Даша Коэн "Чувства наизнанку"

Чувства наизнанку
Даша Коэн

Существует пять причин почему я ненавижу Марка Хана.Первая – он заносчивый засранец.Вторая – он слишком смазлив и уверен в себе.Третья – он вечно всем недоволен.Четвёртая – он не признает рамок и не имеет тормозов.И пятая – он мой босс.

Даша Коэн

Чувства наизнанку

Пролог

– Нинусь, привет, – запыхавшись, тяну в трубку.

– Танька, пропащая ты женщина! Ты время видела? Где тебя нелегкая носит? – форменно наезжает на меня лучшая подруга.

А я и сказать ей ничего утешительного не могу. Потому что у меня тут прямо по курсу полная задница. Вредная! Заносчивая! Совершенно невыносимая!

Ненавижу!!!

– Я еще в офисе, – как есть выдаю информацию своей собеседнице.

– Как в офисе? Ты же полчаса назад в мою сторону ехала! Ну что опять началось-то, Тань?

– Пришлось развернуться и ехать обратно, – пыхчу и суматошно жму на кнопку вызова лифта.

– Опять твой изверг бушует? – сочувственно спрашивает подруга.

– Не опять, а снова! Господи, Боже ты мой, как же этот гадский гад меня задолбал! Сил нет! Быстрее бы уже год доработать и уволиться к чертовой матери. Буду месяц отмечать этот великий день. Нет, два месяца! А еще лучше три!

Ковалёва ржет в трубку, а я только фыркаю и качаю головой.

– Смешно тебе, да? Ну, конечно, это же не ты обзавелась боссом-придурком, да, Тань?

– Это только тебе, Сажина, везет на боссов-придурков. А я сама себе начальник.

– Ведьма! – рычу я.

– Не завидуй. Лучше скажи, когда тебя теперь ждать?

– Постараюсь вызверить его, чтобы он поскорее уже послал меня на все четыре стороны, – вздыхаю я, закатывая глаза к потолку.

– И за сколько планируешь управиться?

– Ну… думаю, что за полчасика дело будет в шляпе, – прикидываю я свои перспективы.

– Давай, девочка моя, обломай этому козлу все его рога и скорей ко мне. А тут уж я тебя быстро реабилитирую бутылочкой Просекко, – ржет Танька.

– Двумя бутылочками! – успеваю поправить я подругу, прежде чем лифт наконец-то открыл для меня свои створки, – Все, дорогая, отключаюсь. И да, пожелай мне удачи!

– Лучше буду материть.

И я зашла в пустую кабину, нажимая кнопку последнего этажа, раздумывая и вздыхая над своей непростой судьбой.

И как меня вообще угораздило, а? Ну вот как?

А теперь посмотрите на меня! Чуть больше месяца прошло, как на новом месте работаю, а я уже успела превратиться в запаренную неврастеничку. И все из-за кого? Из-за своего прямого руководителя, который вечно всем был недоволен и нон-стопом брюзжал, словно старый пердун.

И это исчадие ада снова решило испортить мне вечер пятницы. Мне! Той, кто почти безвылазно не просто работает на него, а практически живет в офисе.

А-а-а!!!

Лифт издал характерный сигнал, а затем его створки открылись, приглашая меня выйти в коридор, застеленный темно-изумрудным ковром. Сделала шаг, и высокая шпилька утонула в его высоком ворсе. Сглотнула, пытаясь успокоиться и неосознанно пригладила волосы. Стряхнула невидимые ворсинки с пиджака и одернула юбку-карандаш. Но не удовлетворившись этим, достала из сумочки ярко-красную помаду и зеркальце, на ходу поправляя макияж.

Я не дам этому дьяволу во плоти ни единого шанса, чтобы упрекнуть меня. Ни единого, слышите?

Прошла в приемную и замерла у двери в его кабинет. Еще раз глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула. Подняла руку и наконец-то постучала, тут же слыша мужской низкий, чуть хрипловатый голос:

– Входи.

Что я, собственно, и сделала. А потом замерла, глядя на своего босса во все глаза. Безусловно он был красив. Я не буду притворяться недалекой слепой дурой, отрицая этот очевидный факт. Высокий, широкоплечий, стройный, с идеально сидящим на нем дорогим костюмом. Темные густые волосы, подстриженные по моде. Аристократические черты лица, вводили в заблуждение, говоря о его, казалось бы, очевидной мужественности: темные брови, чувственный рот, прямой нос, высокомерно выступающий подбородок. И самые холодные серые глаза на всем белом свете…

Но я видела за этим фальшивым фасадом его истинное обличие.

И ненавидела всю эту прилизанную безупречность. Терпеть ее не могла. Можно даже сказать, что органически ее не переваривала. Марк Хан был олицетворением всего, что я презирала в мужчинах – деньги и власть изуродовали его внутренний мир до неузнаваемости, изгадили все закоулки души, превращая в пустой пшик истинные моральные ценности.

Для таких, как он, не существовало рамок. Такие, как он, не знали о существовании слова «нет».

– Явилась, – выдал он мне со смешком вместо приветствия, хмыкнул и закинул ногу на ногу.

– Добрый вечер, Марк Германович, – заученным безэмоциональным голосом ответила я ему.

– Нихрена он не добрый, Татьяна Юрьевна! – неожиданно гаркнул начальник, а потом ткнул в распечатки на своем столе, заставляя меня нервно сглатывать.

– Что-то случилось? – чуть выше задрала я нос, хотя уже не чувствовала никакой уверенности.

– Случилось? Да, Тань, случилось. Я взял тебя на работу – вот что случилось. А, по факту, обзавелся на свою голову еще одной тупицей, которая не способна довести ни одного дела до конца! И это еще хорошо, что я проверил презу для «Пи-Фарм». Проверил и, мать твою, ужаснулся!

Он не орал. О, нет! Но каждое его слово сочилось таким ядом, что хотелось забиться куда-нибудь под стол и сидеть там вечно, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Иди сюда и объясни мне, черт тебя дери, какого художника ты тут накуролесила, – и его ладонь, с музыкальными длинными пальцами снова ткнула в распечатки.

В комнате был уже вечерний полумрак и только над столом горела теплым светом одна единственная лампа, успокаивая мои расшатанные нервы. Вот только я совершенно не понимала, за что провинилась на этот раз.

Презентация для «Пи-Фарм» была вылизана мною вдоль и поперек, и я была уверена, что с ней все в порядке. А потому кинула свою сумочку в ближайшее кресло и уверенно двинулась к его столу.

И замерла, оглядывая листы с графиками и таблицами.

– Марк Германович, я не понимаю, – произнесла я тихо, нахмурилась и склонилась над столом.

А дальше начала крутить в руках, то один лист, то другой, принимаясь объяснять, мне одной очевидные, вещи.

– Черт, это же не последняя версия. Вот эта таблица, смотрите, тут значатся цифры до первых правок. И вот эти графики наживуленные, еще без учета конкретных цифр от заказчика. Но, как же так? – я еще что-то говорила и говорила, перебирая листы и делая предположения, что секретарь просто распечатал не тот вариант презентации.

Хотя я была точно уверена, что кидала на почту Хану последнюю и абсолютно корректно выполненную работу.

– Марк Германович, – обернулась я к мужчине, что сидел ко мне почти вплотную и смотрел на меня, подперев лицо своей левой рукой, – проверьте свою почту, пожалуйста, я уверена, что выслала вам совсем…совсем другую…презентацию.

Забуксовала я и затихла, потому что начальник вдруг опустил свои глаза и начал неспешно скользить ими по моей фигуре. Верх. Вниз…

– Марк Германович? – замерла я как вкопанная, увидев, как он прикусывает нижнюю губу, а потом медленно облизывается.

– Заткнись, – долетело до меня одно единственное слово, сказанное отрывисто и категорично.

И я, решительно не понимая, что происходит, подняла глаза и слепо уставилась в стену перед собой с гулко бьющимся за ребрами сердцем.

А потом резко захлопнула глаза, чувствуя, как рука моего босса неожиданно прикоснулась к моему колену, огладила его и неспешно поползла выше.

И еще выше…

Пока его пальцы не добрались до ажурной резинки чулка, но и там надолго не задержались, а последовали дальше, обжигая своим касанием нежную, обнаженную кожу бедра.

Судорожный вздох. И рваный, сбитый выдох.

Боже!

Что это такое сейчас происходит, черт возьми?

Глава 1 – О том, как я осталась без трусов…

Таня

По лестничным пролетам простой пятиэтажной хрущевки я даже не бежала, а взлетала. На шпильках, в узкой юбке-карандаш, с офисной сумкой в руках – пофиг. Разве это весомые причины замедлиться, когда за тобой гонятся адские гончие из воспоминаний? Вот и я думаю, что нет.

А потому на последнем этаже и у нужной квартиры я оказалась за рекордное время. А там и замерла, прижимая ладонь к груди, внутри которой металось перепуганной, полубезумной пичужкой мое сердце. Нажала на звонок, а затем еще раз. Нервно переступила с ноги, на ногу. Тоненько пискнула и прикрыла глаза, а потом резко распахнула их, когда дверь передо мной открыла подруга.

Ее вопросительный на меня взгляд, мой в ответ – совершенно ошалевший. А дальше я ее просто отодвинула со своего пути и прошла в квартиру, на ходу скидывая с уставших ног лодочки на экстремально высоком каблуке.

И на кухню.

К холодильнику.

Где тут же выхватила обещанное мне «успокоительное».

– Тань? – потянула из-за спины Ковалёва, пока я в одно движение откупорила охлажденную бутылку.

– Что? – прохрипела я ей в ответ.

– Что это с тобой? – обошла она меня и попыталась заглянуть в глаза, но я тут же их отвела.

А потом, прямо так – из горла, принялась хапать спасительное Просекко. Но руки все равно тряслись, а тело гудело как под напряжением. И все, из-за кого?

Из-за козла, что умудрился свалиться на мою буйную голову!

– О-о-о! – потянула Нина и шлепнулась на шаткую табуреточку позади себя.

– Будешь? – протянула я ей бутылку, когда запила первую волну напряжения и паники.

– Да уж, не откажусь, – кивнула подруга, но все-таки поднялась со своего места, чтобы поставить на стол два хрустальных фужера и тарелки с нарезками.

А когда закончила, уселась напротив меня, просверлила во лбу дырку, сурово нахмурилась и сурово выдала:

– Выкладывай!

– А может не надо? – тоненько пискнула я и прикусила кулак.