– Не твое дело!
– Как это – не мое дело?!
Толкнув меня к стене, Дилон потерся о меня всем телом. Его жалкие потуги вызвали у меня омерзение.
– Я мог бы выбрать нормальную бабу, да еще и с Тритари, так нет же… поперся на этот каменный ошметок ради ненормальной девицы, – пробурчал он, но я не слушала.
– Даю тебе последний шанс! Сейчас я ему отдамся!
– Полоумная! – взвыл Дилон. – С кем ты разговариваешь?! Со старым слугой, который открыл нам дверь?!
Разум постепенно просыпался и с недовольством оглядывал свои владения. Мне стало противно. От того, что привезла на остров мерзкого подонка, подсыпавшего мне дурь в вино. От того, как низко я пала в попытке манипулировать Нероном. Концентрированное отчаяние может довести до страшных поступков.
Я не хотела плакать, но у слез были другие планы. Они слепили, щипали кожу. Стыд расползался во мне как масляная пленка, не позволяя дышать.
Внезапно Дилон вскрикнул и, закатив глаза, осел на пол.
– Нерон, прошу тебя, не надо анабиоза! Мне что-то подсыпали в вино… я ничего не соображала…
Язык отяжелел, затылок налился тупой болью.
Анабиоз.
***
На следующее утро я не смогла подняться с постели без помощи Терезы. Казалось, я умираю. Воспоминания вчерашней вечеринки вызывали ужас и отчаяние. Почему Клаус мне не помог? Почему охрана не заметила, что я не в себе?
Как я такое допустила?!
За завтраком Нерон вел себя как ни в чем не бывало. Рассказал о новом задании, о военном перевороте в Хоринтии. Я молча смотрела на его руки. Можно ли по рукам определить настроение? Я любила руки Нерона. Они – единственное, что он позволял мне видеть. Сильные, длинные пальцы, никогда не совершавшие лишних движений.
– Я бы хотела поговорить о том, что случилось вчера вечером.
– Забудь!
– Мне очень стыдно. Я не должна была пускать Дилона в твой дом, не должна была тебя провоцировать. Мне что-то подсыпали в вино…
– Я сказал, забудь!
Над головой зазвенела люстра. Хрустальные капельки беспорядочно бились друг о друга, так и не привыкнув к тембру хозяйского крика.
– Где Дилон?
– Он не станет болтать.
– Он жив?
– Ты хочешь, чтобы он был жив?
– Да.
– Тогда он жив.
– Иногда ты сводишь меня с ума, Нерон. В очень плохом смысле.
– Иногда ты делаешь то же самое, Анна.
– Я хочу объяснить тебе…
– Не стоит.
Я резко поднялась, не заметив, что держу в кулаке край скатерти. Столовые приборы, бокалы и тарелки съехали в сторону, жалобно позвякивая. Залитое чаем желе дрожало, отражая неровный свет люстры. Я тоже дрожала, от пережитого, от отчаяния. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, я не смогу расшатать волю Нерона. Я потрачу на это всю жизнь и ничего не получу в ответ.
– Я так больше не могу. Ты обращаешь на меня внимание, только когда я послушно играю в завоевание мира. Ты используешь меня, а я даже не знаю, ради чего ты это делаешь. Тебе наплевать на мои чувства. Ты скрываешь свои шрамы и при этом не задумываешься, сколько шрамов оставляешь в моей душе. Я проклинаю день, когда повелась на твою ложь. Я тебя ненавижу!..
Я стараюсь не вспоминать то утро, но память настырно проигрывает его во сне, и тогда я насильно глотаю каждое несправедливое слово, как яд. Заставляю себя глотать. Я перечеркнула все хорошее из-за одного неисполненного желания. Забыла, что нельзя требовать от человека любви. Нельзя навязывать свою волю. Нерастраченная любовь к холодному мужчине свела меня с ума.
В то утро Нерон впервые дослушал меня до конца. До того момента, когда, обессиленная, я опустилась на стул и замолчала. Выпустив демонов, моя душа ликовала, пока еще не осознав, какой уродливой ложью были мои слова.
– Какие у тебя планы на субботу? – невозмутимо спросил Нерон, когда люстра перестала звенеть от моего крика.
Я оскорбила его, перечеркнула все хорошее, что он для меня сделал, а он невозмутимо строит планы на выходные?
– Не знаю… погулять по острову… может, немного полетать… если ты не возражаешь.
– Не возражаю. Но ты должна вернуться к ужину, у нас будут гости.
У нас? Гости?!
За годы пребывания на острове к нам не прилетал никто, подходящий под определение «гостя». Если не считать моего неудачного свидания.
Больно вспоминать, как я предвкушала субботний ужин. Я не могла заснуть, гадая, что за сюрприз меня ждет. И вот наступила суббота. Я стояла на пороге столовой, разглаживая несуществующие складки на подоле нового платья. Лилового, обтягивающего, сшитого на заказ в эксклюзивном салоне.
Вспоминая кокетливый фасон платья и туфли с бантами на лодыжках, я стыжусь своего желания впечатлить Нерона и его гостя. Нерон научил меня создавать королей, но не смог объяснить, как стать настоящей женщиной.
Для этого он нанял другого мужчину.
Но в тот момент я не знала о предательстве Нерона, поэтому вцепилась любопытным взглядом в незнакомца по имени Джулиус. Темные волосы, светлые глаза. Спокойный, деловой взгляд.
Кто он? Политик? Финансист? Мой новый клиент? О чем он меня попросит?
Как и Нерон, Джулиус не относился к типу мужчин, которые просят, но об этом я узнала позже. Намного позже и слишком поздно.
– Анна, – раздался отстраненный голос Нерона, – однажды я увидел в тебе огромный потенциал, но увы, ошибся. Ты стала для меня разочарованием. Твое недавнее поведение доказывает, что ты неуправляема и крайне иррациональна, поэтому я нашел тебе мужа. Сильного мужчину, который успокоит твои гормоны.
Кровь отлила от моего лица. Шагнув к Нерону, я зацепилась каблуком за бант на лодыжке и упала на тщательно отполированный паркет. Обтягивающее платье натянулось, и Джулиус приподнялся, чтобы рассмотреть очертания моего тела. Мы встретились взглядами. Он подался вперед, предлагая помощь, но я покачала головой.
Нерон не посчитал нужным мне помочь.
– Свадьба состоится завтра в одиннадцать утра, – продолжил он. – Джулиус о тебе позаботится. Я отпускаю тебя, ты мне ничем не обязана. – На этом Нерон завершил и так уже затянувшуюся, по его меркам, речь.
Можно ли отпустить человека против его воли?
Я не могла встать с пола. Приложила лоб к холодному паркету и притворилась, что ничего не слышу. Заполнила слух белым шумом и бешеной пульсацией крови. Я неуправляема, крайне иррациональна. Нерон прав, и от этого саднит в душе.
Тем не менее…
– За что ты так со мной? – спросила, когда слух вернулся и я окунулась в неприятную тишину столовой.
– Я только что объяснил и не стану повторяться, а теперь будь любезна, отужинай с нами! – ответил Нерон.
– Я не собираюсь выходить замуж, и ты не можешь меня заставить.
– Если ты соизволишь к нам присоединиться, то увидишь на столе договор, заключенный с твоим отцом, и экспертное заключение.
Договор? С моим отцом?! Эта новость подняла меня с колен.
Все эти годы я считала, что родители погибли, и военное ведомство отправило меня учиться из-за моей одаренности. Но мертвые не заключают договоров, а на последней странице стояла подпись моего отца, поставленная через неделю после даты их смерти.
Отец продал Нерону право использовать мой дар. Взамен он получал блага, оговоренные в приложении. Какие? Деньги? Власть? Приложения не было.
– Мои родители живы?
– Нет.
Я только что потеряла родителей во второй раз и не знала, что чувствовать по этому поводу.
– Что получил от тебя отец?
– Это не имеет отношения к делу.
Я отложила договор и взяла в руки заключение экспертизы, от одного взгляда на которое мое сердце остановилось. Абсолютная тишина моего тела пугала меньше, чем корявые слова на штампованной бумаге. На днях безымянный эксперт заключил, что дар превратно влияет на мою психику, и ограничил мою дееспособность. Через год я могу подать прошение на переосвидетельствование.
Меня не проверяли, да на это и не было оснований. Не было никаких экспертов. Это обман. Манипуляция.
Я разочаровала Нерона, и он хочется избавиться от меня, но не позволит быть свободной. У него нет права распоряжаться моей жизнью, но… он распорядился. Отомстил мне за то, что его усилия не увенчались успехом и я не стала Анной, о которой он мечтал. В наказание он забрал мою свободу и заставит выйти замуж. Наверняка заплатил Джулиусу, чтобы сбыть меня с рук.
Сердце вернулось к жизни гулким ударом, и я пошатнулась.
Белое бешенство – вот что я почувствовала. Сияюще белое, и когда оно дошло до пика, я не видела перед глазами ничего, кроме снега.
Вслепую ухватившись за край стола, повернулась к жениху.
– Скажи, Джулиус, тебя предупредили о моей ограниченной дееспособности?
– Разумеется, – ответил он. – Я ничего не имею против твоей одаренности и готов нести за тебя ответственность, Ан-на.
Он растянул мое имя, открыл рот чуть шире, чем требовалось. Выдохнул два слога, будто намекая на нечто порочное и пока что мне незнакомое, что должно между нами произойти. Джулиус собирался сделать со мной то, что его язык и губы делали с моим именем.
Перед глазами кружился снег. Белая скатерть казалась покрытой снегом. Я не знала, где заканчивалась скатерть и начинался снег.
Все вокруг было припорошено моим бешенством.
За эти годы я не раз плакала и устраивала скандалы, но ничего этим не добилась. А теперь я исчерпала себя. Во мне не осталось ничего, кроме белого бешенства.
– Прошу простить, господа! Неотложные дела. – Я направилась к двери, волоча за собой развязавшийся лиловый бант на туфле.
– Осторожно! – Мой будущий муж, привлекательный мужчина, поспешил ко мне и, став на одно колено, завязал бант на лодыжке. Я не почувствовала его прикосновений.
– У тебя не может быть неотложных дел кроме тех, которые даю тебе я, – отчеканил Нерон.
– Мне нужно подготовиться к свадьбе. – Я бросила на него насмешливый взгляд через плечо.
Все мои усилия ушли на то, чтобы передвигать ноги, одну за другой, в направлении моей комнаты. Родители отказались от меня, а теперь и Нерон тоже. Он попрал мою свободу, чтобы связать с незнакомцем по имени Джулиус. У него нет на это права. Никакого. Но он всесилен, а у меня нет желания с ним бороться. Пусть будет так, как он хочет. Пусть меня передают из рук в руки, как трофей.
Я забралась под одеяло, в платье и в туфлях, закрыла глаза и до самого утра старательно ни о чем не думала.
В доме что-то происходило. Дрожали стены, аура Нерона бесновалась – то появлялась, накрывая меня горящей силой, то исчезала. Я только покрепче обняла себя и, содрогаясь от холода, созерцала внутренние поверхности век.
Белое бешенство ушло, оставив за собой пустое безразличие. Моя душа спеклась, сморщилась, не реагировала на острое горе.
Нерон следил за мной, невидимый. Ближе к утру скрипнула дверь, он подошел к кровати и накрыл меня вторым одеялом.
Глупый!
Одеялом меня не согреть.
Из меня ушла жизнь.
***
Наряжала меня Тереза. Напевая веселую мелодию, хвалила жениха и всячески донимала меня своей избыточной радостью.
– Удивили вы нас, Лалия, ой, как удивили! Такая внезапная свадьба. Но жених… статный-то какой! Мне бы вашу молодость, Лалия! Я бы так с ним закрутила, что картины бы со стен попадали. Какие широкие плечи!..
Я настроилась на белый шум, на пустоту в мыслях. Все лучше, чем слушать о достоинствах жениха. Тереза достала облегающее белое платье до пола, слишком красивое для моего траура. Я бросила его в ванну и вылила сверху шампунь. Синий. Тереза смотрела на меня с открытым ртом, но ничего не сказала. Или сказала, но белый шум заглушил добрые советы.
