Я скрестила руки на груди и зло посмотрела на Андрея.
– Не рассказывай мне тогда о них, если не хочешь знать моё мнение, – Андрей встал из-за стола. Наш разговор ему явно не нравился. Он всегда так делал: вставал и уходил, стоило мне только начать о чем-то рассказывать. —Ладно, я спать пошёл, и ты иди. А то опять с утра не встанешь вовремя и будешь возмущаться, что я тебя как-то не так бужу.
– Ой, ну не надо тут. Я в душ ещё пойду.
– Всё. Убери со стола, – Андрей вышел из кухни. – Вероника, спать пора, выключаю мультики.
– Папа, ну можно ещё? Нет! Папа! Не выключай! Я не хочу спать!
Далее произошла стандартная ситуация: Андрей выключил свет и лёг спать. Вероника рыдала из-за того, что ей не дали досмотреть любимый мультик, а я про себя костерила мужа, что тот делал всё слишком резко, одновременно пытаясь успокоить дочь. Так устала от всего этого, что моего терпения хватало минут на пять, и потом мой голос перешёл на крик. Андрей наорал на меня за то, что я обижаю ребёнка, и так повторялось по кругу, пока все не замолчали. К этому моменту сил даже мыться не осталось.
***
Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда Карина добралась до дома. Она переминалась с ноги на ногу перед калиткой, не решаюсь войти. Они с Давидом переехали на побережье Черного моря после окончания университета и, за неимением собственного жилья, поселились в доме родителей мужа. Карина пролила немало слез, не желая менять привычную жизнь, оставлять университетских друзей, снова искать работу, но свёкры рисовали картинку идеальной жизни, и, в конце концов, она ничего не смогла противопоставить их аргументам.
Первое время все действительно шло неплохо. Весь второй этаж дома отдали в их пользование, с родственниками Давида они даже почти и не пересекались. Работу ей предложили, но ожидания не оправдались, поэтому Карина довольно быстро уволилась и стала заниматься поисками работы самостоятельно. Мужу её также не сильно-то и помогли, но на «родной земле» и под родительским крылом уверенность росла в Давиде не по дням, а по часам. Ведь зачем напрягаться, если мама или папа прикроют? Карина такой «заботой» похвастаться не могла. Ей пришлось изрядно поработать локтями, поднимаясь по карьерной лестнице, не полагаясь ни на кого, каждый раз будто доказывая, что она достойна быть частью этой «прекрасной» семьи.
Год, два, три… ничего не менялось. Карина всё больше и больше погружалась в этот омут отчаяния, толком не понимая, что происходит с её жизнью. Но родители Карины воспитали дочь с чёткой установкой, что раз уж завёл семью, надо сохранять брак максимально долго, даже если сохранять там уже и нечего.
«Как же хорошо, что у них нет детей…» – думала я каждый раз после разговора с подругой. Атмосфера в её доме не располагала к тому, чтобы завести их. Вспоминая своё состояние первые полгода после рождения дочки и то, как сильно нуждалась в поддержке окружающих, я понимала, что для Карины сейчас это был бы ад на земле.
Прямо сейчас подруге надо зайти в дом и сообщить о том, что она потеряла работу, что её уволили, что она опять не справилась. На самом деле, она была искренне счастлива, что ей больше не придётся возвращаться в это злачное место, натянуто улыбаться нервным клиентам, общаться с неадекватными коллегами. Но осознание того, что сейчас на неё выльется ушат помоев со стороны мужа или – не дай Бог! – свекрови, вгонял в ужас, ведь она никогда не будет достойна её «сыночка», даже если станет президентом. При этом выдающимися достижениями в развитии карьеры Давид, конечно же, похвастаться не мог, хорошо устроившись в родительском гнёздышке.
Это бесило подругу ещё больше.
Переминаясь перед дверью дома, Карина опять подловила себя на мысли, что она в ловушке. Что так она жить не должна. Но потерянного не воротишь. Пора принять это как факт.
Зайдя внутрь, необходимо было миновать кухню и гостиную, дальше – спальню родителей и ванную комнату. Быстрый и незаметный рывок в свой уединённый уголок сделать, конечно же, не получилось: перед телевизором в гостиной сидел отец мужа.
– Добрый вечер, Артур Григорьевич.
– Угу. Добрый, – не отрываясь от телевизора, бросил мужчина Карине.
Мужа и свекрови на первом этаже не было, поэтому она сразу двинулась на второй. Поднимаясь по лестнице, заметила свет наверху. Из санузла вышла свекровь.
– Добрый вечер.
– Добрый-добрый. Я тут зашла стирку запустить, разбери уже вещи, а то всё валяется неделями, не пойми как, в чём Давид вообще ходит у тебя?!
«В чём Давид ходит… Давид что, пятилетний ребёнок? Не может сам себе вещи постирать?!» – подумала Карина, но свекрови ответила совершенно другое:
– Да-да, разберу на выходных. Времени не было.
– Ой, у тебя никогда времени нет, уработалась вся, я смотрю.
Карина промолчала, борясь с желанием послать свекровь куда подальше.
– Разбери сегодня. Не могу на это смотреть в своем доме! – унося тазик с постиранными вещами, свекровь что-то бухтела себе под нос, но Карина её совершенно не слушала.
Свекровь никогда не стеснялась указывать ей на то, что она здесь чужая. Карина не раз просила мужа переехать на квартиру, и они даже смогли это осуществить, но ненадолго: начался летний сезон, и было принято решение вернуться, а квартиру сдавать отдыхающим.
Пройдя в спальню, подруга и там не обнаружила мужа. С облегчением вздохнув, она упала лицом в подушку прямо в одежде.
«Ну хоть десять минут полежу…» – пронеслось в голове девушки, и её окутал сон.
– …ммм… ммм…
Прошло какое-то время, прежде чем сознание начало возвращаться. Запах алкоголя, сигарет, холодные руки под рубашкой. Карина поспешила открыть глаза, испугавшись, но увидела мужа.
– Господи, Давид, ты меня напугал! – Карина села на кровати, отталкивая мужа и убирая волосы с лица.
Её всегда поражало то, насколько Давид не похож на мать. Марина Михайловна обладала крупными чертами лица, курносым носом, кожа её была очень неровная, и в целом, её сложно было назвать привлекательной. Карина даже радовалась, что её муж унаследовал внешность отца. Они были как две капли воды похожи – худоватое лицо, нос с горбинкой, сдвинутые массивные брови, острый подбородок. Отличие было лишь в густоте шевелюры: волосы Давида были густыми и немного вились, в то время как его отец уже давно облысел и поседел. Волосы были его гордостью, он каждый день тщательно мыл голову и укладывал их феном.
– Да ладно тебе, как будто первый раз, – от мужа разило алкоголем, видимо, где-то гулял.
– Ты где был? Я думала, ты дома, но уснула, стоило коснуться подушки.
– Да с пацанами катались по городу, ничего такого, – Давид не останавливал попытки соблазнить жену, пытаясь её поцеловать туда, куда дотянется.
– Да погоди же ты, дай в себя прийти, даже не раздевалась с работы, устала как собака… – закусив губу, подруга вспомнила: муж ещё не в курсе, что работы у неё больше нет. – Мне с тобой надо серьёзно поговорить.
– Давай не сейчас, такое настроение игривое у меня… – мужчина повалил жену на кровать и начал расстёгивать пуговицы на её рубашке.
Карину такой расклад не устраивал, и она всячески пыталась его оттолкнуть, и у неё это получилось.
– Давид, послушай меня! Мне сейчас не до секса, серьёзно! Мало того, что я спала, так ещё и ты со своим перегаром!
Карина вскочила с кровати и гневно посмотрела на мужа. От напряжения на её лбу выступили морщины, а кулаки непроизвольно сжались до побеления.
– Я так понимаю, разговаривать с тобой сейчас бесполезно? Ты слишком пьян?
– Карина, ты чего бешеная такая? Мне что, нельзя было с пацанами… погулять? – он говорил заторможенно, пытаясь сформулировать свою претензию. – Ты вон… сидишь до ночи на работе… – Давида шатало даже когда он сидел. – Мне теперь что, как пёс ждать тебя у калитки?!
– Дав… да причём тут это вообще. В любом случае, можешь больше не беспокоиться о моей работе, так как у меня её больше нет!
Она сказала это. Прямо ему в лицо. Карина так разнервничалась на этих словах, что дыхание сбилось. Она смотрела мужу прямо в глаза, а Давид смотрел куда-то сквозь неё.
– Чт… В смысле? – он словно не понял её, свел брови и скривил губы.
«И чего я ожидала, заводя этот разговор при таком его состоянии», – пронеслось в голове Карины, но она всё равно продолжила.
– Меня уволили.
– Уволили? – губы Давида скривились в довольной ухмылке. – Из твоей ЖКХ-шной шаражки?
– Да. Из моей ЖКХ-шной шаражки.
– Не удивлён, – он встал с кровати, пошатнулся, разводя руками. – Иди, ищи новую работу, не дома же тебе сидеть.
– Я пока не хочу… Не знаю… Я устала, Давид. Хочу отдохнуть. Ты же видел…
– Ой, то, что с тобой люди работать не могут – это и ежу понятно, – он взмахнул рукой так, что Карина дрогнула, но он этого не заметил. – С твоим-то характером.
Давид заплетающимся шагом дошёл до комода, на котором стояла начатая бутылка пива, и после того, как отхлебнул из неё, стал озираться по сторонам, словно ищет что-то.
– Ты слушаешь меня?
– Что? А ты не закончила?
Лицо его не отражало никаких эмоций. Бутылка в руках Давида вызывала больший интерес, чем слова жены. Карину злило всё, что говорил муж. Уровень агрессии и желание стукнуть его чем-нибудь повышались с каждым мгновением. Ей хотелось накинуться на него, и дать увесистую пощечину, или разбить эту бутылку о голову мужа, но она сдержалась и лишь обреченно и громко ругнулась.
– Что вы там разорались? Весь дом перебудите! – голос матери Давида послышался с первого этажа.
– Ой, да что там рассказывать… работать не умеешь, вот и скачешь от одной к другой. Нет бы уже сесть и делом заняться. А куда ты пойдёшь потом, ты думала? Или тут у нас красная дорожка постелена и выбирай – не хочу?
– А я тебя не заставляла сюда переезжать! Ты говорил, что тут будет хорошая работа! А в итоге что? Оба сидим по каким-то подвалам!
– Да ты просто неблагодарная дура! Вечно тебе всё не нравится.
– Ты просто не представляешь… – она сжала зубы, глаза застилали слёзы. – Я тебя просто ненавижу!
Карина больше не могла выносить этот разговор, поэтому развернулась и побежала прочь по лестнице.
– Ну и катись! – крикнул ей вслед муж.
Проходя мимо входной двери, подруга заметила торчащую пачку сигарет в толстовке мужа и забрала её с собой.
***
Все уснули. Кроме меня. Я, как обычно, листала ленты соцсетей и проверяла сообщения, на которые ещё не успела ответить. Залипание в телефон вроде как успокаивало, но на самом деле имело лишь краткосрочный эффект. В попытке отстраниться от семьи, я часами гуляла на просторах Интернет, общаясь со знакомыми и подругами. Все мои эмоции и энергия уходили в телефон так, что не оставалось ничего для реальной жизни. Я это понимала, но сделать ничего пока не могла. И не хотела. В какойто момент мне показалось, что голова ненароком взорвётся от обилия информации и общения, ведь искренне считала себя интровертом.
Общение с людьми забирает у интровертов энергию, в то время как экстравертам, наоборот, необходимо общаться, чтобы чувствовать себя живыми. Бывают такие дни, когда вообще не хочется никакого общения. Испытываешь полное опустошение. В такие моменты хочется тотального одиночества, уйти в себя и немного передохнуть.
Работа моя была неотделима от общения с людьми. Ежедневные совещания по два часа, личное общение, зум-конференции для решения текущих проблем, руководитель без конца спрашивал, как идет работа, и я каждый раз отвечала ему одно и то же, ибо его сообщения меня только отвлекали. Работа мне и нравилась, и убивала одновременно, а дома ещё ждала семья. И всё же это было лучше, чем сидеть дома с ребёнком в декрете.
Я не настолько была зависима от одиночества, как может показаться из сказанного выше, но давать себе передышку – скорее необходимость, а не прихоть.
Ночь. И вроде устала, хочется спать, но нет. Сжимаю в руках телефон и сканирую соцсети, общаясь с подругами. Одна поругалась с мужем, другая пошла в очередной марафон по похудению, третья купила себе новое платье, а Карина… Карина после телефонного разговора не написала ни слова.
«Спит уже, наверное».
Погасив экран, я попыталась улечься, но то дочь закинет ногу на голову, то муж начинал храпеть, и постель уже не такая прохладная, а простыни смялись под спиной. Сон не шёл, поэтому решила сходить на балкон и покурить.
Огонёк зажигалки меня немного успокаивал. Курить я бросала на время декрета и кормления грудью, но вернулась к старой привычке при первой же возможности. Осознание того, что это мои – и только мои – пять минут долгожданного одиночества, видимо, подстёгивали убивать себя никотином.
Ещё раз взглянув на дисплей, увидела сообщение от подруги: «Алина, это просто трэш». Далее следовало голосовое сообщение, в котором Карина рассказывала, как прошёл разговор с мужем и следом ещё одно: «Сигареты у него стащила. Сижу тут на улице, у забора. Свекровь ещё уши грела. Господи, за что мне всё это…»
В конце сообщения было слышно, что Карина начала плакать.
– Что думаешь делать? Пошли всех лесом, – записала я аудио в ответ. – Можешь набрать. Я ещё не сплю.
Звонок Карины, и недолгий разговор. Конечно, решить проблемы по телефону невозможно, однако мы старались поддерживать друг друга, насколько это возможно.
Давида я знала не понаслышке. Мы все учились вместе в одном университете. Он мне никогда не нравился. Точнее, испытывали симпатию лишь первое время, но с годами отношения становились только хуже. Всегда грубо шутил, никогда не здоровался с друзьями Карины, да и в целом не жаловал их в своем доме. В общем и целом, отношения у этой пары – не сказка. Я откровенно не понимала, почему подруга всё это терпит столько лет. Фраза «любовь зла, полюбишь и козла» отлично описывала отношения Карины.
Да что уж говорить, я тоже не могла похвастаться идеальным браком. Даже звучит как-то… Начиная с момента знакомства с мужем, ещё в школе, мы вечно общались как кошка с собакой, но всё равно что-то притягивало нас друг к другу. Ссоры, одна за одной, в последнее время начали убивать во мне чувства. Именно поэтому я и ушла в работу. Статус матери негативно сказался на моём ментальном состоянии: как бы я ни любила своего ребенка, но, только родив, поняла, что совершенно к этому не была готова.
– Карин, где наша не пропадала. Если не сложится в итоге с мужиками, уедем с тобой на Бали и будем пить коктейли, пока не помрём из-за отказавшей печени.
– Да уж. А зарабатывать будем, продавая кокосы с пальм!
– А мне нравится твой вариант! Блин, вот мне всегда было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда не согласилась выйти за Андрея замуж, – тяжело вздохнула.
– Тебе так надо это знать? Меньше знаешь – крепче спишь.
– Это точно, – рассмеялась, потому что на фоне Давида мой муж казался идеальным.
– Сегодня вообще-то у меня отстойный день, а не у тебя! – Карина рассмеялась. Было слышно, что разговор со мной её взбодрил. – Пойду к морю схожу. Надеюсь, в доме все уснут, потому что видеть их рожи я уже больше не могу сегодня! Пожелай мне удачи.
– Аккуратнее там, ночь на дворе. Так уж и быть, лоховскую корону сегодня оставляю тебе. Не одной же мне на жизнь вечно жаловаться.
Я была так увлечена разговором, не почувствовала, что замерзла. Взглянула на небо: сегодня, на удивление, очень хорошо были видны звёзды. Редкое явление в черте города. Они сияли так ярко, так завораживающе. Я люблю такого рода моменты. Когда можно остановиться и посмотреть вокруг, подумать в тишине и без суеты о себе, о своей жизни, обо всём, что в голову придет. О том, что волосы пора бы покрасить, потому что корни отрасли и стал виден мой мышиный русый на фоне рыжих концов, да и в целом их пора уже и подстричь, так как стали опускаться ниже плеч и пушиться слишком сильно; о том, что пора бы записаться к косметологу, так как сыпет периодами как подростка; о том, что можно попробовать купить цветные линзы и посмотреть на себя с других цветом глаз, хоть и серо-голубой их цвет меня устраивал; о том, что пора бы к лету обновить гардероб. И все равно я думала о всякой ерунде, которая скорее добавляла мне тревожности, чем решала какие-либо реальные проблемы. Неуверенность в своей внешности и забивание на неё была лишь следствием более глубоких ран, которые оставил мне декрет.
«А всё равно интересно, как бы всё сложилось…» – подумалось мне, возвращаясь к нашему разговору с Кариной. Но это уже не имело никакого смысла.
Покинув балкон и снова забравшись под одеяло, я попыталась уснуть. Долго ворочалась, переживая за Карину. Сухой воздух в квартире заставлял бегать туда-сюда на кухню за новой порцией воды.
«Не могу уснуть. Всё думаю о том, что ты мне рассказала», – написала подруге, но она не ответила.
Проворочавшись почти до самого утра, я всё-таки погрузилась в сон. Во сне мне являлись образы из прошлого, сопровождаемые бредовыми событиями и хаосом. Всё-таки рассказ Карины о разговоре с Давидом зарождал во мне каку-то тревогу за подругу.
Глава 2.
Ночь была холодной. Ветер с гор пробирал до самых костей.
Карина шла по просёлочной дороге вдоль домов, намереваясь выйти к морю и посидеть там на берегу. Место, куда она шла, сложно назвать пляжем. Когда я приезжала к ней в последний раз, мы приходили на этот скрытый от посторонних глаз отрезок берега, чтобы перемыть косточки всем, кто попадется под руку. Совсем небольшой участок песка, усыпанный большими камнями, располагался внизу склона, а сам спуск почти незаметен с дороги. Людей здесь встретить практически невозможно, со слов Карины, разве что какие-то парочки могли забрести для уединения, но мы никогда с ними не сталкивались.
Карина ступила на узкую протоптанную тропинку, ведущую к спуску через разросшиеся кусты можжевельника. Она почти на ощупь спускалась – луна скрывалась за облаками. Волны бились о берег, приятно шурша, сообщая всем о неспокойном настроении моря.
