в номерах лиц, не проживающих в отеле, с ноля часов до девяти утра. Штраф 2500 рублей. Пункт номер семь: Запрещено шуметь в отеле в ночное время. Штраф 2000 рублей. Пункт номер девять: Запрещено распитие спиртных напитков в отеле. Штраф 500 рублей. Итого с вас пять тысяч рублей.
– А почему за алкоголь такой маленький штраф? – поинтересовался Сергей.
– Ну, не я правила придумывала, – натянуто улыбаясь, ответила Лада, – Сейчас оплатите, или при выселении?
– Сейчас,– недовольно пробубнил Сергей и достал кошелёк.
– А вот это вам просил передать Ашот, – рядом, со штрафной выпиской, лёг голубоватый ресторанный счёт, на котором красовалась сумма в две тысячи рублей, – Позвольте! – запротестовал Сергей, – Но, тут не написано за что?
– Ашот сказал, что здесь всё точно и если возникнут вопросы, Вы сможете задать их ему лично, сегодня вечером в баре. Днём он отсыпается, – она скривила ехидную мину и спросила, – Будите оплачивать или откажетесь?
– Грабёж, – пробурчал Сергей, и рядом с пятитысячной купюрой уютно пристроилась пара тысячных бумажек.
Лада сгребла деньги в кучу растянув в улыбке свои напомаженные губы.
– Скажите, где здесь полиция? – сквозь зубы спросил Сергей.
Портье тут же посуровела.
– Заявление собрались писать? Очень не советую. Рассматривают долго, а потом вообще, теряют.
– Да, не буду я ничего писать, – махнул рукой Сергей, мол, сам виноват, впредь наука будет, – мне по работе кое-что спросить нужно.
Дружелюбная улыбка вернулась на щекастое лицо Лады.
– Выйдите на шоссе, направо, третий дом по нашей стороне.
– Спасибо, – Сергей направился к выходу.
А в спину ему уже летело еле слышное шептание:
– Говорила же, что до девочек дойдёт. Дошло, и гораздо дороже. Нужно было слушать Ладу. – Она сложила пятитысячную купюру и засунула её себе в декольте.
Солнце светило ласково и приветливо. Пряный аромат весны разливался в воздухе. Пахло зеленью и мокрым асфальтом, но поливальных машин видно не было, поэтому, Сергей решил, что утром прошёл небольшой дождик. Правда, в эту дурманящую какофонию пробуждающих жизненные соки ароматов, вплетался сладковатый запах гнили и разложения, словно стакан бензина в литр душистой газировки. Черные волосы мгновенно нагрелись, и он пожалел, что не надел бейсболку. В иных обстоятельствах, раскалённый чуб не доставил бы Сергею ни какого дискомфорта, но похмельная каша в голове под воздействием солнечных лучей, начала закипать и противно булькать.
– Чёрт, возвращаться дурная примета, – вздохнул Сергей, трогая ладонью волосы.
Он осмотрелся, перешёл дорогу и порёл в указанную Ладой сторону, держась, в тени зданий.
– Да кто такой этот Ашот?! – возмутился Андрей, – Чего им все стращают? Он что, местный авторитет?
– Ты хочешь его об этом спросить? – Вяло пробормотал Сергей.
– Нет, – сконфуженно ответил Андрей, – просто, куда не кинь кругом Ашот.
– Хватит напрягать мой мозг, – фыркнул Сергей, – и без этого вертолёты.
– Ну, ладно, не буду, – обиженно пробубнил Андрей и затих.
Сергей плелся, нога за ногу, голова была пуста. Он пару раз попытался сформулировать разговор с полицией, но далее чем: «Здравствуйте, меня зовут Сергей, я корреспондент газеты «Необъяснённые факты», сознание не заходило. Немного подташнивало, однако желудок настойчиво урчал, требуя пищи. Вообще, состояние было непонятным. Не то, что бы он сильно мучился похмельем, на это можно было не обращать внимания, внутри что-то шевелилось, какой-то вертлявый червячок. И что, нужно было этому глисту, Сергей никак не мог определить.
– Может совесть? – рассуждал он, – Уменьшилась до размера аскариды и точит меня? А собственно за что? За Лизу? Я, вроде как, с ней рассчитался? Ах, да! Обещал жениться. Ну, тут всё не однозначно. Она могла соврать, да и я мог по пьяни сболтнуть лишнего. Нет, не то. Нажрался как гопник? Возможно. Хотя, когда на корпоративе мордой в салат влетел, на следующий день совесть молчала как рыба об лёд. Тогда, что же?
