– Что? – удивилась Лада и перестала поигрывать ключом.
– «Вай-фай». – повторил Сергей и для наглядности поднял сумку с ноутбуком.
Потерявшая, к недоклиенту интерес, Лада, поставила ключ на стойку и, презрительно скривив алые губы, буркнула:
– Ни каких Вай и тем более Фай у нас нет, мы приличное заведение. Туалет прямо по коридору, душ, там же. В номере не курить, кипятильником не пользоваться. За всё, штраф – тысяча рублей. Подпишите. – Она толкнула к Сергею листок, на котором, под мелким текстом, жирным шрифтом было выведено «С правилами ознакомлен».
Распаковав свои вещи в узком гостиничном номере, с панцирной кроватью и дребезжащим холодильником Сергей тяжело выдохнул:
– В бар, строго в бар.
Пискнул разряжающийся телефон. Он достал трубку и взглянул на экран. На дисплее прыгала симпатичная, мультяшная собачка, она смотрела на хозяина преданными голодными глазами и обессилено виляла хвостом.
– Сейчас, сейчас я тебя накормлю, – улыбнулся Сергей прелестному созданию и вытащил зарядное устройство, – А прикольно было бы тут покемонов половить.
– Ага, на шевелюре у той выдры. Я чуть не гикнул от химатаки из её кусалова.
– Андрюх, твой язык твой враг, – хохотнул Сергей.
– Ну, знаете ли, я в институтах не учился.
– Как? – удивился Сергей, – А кто мне по истории комментаторства помогал?
– Ой, да чего я там помог? Сакраментальную фразу Николая Озерова каждый школьник знает.
– Ты про «гол, х..й, штанга»?
– Нет. Про «нам такой хоккей не нужен». Ставь своего барбоса на кормёжку и айда пить.
Бар оказался через дорогу. Любезная Лада сказала:
– Передайте Ашоту, что вы от меня, он Вам сделает скидку в три процента – Вслед она натужно улыбнулась, а в глазах пробежал месседж, – Выпей, а там и до девочек дойдёт, но это уже будет гораздо дороже.
Питейная, пахнула застаревшим потом и кислым пивом. Сергей подошёл к стойке и огляделся. Бар, слишком благородное слово для того, что он там увидел. Андрей окрестил это тошниловкой. Помещение на три столика. За одним сидел бородатый мужчина в, не по сезону, овчинном тулупе, как-никак на дворе был май. За другим, пара размалеванных девиц, пьяно косившихся на вновь прибывшего, за третьим, скрюченная старушка с клюкой, и узелком, закинутым на плечо. Она выгодно отличалась от всех посетителей «тошниловки», на её столике, вместо алкоголя, стояла чашка с пакетиком дешёвого чая, а на бумажной тарелочке, пыхтел разогретый в микроволновке пирог, явно не первой свежести. Неровный свет от подергивавшихся ртутных лам играл на лицах посетителей причудливыми тенями. Борода человека становилась, то седой, то синей. Девушки, как на старых переливающихся картинках, то подмигивали, то смотрели во все глаза, и лишь бабушка не меняла своей внешности.
– Что желаете? – спросил кавказский голос в затылок Сергею.
– Пиво. – Не поворачивая головы, ответил тот.
– Точно. – Поддержал его Андрей.
Бармен достал из под стойки сомнительной чистоты кружку, пару раз качнул автомобильным насосом, должно быть, создавая давление в бочке, дёрнул на себя кран и по стеклянному краю побежала золотистая струйка. Пенная шапка, как ей и положено, пустила слезу и весело затрещала, лопаясь пузырьками углекислоты.
– Ваш заказ, – стукнув кружкой о стойку, пробасил кавказец.
– Надо же, чурка, а такой вежливый, – сказал Андрей, – Хватит ты на тёлок пялиться, давай уже.
Сергей повернулся и остолбенел от ужаса.
Барная стойка доходила бармену едва ли до пупа, шкафоподобное тело прикрывала цветастая, в национальных узорах, простыня с пуговицами. Шишкообразный лоб, на маленькой голове, пересекала единственная бровь, от виска до виска. Слоновьи уши ходили взад и вперёд, а рассечённый шрамом нос, по-бычьи сопел, раздувая волосатые ноздри.
– Ашотик, глянь, как он в ступор впал, – заливисто смеясь, выдавила из себя одна из красавиц, – по всему видно, приезжий.
Ашот опёрся ручищами о стойку и грозно уставился на Сергея, сложив галочкой пушистую растительность. Этот кавказский детина, был сейчас для него, как хорёк, для полевой мышки.
– Я от Лады, – пропищал Сергей, удивляясь высоте своего голоса.
Ашот расплылся в щербатой улыбке и гостеприимно пропел:
– Гость дорогой, что сразу не сказал, зачем смолчал, чуть досада не вышел!
Он схватил недавно налитую кружку, демонстративно выплеснул её в раковину, нырнул под стойку и, довольно причмокивая пухлыми губами, поставил перед Сергеем новое пиво.
– Вот, самое свежее, специально для тебя берёг. А это от заведения,– на стойку вылетело блюдце с горелыми корками чёрного хлеба, пахнущими чесноком и чёрным перцем, – Друзья Лады, мои друзья.
Сергей взял кружку и сделал приличный глоток. В горле зажгло, дыхание перехватило, на глазах выступили слёзы.
– Э, да он походу ерша замутил, – подначил Андрей.
– Крепко, – просипел Сергей, и вытер ладонью глаза, – ух.
Внутри стало тепло и приятно. На голодный желудок хмель подействовал молниеносно. Кровь прилила к лицу, уши загорели. Захмелевшим взглядом Сергей посмотрел на Ашота. Тот уже не казался противным монобровным великаном с булавочной головой, сейчас он походил на добродушного гиппопотама с волосатым раздвоенным носом.
– Друг, чего не пьёшь? Нагреется же, – заботливо протянул гиппопотам.
– Слышишь, что человек говорит, – поддержал бармена Андрей, – давай, цеди помалу и сухарик закинь, с утра же ничего не ел.
– Ты меня не торопи, дай отдышаться, – сказал Сергей своему брату.
Ашот воспринял эту реплику в свой адрес, немного расстроился и обиженно пробурчал:
– Я не тороплю, жалко просто такое пиво теплом портить, – он развернулся к стеллажам с крепкими напитками и стал неуклюже поправлять бутылки.
Стеллажи были преимущественно заставлены бутылками с водкой, причём не самого лучшего качества. Иногда, в стройных рядах прозрачных жидкостей, промелькивала тара тёмного стекла, то был дешёвый портвейн, или недорогое вино.
– Я бы сейчас вискарька вмазал, – мечтательно проговорил Андрей.
– Вискарька? – пьяно улыбаясь, вслух переспросил Сергей, Да тут кроме сивухи ничего нет.
– Извини, дорогой, – повернулся бармен, – не понял. Чего хочешь?
Сергей хмыкнул и сделал ещё глоток. На этот раз напиток пролетел свободнее, даже можно сказать без сучка и задоринки. Ашот выжидательно посмотрел на клиента и, не дождавшись ответа, пренебрежительно вскинул увесистую руку вверх и вернулся к своим делам. От выпитого ерша на душе стало легко и спокойно. Все тревоги этого тяжёлого дня улетали как стая перелётных птиц. Даже оживший, чёрный ворон стирался из памяти Сергея как стирается всё плохое под влиянием позитивных эмоций.
– Слушай, а давай замутим с той чернявенькой? – предложил Андрей, – уж больно у неё буфера хороши. Глянь, так прям из топика и вываливаются.
Сергей покосился на двух девушек за вторым столиком и его взгляд невольно упёрся в вырез одной из них, там вздымались два аппетитных холма.
– Размер пятый, или нет, шестой. Точно шестой. – Не унимался Андрей.
Девушка, словно услышав слова брата, хитро подмигнула Сергею и громко сказала:
– Нравится? – она приподняла груди на ладонях и поиграла ими, будто жонглёр собирающийся подбросить в воздух пару шаров для боулинга, – Шестой размер, – горделиво произнесла она, – Женись на мне пришелец и будешь владеть ими до скончания веков. – Обе девушки засмеялись этой шутке с сексуальным подтекстом.
– Уймись, Лизка, – сурово заворчал мужчина в тулупе, – на кой ему, через пару лет, твоё вымя понадобится. Отвиснет до пупа, и будет, хоть в дудку сворачивай.
– А ты бы молчал в тряпочку, – огрызнулась Лиза, – сначала потискай такие-то, а уж потом и рот свой гнилой разевай.
– Куда ему, – подключилась вторая девица с рыжими, как огонь волосами, – он окромя козьих сисек, в руках другого и не держал.
По бару прокатился раскатистый гогот.
– Ой, колхоз, – мысленно протянул Сергей.
– Н-да, не столица, – добавил Андрей.
Тем временем перепалка продолжалась.
– А ты мою Зорьку не трожь, – не на шутку раздухарился мужчина, – Она, по крайней мере, меня кормит, а ты? – он поднял вверх пустую рюмку, – С доходов своих, вон даже шкалик не поднесёшь. Ашот, – окликнул он бармена, – плесни ещё соточку.
– А ты моих доходов не считай, – завизжала Лиза, – я свои деньги честно зарабатываю.
– Знама каким местом ты их зарабатываешь, – осклабился мужчина.
Девица прямо таки задохнулась от гнева.
Безучастный ко всему происходящему бармен, повернул своё грузное тело и спокойным тоном произнёс:
– Шёл бы ты домой, Кузьмич, и так на тысячу насидел, и опять взаймы.
– А ты меня не стыди, – переключился на Ашота мужчина, – я долги завсегда плачу. Пенсию на следующей неделе принесут, всё отдам, вот тебе крест, – он размашисто перекрестился, но выглядело это как-то не убедительно, даже можно сказать нарочито.
– Вот всю её и отдашь, – усмехнулся Ашот, – Ты ещё за прошлый раз крестился.
– Что ты за человек, копейки считаешь, крохобор. Басурманин, одно слово. У меня можно сказать душа горит, а ты всё про деньги. Кровопийца.
– Я угощу, – Сказал Сергей и сам удивился такому своему порыву.
Обычно он никогда не угощал людей такого типажа, потому что знал, привяжутся, не отстанут. Будут стучать себя в грудь, клясться в вечной дружбе, благодарить и нести всякую чушь. Но почему-то именно сейчас, именно здесь он решил поступиться своими принципами. Да и мужчина, вставший на его защиту против хамства представительниц слабого пола, отчего-то показался ему симпатичен.
– Вот спасибо, – благодарно заулыбался мужчина, – дай Бог тебе здоровья.
Ашот, неодобрительно покачал головой на Сергея, но, всё же налил Кузмичу граненый стопарик.
– Храни тебя Господь, – чуть не прослезившись, сказал Кузьмич, и одним махом осушил тару.
Хмель усиливал свое влияние на мозг Сергея. Допив остатки, он протянул кружку бармену, мол, повтори. Ашот довольно улыбнулся и снова юркнул под стойку.
– Не поминай имя Господне всуе, ибо грех это, – не поворачивая головы проскрипела старушка за третьим столиком.
– Гляньте, святоша нарисовалась, – бросила ей в спину рыжеволосая.
Ашот вынырнул из-под стойки и уставился на старушку. Не отводя взгляда от пожилой женщины он, протянул кружку Сергею, и жёстко сказал:
– Бабка, покушала? И иди, давай, с миром, не тревожь людей. Не надо.
Старушка, кряхтя, поднялась, со скрежетом отодвинув стул. Оперлась на клюку, поправила узелок на плече и шаркающей походкой зашагала к выходу. Проходя мимо Сергея, она остановилась. Прищурившись, заглянула ему в лицо и тихо произнесла:
– Тебе не нужно идти к нему. А уж коли пойдёшь, крест святой не забудь и брату своему скажи, чтоб не слушал речей его, он лука…
– Иди уже, – перебил её Ашот, не дав закончить фразу, и грозно указал на дверь.
– Храни тебя Бог, парень, – прошептала старушка, перекрестила Сергея и растворилась во мраке улицы.
– Э, друг, это она про кого? – поинтересовался Ашот у опешившего, от такого напутствия, Сергея.
– Откуда она узнала про меня? – настороженно спросил Андрей, – И какого хрена всё это значит?
– Не знаю. – Вслух ответил Сергей.
– Как не знаешь? – удивился Ашот, – она же это тебе сказала, не мне.
– А? – Сергей повернулся к бармену, и неопределённо пожал плечами, – Да тут послали меня, взять интервью у одного двухсотлетнего дедка, по имени Лука. Может про него?
– Ты что, журналист?
– Вроде того.
Бровь Ашота наползла на глаза. Он кинул косой взгляд на Лизу, подмигнул ей одним уголком правого глаза и еле заметно повёл подбородком в сторону Сергея. Та чуть кивнула головой, встала, подтянула топ, чтобы грудь повыгоднее смотрелась и, призывно качая бёдрами, направилась к объекту, на которого указал кавказец.
Ещё не отойдя от шока, Сергей добро глотнул из кружки и почувствовал в ухе щекочущий шёпот:
– А ты ничего, – с придыханием мурлыкал низкий женский голос, – я поначалу подумала хлыщ заезжий, а оно вот как…
По шее Сергея забегали шаловливые пальчики. Спина покрылась мурашками. Броуновским движением они распространились на всю верхнюю часть тела и бурным потоком устремились в область паха. Естество шевельнулось и начало наливаться кровью, твердея с каждой секундой. Он повернулся и увидел обворожительное лицо. Черты его были тонкими, изящными. Манящий алый рот был слегка приоткрыт, словно хотел сказать:
– Что же ты ждёшь, давай, целуй. Уверен, ты ещё никогда не пробовал на вкус таких сладких губ.
Сергей взглянул в глаза обольстительнице и увидел в чёрных огромных зрачках языки пламени. Они подёргивались в безудержном танце и манили, манили пуститься с ней в греховные услады. Сергей повёл телом в такт движения огоньков, будто змея, закачавшаяся под чарующими звуками гипнотической дудки индийского факира. Он потянулся губами к вратам, обещающим райское наслаждение. Руки легли на хрупкие плечи, тонкое тело прижалось и обдало таким жаром, что мышцы затрещали, и лава потекла по венам. Всё вокруг померкло и только два огонька продолжали свой волшебный танец, зовя с собой в блаженное ничто.
Ничто, оказалось не таким уж и блаженным. Сергей это понял когда увидел себя голым в пятне света, посреди тёмной театральной сцены. Зрителей было не видно, но шум со стороны зрительного зала ясно давал понять, что там человек сто не меньше. А может не человек? Шум какой-то подозрительный, больше похожий на хлопанье крыльев. Крыльев? Сергей судорожно заметался по сцене, но больно натыкался на невидимые препятствия. Это не сцена. Он вытянул руки вперёд и ладони упёрлись во что-то шершавое. Стена. Справа тоже стена и слева и сзади. Куб! Черный куб! Стало мало воздуха.
– Дышать, нечем дышать, – запульсировало в голове Сергея, – дайте дышать!
Но что это? В углу появилась светящаяся точка. Сергей тут же забыл о недостатке воздуха и весь превратился в зрение. Точка была еле заметна, но Сергей отчего-то знал, что там спасение. Вот только спасение от кого? От ворона? Странный шелест отражался от стен:
– Оооще, ашшш. Сииии, сиии…
– Что?! – крикнул Сергей и теперь переключился на слух, – что Вы сказали?
