Christy Cher "Записки о ньюменах. Неприятности в анклаве Сагуаро"

– Я знаю, кто она. Пшел прочь, – сквозь зубы процедил Гриф.

Псы неуверенно переглянулись, но, как только мужчина одарил их выразительным взглядом, поправили ремни и, показывая всем своим видом, что победа в этой схватке принадлежит им и только им, ретировались. Лишь третий пес отстал, постанывая и скуля, и все время держался за свою челюсть.

Гриф медленно перевел взгляд на девушек.

– Не мне учить вас манерам.

Лаура отвернулась. Ее сердце бешено колотилось. Когда речь шла о ней – она чувствовала себя спокойно. Но стоило заговорить о ее друзьях – девушка совсем теряла голову.

– Прости, Гриф, мы просто…

Мужчина поднял руку, и Ив запнулась.

– За мной, – скомандовал он.

Грузная фигура мужчины неспешно направилась в сторону конторы, расположившейся в самом неприметном закутке Гнильцов. Лаура постоянно ускоряла шаг, но Гриф всем своим видом показывал, что никуда не торопится. Важно держа руки в карманах, выпятив живот и насвистывая неизвестную мелодию, он чинно шествовал по грязным тропам неприветливого района.

До поворота в сторону шоссе Ив держала Лауру за руку, как будто боялась, что та вырвется и побежит вслед за псами. Лишь когда Грифин привел их к себе, она наконец успокоилась и отпустила подругу.

– Нехорошо вышло, – злилась она, перевязывая заново длинный хвост своих рыжих волос.

– Как обычно, – не согласилась Лаура.

– Если они начнут разнюхивать, могут больше узнать обо мне, – тревожно пискнула Ив.

– У них нет Салли О’Коннор.

– Ха-ха, – протянула Ивон, она вновь стянула хвост в попытке успокоиться.

– Да ничего они не разнюхают! Твоя подпись в документе о защите личности тому подтверждение. Хоть Доктор Бэттел не вызывает у меня доверия, я все еще верю в силу системы.

– Мне бы твоей уверенности!

Пока Гриф возился с системой входа, Лаура внимательно осматривала окрестности, будто пыталась обнаружить что-то опасное. Старая привычка. Урок, который она извлекла. «Смотри по сторонам в оба, иначе нас найдут, и бежать будет бессмысленно. Каждая деталь, даже самая неприметная или незначительная, не должна остаться тобой незамеченной. Помни, что стоит на кону», – прозвучал в голове знакомый голос, который, похоже, было не так легко забыть.

Но вокруг не было ни одной живой души. В такую рань в Гнильцах стояла мертвая тишина, весь сброд подтягивался часам к восьми, именно поэтому Лаура с Ивон пришли пораньше. Меньше людей – меньше вероятность напороться на неприятность. Хотя в этот раз сработал тот самый один процент. Увы, слишком часто все идет не по плану.

– Мне вам приглашение выслать или вы все-таки соизволите войти? – спросил Гриф, наблюдая за очередной попыткой Ив завязать свой идеальный хвост. Девушка покраснела и молча последовала за Лаурой.

Стеклянная дверь легко открылась. Голограф зажегся, быстро их просканировал и, не издав ни звука, погас. Контора Грифина не нравилась Лауре. Она была пустой и, на ее вкус, какой-то бездушной. Две голографические стойки по бокам и белый пуфик в центре – минимализм в чистом виде. Она как-то сказала об этом Грифу, но тот лишь пожал плечами и смачно ее послал.

Убийственно медленная царственная походка Грифа к рабочему месту заставляла испытывать нетерпение. Ив, собрав в миллионный раз хвост, выпрямилась и нервно закусила губу. Казалось, Гриф нарочно старается вывести их из себя. В его глазах читалась дружеская насмешка, которую Лаура быстро распознала.

– Начнем сначала. Приветствие?

Мужчина сложил руки на груди и посмотрел на Ивон.

– Доброе… утро, Гриф? – неуверенно поздоровалась она.

– Утречко, – поджав губы, съязвил владелец самой крупной конторы в Гнильцах.

Побарабанив пальцами по столу, он усмехнулся.

– Доброе утро, Гриф, не мог бы ты закрыть глаза на таинственно исчезающий горошек? Или доброе утро, Гриф, не мог бы ты сделать вид, что не в курсе о недавнем нападении на нас? Даже не знаю, какой вариант лучше, – он развел руками.

Лаура не стала рисковать, а потому сделала вид, что не расслышала, и выпалила заранее подготовленный текст:

– В общем, нам нужно 500 ЭГ в дом и на уличное освещение еще 100. Плюс барахлят энергоряды, их надо подправить. Еще нужен новый ретранслятор: звук фонит и голограммы рябят. Если проблема в качестве ЭГ, то, ты знаешь, я такую лажу терпеть не буду. – Лаура перевела дыхание и требовательно добавила: – Ах да! Забыла добавить. По срочной заявке.

Гриф долю секунды внимательно рассматривал ее лицо, а затем вытянул из передатчика ярко-синие ряды чисел, которые на какое-то время ослепили девушек.

– Я уж думал, вы в этом месяце не придете.

Пальцы Грифа медленно, с педантичной аккуратностью, вносили данные в систему.

Лаура зажмурилась от ярких записей голографа. Дома их устройство работало в режиме экономии достаточно долго, чтобы девушка отвыкла от такой мощности. Но дело Грифа процветало, и его конторе не подобало экономить. Чего не скажешь о…

– Мы не банкроты, если ты это имел в виду.

Ив кашлянула.

– Лаура Браун. Как всегда мила, – усмехнувшись, подытожил Гриф.

Лаура прикусила язык. Гриф не был плохим парнем, но он уважал существующий порядок, а это бесило больше всего.

– Ситуация с так называемыми «выбросами» беспокоит моих клиентов, а все, что плохо сказывается на их эмоциональном здоровье, волнует и меня тоже. Я доверяю внутреннему чутью, и оно настойчиво мне подсказывает, что ты и твоя компашка в курсе пятничного инцидента.

– Мы тоже твои клиенты, – извернулась Лаура, облокотившись о стойку.

– Вот именно, – лениво подтвердил Гриф. – Приятно знать, что твои деньги уходят на продукты беглецам.

– Что это, неужели я уловила нотку сарказма?

– Ты уловишь еще много моих самых разных ноток, – процедил Гриф, щелкнув пальцами. – Особенно если мое имя засветится рядом с твоим.

– Это наше дело.

– Это было бы вашим делом, будь вы независимы. Везде, где крутятся деньги, существуют отношения. А еще есть такое понятие как доверие. Новости должны быть своевременными, Лаура.

Девушка поморщилась. Ей не хотелось злить Грифа, но и отчитываться перед ним она не собиралась.

– Тебе ли не знать, каково остаться на улице, когда все вокруг жаждут расправы?

– Только не надо взывать к моей жалости. Годы придушили ее, и, рискну предположить, навсегда. Что за долбаная логика? Отдавать последнее незнакомцам, а самим – помирать с голодухи! Не знай я вас, решил бы, что вы рехнулись.

– У тебя не будет проблем с псами? – встряла Ив.

– Скорее у них будут проблемы со мной.

В этом Лаура не сомневались. Гриф держал в узде весь район, и никто не смел встать у него на пути. Такие смельчаки исчезали так же быстро, как и появлялись.

Лаура часто раздумывала над тем, можно ли назвать Грифа их другом. Он часто помогал им, и он не был сочувствующим, скорее, занимал позицию нейтралитета. Ему было фиолетово на происходящее вокруг до тех пор, пока это не задевало его собственные интересы. Удобная позиция и, бесспорно, тактически верная, но лишь для того, у кого в руках была определенная власть и способность противостоять в одиночку внезапной угрозе.

– Скорость низкая, – проворчал Гриф, всматриваясь в данные, отобразившиеся на голографе.

– Сейчас Джерманотто выползет на небо, – вздохнула Ив. – Линии перегружены.

Цифры в верхнем углу подтвердили ее слова. Скоро должно было пробить семь. О первом утреннем выпуске новостей для людей первой категории трудно забыть.

Гриф что-то недовольно проворчал себе под нос. Он тоже считал Джерманотто напыщенным петухом, но никогда не выражал своих эмоций на людях. Лауре нравилась эта его преувеличенная осторожность. Гриф, за все время их знакомства, ни разу никого не оскорбил за глаза, ни разу ни о ком не отозвался плохо, а вслух не произносил того, о чем на самом деле думал.

– Голограф.

Лаура отвлеклась от мыслей и протянула Грифу свой.

– Ты же понимаешь, что я вижу, как твои финансы поют романсы?

Сканирование вывело финансовый отчет Лауры за год. Красная рамочка вызывающе осветила лицо Грифа.

– Главное, что не слышишь, – сострила девушка и выдернула побитый голограф из рук мужчины.

– Если нужен займ – это к Вене. Можешь сказать, что от меня. Скидочка будет.

Посмеиваясь, Гриф свернул записи и принялся регулировать подачу энергии в офис Лауры.

Веня и его «Займы для всех» располагались далеко от Гнильцов. Чтобы добраться до Банка, надо было долго и нудно ехать в автобусе до Центра, а оттуда, на самоходе, к Аллее Памяти, и только через пару пешеходных надземных зон можно было добраться до Финансового района. На это бы ушел целый день. И куча нервов.

– Не думаю, что все так плохо, – попыталась подбодрить Лауру Ив.

Лаура кивнула.

– В любом случае, жду вас в следующем месяце. Если не раньше.

Гриф развернулся и медленно направился в дальнюю комнату, где, как думала Лаура, располагалось что-то вроде личного кабинета.

– Зайдем к Стэну? – неуверенно спросила Ив, как только он скрылся из виду.

Ивон скучала по Стэну, Лаура тоже часто думала о нем, ведь, как ни крути, они единое целое – одна семья. То, что Стэн и Джефферсон решили двигаться дальше, приняли предложение правительства и оставили ребят, не делало их чужаками. Каждый имеет право на собственное решение. Они не обязаны вечно сидеть все вместе в маленьком домишке и заниматься чужими проблемами. Когда Салли О’Коннор предложила Лауре основать что-то вроде детективного агентства для ньюменов, девушка согласилась. Это было неплохим решением. НЦ и его секретные отделения по всему Миру были скомпрометированы, сотни новых ньюменов, над которыми проводились эксперименты, оказались, вместе с другими ньюменами, беззащитны перед той частью общества, которая не имела привилегий. Если раньше Мир закрывал глаза на болезненных ньюменов, живших на подачки правительства и получавших от него гарантии защиты и тихой мирной жизни, то теперь появились новые пострадавшие. Люди жалели инвалидов, но жалеть инвалидов-героев им никак не хотелось. Одно дело, когда ты закрываешь глаза на поблажки для больных людей, но другое – когда эти больные становятся предметом всеобщего обсуждения и возводятся в ранг неприкасаемых. Хотя была еще одна причина.

Если человек не может что-то объяснить – он начинает этого бояться, а страх, в свою очередь, порождает жестокость. Новые ньюмены вели себя не так, как многим хотелось, а некоторые даже выглядели иначе. Обычных людей это пугало, раздражало и вызывало у них отвращение. Лаура вспомнила, как несколько месяцев назад к ним обратился парень, у которого совершенно отсутствовала растительность на теле. Его бледная кожа и выцветшие глаза поразили Ив, которая с тех пор часто навещала парня и пыталась помочь ему принять себя.

Возможно, так бы все и оставалось, если бы все чаще в толпе не стали звучать лозунги о несправедливости. Сначала гнев людской обернулся против Лауры и ее друзей, затем – против новых ньюменов, а после – добрался и до обычных ньюменов. Размеренная жизнь граждан Мира пошла под откос. Насмешки быстро сменились насилием. Не все могли это терпеть.

Третья причина всеобщей ненависти была куда хуже двух предыдущих.

Однажды Чейз пришел за помощью к Лауре. Его история звучала как типичная история любого ньюмена: маленькая сестра Чейза была тяжело больна, а в семье не хватало денег на лечение. Брат хотел подарить счастливую жизнь маленькому ребенку, который не заслуживал боли и страданий. Но финал сказки оказался не таким радужным, как представлял его Чейз. Сестра умерла, а брат стал шутом для местных борцов за мнимую правду.

После процедуры Чейз вернулся домой и принял решение продолжить учебу в Рабочем районе. Немногие ньюмены решались продолжить жизнь с того момента, на котором остановились. Чейз же рискнул.

Это была его первая неделя. Он держался хорошо, пока внезапно не почувствовал слабость. По словам Чейза, все его тело начало трясти, и в этот момент произошло то, что так шокировало Мир, – приступ, следствием которого стали тяжелые травмы людей, оказавшихся рядом. Парень послужил причиной массового поступления учащихся в Центр Оказания Медицинской Помощи. Ив тогда сутками пропадала на работе.

Непреднамеренный вред со стороны Чейза, прозванный в народе «выбросом», послужил толчком к ответным действиям. Травля парня с каждым днем набирала обороты. Его отстранили от учебы и изолировали от общества. Отдельная палата в крыле тяжелых случаев ЦОМП и новые эксперименты, теперь уже над здоровьем пациента, – новая жизнь, доставшаяся Чейзу. Парень стал первым среди новых ньюменов, подверженных внезапным выбросам. Лаура и ее друзья, благодаря открытию детективного агентства, помогали им бежать в анклав Сагуаро, одно из последних мест, где все еще царила свобода. Боялась ли Лаура, что когда-нибудь подобное случится с ней или ее друзьями? Возможно. Причинить неосознанно вред другому человеку… что может быть ужаснее?

Чейз сумел бежать. Он пришел в детективное агентство № 557/8Б Лауры Браун, чтобы молить о помощи. Общими усилиями им удалось помочь парню пересечь границу. Так, нарушив все мыслимые и немыслимые законы, Чейз попал в место, о котором Мир не рассказывал в новостях, о котором старался не вспоминать, предав забвению.

Анклавы в Мире можно было пересчитать по пальцам. Такие общины, не подчинявшиеся правилам Мира, не были запрещены. Более того, правительство поддерживало с ними торговлю. Лаура слышала, что в анклавах нет привычного транспорта, нет голографов, нет даже Энергосети. Только огромные территории и отшельники, жившие по своим собственным порядкам. Дикие земли. Чейз хотел бежать туда не только потому, что устал от бесконечных медицинских манипуляций над собой, но и для того, чтобы не подвергать людей опасности. Судьба Чейза была в руках детективного агентства Лауры Браун, и они помогли ему. Рискуя собственной свободой, они совершили невозможное.

Вспомнив Чейза, Лаура быстро отвела взгляд от Ив.

– Да, пора навестить Стэна. Пошли.

5

Люди склонны не замечать существования другой правды. Никто никогда не говорит по очереди, во всеобщем крике легче потеряться.

Лаура сидела напротив Ив в бистро «Минутка». Девушки ждали Стэна, который приходил сюда каждый день после работы. Ив выглядела расслабленной, ее взгляд блуждал где-то далеко за ожившим пейзажем окна.

– Уже почти семь, – сообщила Лаура, покачивая ногой под столом. – Небо озарит первый выпуск новостей, а потом все примутся за работу. В этом мире ничего не меняется!

Пока девушки готовились к выпуску новостей, в Гнильцах уже кипела жизнь. Улицы заполонили торговцы, открывавшие свои лавки и магазинчики. На их лицах читалась скука и открытая неприязнь к посетителям, никто из торговцев Гнильцов не пытался заманивать новых покупателей, чрезмерная подозрительность окупалась безопасной торговлей. Шатавшиеся по улицам прохожие таращились по сторонам, будто стыдились самого факта своего присутствия в этом злачном районе. Многие петляли, сбивая с толку окружающих. И все они, гости Гнильцов, с опаской поглядывали на псов. Те, в свою очередь, держались чуть поодаль и вели себя крайне развязно.

– Что-то закажете?

К столику подошел официант и ослепил девушек своей натянутой улыбкой, Лаура отвернулась от окна.

– Две порции стандартного завтрака по второй группе, черный чай и зеленый кофе, пожалуйста, – попросила Ив.

Официант бросил на девушек оценивающий взгляд и кивнул.

– Будете расплачиваться сейчас или записать к трудовому дню?

– Сейчас, – Лаура протянула голограф, и официант снял положенную сумму с ее личного счета.

Когда он развернулся и ушел сообщить повару о заказе, Ив запротестовала:

– Я бы могла взять еду на себя. Отработала бы, зачем деньги тратить?!

Ее возмущение было понятно Лауре. Деньги превратились в нечто запредельно ценное. Проще было отработать еду или новую одежду на работе: взять дополнительное задание и принести пользу обществу. Такая практика стала в Мире повсеместной. Когда правительство полностью отказалось от нала и перевело все сбережения населения на личные энергосчета, люди словно обезумели. Если бы Лауру попросили описать их, она бы представила чахнущих над златом Кощеев из сказок старого мира, которые всю жизнь копили деньги, чтобы потом умереть, так и не потратив их на что-то нужное. Лаура не хотела уподобляться им. Ив же, наоборот, строила далеко идущие планы, в которых их агентство находилось в огромном воздушном замке, охраняемом огнедышащими драконами.

– Лучше лишний часок поспи, ни один организм не выдержит такой нагрузки.

Ив тряхнула головой.

– Ты считаешь меня слабой, Элли, – грустно сказала она.