Эн Варко "Черные крылья"

Вслед за Антом я вскарабкалась через открытый люк на покатую крышу и прошлась по краю башни. Под ногами расстилался сосновый лес. Небо было на редкость чистым для этого времени года. Молочный диск луны отсюда казался крупнее, чем я привыкла видеть в городе. Он достаточно хорошо освещал облюбованное нами местечко. Звёзды по одну сторону башни сияли ярче, чем по другую. Огни Люблина там глушили оттенки ночи своим цветастым заревом, хотя сама столица была не видна за лесными холмами. Зато сверху хорошо просматривалась опушка с весёлой компанией и часть речного дола с серебристым кусочком Пьяны.

– Красиво, верно? – Ант подошёл ко мне сзади, обнял и заставил сделать шаг назад.

– Эй! – Я высвободилась и сердито посмотрела на парня.

Тот смущённо развёл руки:

– Просто не подходи близко к краю, ладно? Нервирует.

Кивнув, вместе с ним вернулась туда, где мы сбросили нашу поклажу, и начала помогать обустраиваться. Расстелила один из пледов, положила на него банки с пивом и минералкой, сухарики, упаковку сосисок и шпажки для жарки. Закончила я быстрее, чем Ант, собиравший одноразовый мангал.

Возможно, Эльвира права, называя меня упрямой врединой. На край башни меня тянуло, как магнитом. Оценив занятость парня, двинулась к той части башни, к которой он сидел спиной. Пока мама не умерла, мне часто снился сон, что я летаю. Те ощущения, испытанные во сне, было невозможно забыть. Моё тело составляло неразрывное целое с крыльями – чёрными и упругими. Когда я взлетала или закладывала виражи, мне в лицо бил ветер так же сильно, как сегодня на мотоцикле. А когда парила, вслед за мной по земле ползла густая тень.

Мама утверждала, что такие сны снятся детям, когда они растут. Но мне больше нравилось другое объяснение. Кстати, именно из-за снов я потом всерьёз увлеклась теорией архетипов. А вдруг правда, что в этих снах я ощущала полёт моей небесной половины?

Наша цивилизация технологически уже давно достигла того уровня, когда люди перестали взывать к богам, вымаливая у них помощь. Для бедных богами стали их правительства с многочисленными социальными программами поддержки, ну а богатым покровители не нужны. Храмы превратились в музеи, а бессмертные стали любимыми персонажами книг, игр и художественных фильмов. Нынче только одного небожителя почитали на Земле – изгнанного с Неба Ану – сына Светлой Королевы и Короля Ночи. Это он принёс в наш мир печати, защитив от разрушительной магии небес. Благодаря ему, история нашей цивилизации теперь делится на две эпохи: до Пришествия Ану и после. Опустошительные войны между светлыми и тёмными магами остались в прошлом. Печати Ану, которые обязательно накладываются на каждого рождённого младенца, перекрывают доступ к магии. А старых магов искоренил Орден Инквизиторов. Сейчас магия осталась лишь в мифах, в которые иногда так хочется верить.

Наверное, поэтому в наш прагматичный век вдруг получила распространение теория архетипов. Юнкас, её создатель, утверждает, что все смертные – это отражения небесных созданий. Но мы, как в кривых зеркалах, искорёжены до неузнаваемости своими пороками и слабостями. Лишь став полным воплощением своего небесного прототипа, человек обретает его силу, а после смерти сливается с ним, возвращаясь на Небо. Только сделать это так же не просто, как слепому найти дорогу в пустыне. Некоторые проживают тысячи жизней на Земле, всё дальше отдаляясь от небесной сути. Это глубоко несчастные люди – компиляции бесчисленного множества кривых отражений. Впрочем, даже им судьба даёт подсказки. Разгадают – и их души обретут частицу Неба.

Может, мои сны тоже были подсказкой? Вот только после смерти мамы я больше не летала…

– Инга!

Я отступила от края и поспешила к Анту. Он успел не только разжечь огонь, но и насадил на шпажки сосиски. Две он держал над пламенем, не дожидаясь, пока костёр превратится в угли.

– Вкусно пахнет, – подластилась я.

– А то! – гордо приосанился парень и похлопал по пледу рядом с собой. – Ну как, впечатлилась видами?

– А то! – передразнила его, и мы рассмеялись.

Вообще с Антом оказалось удивительно уютно как молчать, так и говорить о всякой ерунде. В отличие от меня, он обожал сладости, особенно шоколад. Я, наоборот, к сладкому была равнодушна, зато любила лимоны. Могла запросто умять половину без всякого сахара, запивая тонкие ломтики горьким кофе.

– Фи, – скривился Ант. – Какая гадость!

– Вовсе нет, – возмутилась я. – И вообще все цитрусовые тонизируют и хорошо стимулируют мозговую активность.

– Ага-ага, мозговая активность для тебя особенно важна, – хмыкнул он.

– А что важно для тебя?

– Я человек настроения, девочка-зубрилка.

– Хватит меня так называть, – бросила в него скомканную упаковку от съеденных сухариков.

Он засмеялся, ловя хрустящий шарик.

– Нет, ну правда, скажи, чем ты увлекаешься?

– Да ничем особым. Просто живу.

Ответ меня не устроил. Наоборот, вызвал исследовательский интерес. К тому же для человека, который ничем не увлекается, у него был хорошо поставленный голос, он классно играл на гитаре и не «плавал», как подавляющая часть группы, в статистике. А ещё Ант обаятелен, воспитан и симпатичен.

Наверное, я сильно захмелела, если выложила ему тут же все мои размышления, а потом сделала щедрое предложение:

– Давай сейчас устроим поиски тебя.

– Зачем? – Ант положил шпажки на уже прогоревший костёр и открыл нам по очередной банке пива.

– Ну как же? – возмутилась я. – Вдруг твоя небесная сущность страдает без тебя и ждёт не дождётся, когда ты бросишь маяться дурью и займёшься делом – найдёшь своё призвание, и тебе откроется твоя истинная суть. И тогда фьють… Когда умрёшь, тебя призовёт Небо, и ты обретёшь бессмертие.

– Увлекаешься теорией архетипов? – хмыкнул он. – Тогда должна знать, что людям даются подсказки в виде порывов сердца. И «нравится – не нравится» играет такую же роль в поисках себя, как «горячо-холодно» в детских прятках.

– Не только сердечные порывы играют роль, но и знаки, которые нужно увидеть и разгадать. И чтобы всё сработало, перво-наперво нужно начать искать себя и пробовать во всём, – возразила я. – А идти на поводу настроения опасно, так как лень – это тоже настроение, но с отрицательным знаком. К тому же не забывай о происках Ведьмы Самахи, которая делает всё, чтобы сбить человека с правильного пути, заманить в свои чертоги и выпить небесную часть его души.

– Ого! – восхитился Ант. – Вот и страшилки пошли.

И словно в ответ на его слова внизу башни раздался женский крик, полный ужаса и боли.

– Оставайся здесь, – велел Ант и бросился к люку башни.

Быстро порывшись в своём рюкзаке, я помчалась за ним следом. В отличие от безоружного Анта, у меня хотя бы электрошокер был.

ГЛАВА 3. Тайный Орден

Я неслась во весь опор по лестнице, одной рукой подсвечивая путь телефонным фонариком, другой сжимая электрошокер. Но, разумеется, Ант был быстрее и умчался далеко вперёд. Сердце рвалось из груди, воздух с хрипом вырывался из лёгких. Удивительно, что я не переломала себе ноги в этой гонке.

Женский крик стих, но теперь снизу доносились скрежет и грохот. Страшно было даже представить себе, что это могло быть. Ненадолго всё прекратилось, а потом послышался новый звук: словно часто-часто застучали несмазанной дверью. Стены башни на миг вспыхнули в голубоватом свете, после чего последовал сухой треск.

Большая часть пути осталась позади, когда снова раздался визг, да такой пронзительный, что зазвенело в ушах.

– Ану… Ану… Ану, – застонала в ответ башня.

Странно, но при всём ужасе, что я испытывала, у меня возник план. Задним умом я отлично понимала, что он попахивает безумием, но мне нужно было что-то делать. К тому же во всех фильмах ужасов, когда прячутся от маньяков, те всё равно находят и убивают своих жертв, если ты не главный герой, конечно. В этой истории я однозначно персона второго плана, но умирать не хотелось. Поэтому нужно делать всё наоборот: вылететь преступнику навстречу и сломать ему поведенческий шаблон. На моей стороне будет внезапность. Башня гудит так, что мои надсадные хрипы и топот по ступеням вряд ли услышат. Фонарик на предпоследнем повороте выключу, а потом врублю на полную мощь, чтобы ослепить преступника. Ну и, конечно, электрошокер…

Мельком глянула в наружное окно-бойницу. Уже виднелись верхушки кустов, значит, почти на месте. Да и шум раздавался теперь совсем рядом. Я погасила фонарик, делая предположительно последний круг по лестнице.

И тут из-за поворота мне навстречу метнулось нечто.

Говорят, при смертельной опасности время словно застывает. Это правда. Мне удалось разглядеть существо до мельчайших подробностей. Оно не напоминало ни человека, ни зверя. Бесформенный мешкообразный силуэт в зеленоватом свечении парил над ступенями. Увидев меня, тварь раззявила игольчатую пасть, а из ее тела вырвались отростки со стекающими на пол соплями слизи. Взвизгнув, я врубила фонарик на полную мощь, активировала электрошокер и сунула его прямо в пасть мерзкой твари. Яркая вспышка ослепила глаза. Меня тряхнуло, словно это я себя приложила разрядом, а потом отбросило назад.

«Дурацкий день рождения», – подумалось напоследок.

Когда я очнулась, эхо смолкло, а снизу не доносилось ни шороха. У меня вырвался невольный стон от острой боли. Даже не знаю, что причиняло большее страдание – голова или копчик. Пока лежала на ступенях, думала, что голова, но когда начала вставать, кряхтя как старуха, пальму первенства взял копчик.

Из оконных проёмов лился тусклый свет зарождающегося утра. В растёкшейся, чуть светящейся зелёной луже валялись остатки моего телефона и электрошокер. Мне очень хотелось надеяться, что Ант жив, а монстры закончились. В пользу второго говорила тишина в башне и безмятежное птичье щебетание снаружи. А вот насчёт первого… Я взмолилась Небесным Богам, чтобы ничего непоправимого не произошло. Держась за стенки, чуть дыша и стараясь не ойкать от стреляющей боли, я спустилась вниз.

На бетонном крошеве пола, раскинув руки, лежал мой однокурсник. Его свитер был разорван и перепачкан зеленоватой слизью вперемешку с кровью. Пара луж мерцала у входа и сбоку от лестницы. Больше поблизости никого и ничего не было.

Я бросилась к Анту. Рухнув на колени, дотронулась до его лба и запаниковала. Парень был очень холодный. Мысли застучали в моей несчастной голове, словно горошины в крутящемся барабане – ни за одну не ухватиться.

«Так, Инга, спокойно», – приказала себе и начала медленно перемножать однозначные числа на восьмёрку. Из всей таблицы умножения именно операции с восьмёрками в детстве давались мне особенно тяжело. Одним словом, проклятое для меня число! И всё же оно странным образом помогало собраться в стрессовых ситуациях. И сейчас помогло.

Перво-наперво надо проверить пульс и дыхание – пришло мне на ум. Принялась искать пульс на запястье парня, но так и не разобрала, чей стучит – его или мой. С шеей тоже не получилось – я ощупала всё в поисках таинственной сонной артерии, но она так и не нашлась. Хвала небесам, с дыханием получилось лучше. Оно было, хоть и очень слабое.

Только что делать дальше?

Обработать раны, вызвать скорую и полицию – услужливо подсказала память, руководствуясь действиями киногероев. Телефон Анта я нашла быстро, он лежал рядом целёхонький. Но воспользоваться, к сожалению, не смогла. На чёрном табло замигал белый кружок блокиратора. Он тоже решил, что палец владельца подозрительно холоден, и не отреагировал. Я пыталась согреть руку парня своим дыханием, чтобы отключить защиту, но телефон наотрез отказался выходить в меню контактов.

Так! И что теперь?! Что у нас там по плану – обработать раны? Но чем?

На крыше остались банки с водой – осенило меня. И я возблагодарила небеса, что в придорожном магазинчике настояла на покупке минералки.

– Ант, миленький, потерпи, – прошептала и бросилась наверх.

Это был незабываемый марш-бросок, полный боли, упрямства и страха за Анта. Наверное, именно этот страх мне силы и придал. Влетела на крышу птицей. Там пришла в голову счастливая мысль порыться в мото-торбе, и на самом её дне нашлась аптечка. Закинула её к себе в рюкзачок вместе со всеми невскрытыми банками. Решила захватить также оба пледа, вспомнив, каким Ант был холодным.

Я так перенервничала с этим бегом по ступеням туда и обратно, что даже боль куда-то ушла. Ее вытеснил даже не страх, а леденящий ужас при виде Анта. Он лежал в той же самой позе, в которой я его оставила. Дрожащими руками открыла аптечку, но смогла идентифицировать лишь ножницы, бинты с салфетками, одноразовый шприц и резиновый жгут. Света на первом этаже башни не хватало, чтобы прочитать названия лекарств. Да если бы и прочитала, вряд ли мне это помогло бы без интернета.

Всё-таки я редкостная дура! В прошлом году отличникам предлагали на выбор два бесплатных факультатива в качестве поощрения: интенсивные курсы росирского языка или курсы первой медицинской помощи. Тогда я не сомневалась ни секунды. Росир – сильное государство, с которым у нас тесное сотрудничество. Знание языка давало мне хорошие бонусы для будущего трудоустройства. Вот только в Хаос все эти бонусы, когда хороший человек умирает, а я ничем не могу помочь.

Заметив, что бурчу себе под нос, как заправская сумасшедшая, заткнулась и открутила крышку у одного из двух пузырьков (вся остальная лечебная жидкость была в ампулах). В нос ударил резкий запах. Мне он немного прочистил мозги, и я немедля ту же самую операцию проделала с Антом. Он судорожно вздохнул и прохрипел:

– Воды!

– Сейчас, миленький! – ошалела я от радости.

Подтянула парня к себе, чтобы приподнять голову. Вскрыла первую попавшуюся банку и поднесла к его рту. Только потом поняла, что это пиво. Хотела заменить, но Ант вцепился в неё обеими руками и начал жадно пить.

Эх! Мне бы тоже сейчас чего-нибудь спиртного, и лучше покрепче. Ведь ещё перевязку нужно сделать. Воображение нарисовало разодранную плоть с обломками костей и выглядывающими оттуда внутренностями. Легкие были нежно-розовые и пузырчатые, а сердце сине-красное. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Я снова сунула себе под нос пузырёк с ужасным запахом. Затем решительно отобрала у Анта почти пустую банку, допила и снова уложила бедолагу на землю, подложив под голову валик из пледа. Выдохнула, зажмурилась, глубоко вздохнула… И приступила к самому страшному. Я задрала Анту свитер. Хвала небесам, мне повезло! Никаких видимых переломов и выпирающих внутренностей. Осмелев, осторожно стянула с парня перепачканную одежду и брезгливо отшвырнула подальше – эта слизь вызывала почти непереносимое отвращение. И только после этого взялась очищать его тело от слизи и грязи с помощью минералки и салфеток из аптечки.

На коже оказались только царапины, хоть и глубокие. Это придало мне ещё немного уверенности. В свете разгоравшегося утра удалось не только прочитать, но и опознать содержимое второго пузырька. На это моих жалких медицинских познаний хватило. Ант вздрогнул и зашипел, когда я вылила всю перекись водорода на его раны.

Вообще пиво подействовало на него чудесным образом. Он быстро приходил в себя, даже пытался подсматривать за моими действиями, приподнимая голову и снова бессильно роняя её на валик. А вот я, напротив, раскисала. Меня колотил озноб, руки дрожали. Упаковку с бинтом открыла не сразу, потом ещё и уронила на вымокший от минералки грязный пол.

– Да Хаос тебя забери, – ругнулась, не сдержав эмоций.

– Инга, – тихо произнёс парень.

Я посмотрела на него. Щёки ввалились, под глазами залегли круги, но выглядел он спокойно, даже попытался улыбнуться:

– Не надо бинтовать. Всё нормально. Сейчас приедет помощь.

– Ты успел вызвать? – обрадовалась я.

Он устало кивнул и проговорил:

– Иди сюда.

Я придвинулась к Анту поближе, укутала его пледом, а он осторожно обнял меня. Тело его уже было немного теплее. Прижалась к нему, чтобы согреть, как грелка. Наверное, стресс и усталость взяли своё. Уснула я мгновенно.

Меня разбудил рёв мотора. Некоторое время ошалело смотрела в пыльные перекрытия потолка, пытаясь понять, где я. Рядом что-то заворочалось. Тело окоченело так, что шея повернулась с трудом.

Ант ободряюще улыбнулся и вытащил руку из-под моей головы, а потом принялся сжимать и разжимать кулак.

– Затёк, – пояснил он. – Ты как?

– Ж-жива, – просипела я и поморщилась: стоило пошевелиться, и враз всё заболело. Вместе с болью пришли и воспоминания об ужасной ночи.

Уже стало совсем светло. Из дыры дверного проёма виднелись ветви кустов в крапинках росы. Под утро здорово похолодало, и взмокшая от ночной беготни одежда подмёрзла. Наверно, Ант чувствовал себя ещё хуже – ведь я его весьма щедро поливала водой. У меня вырвался вздох облегчения, когда на пороге возникли два тёмных силуэта: один высокий и стройный, другой чуть ниже ростом и покоренастей.

– Ого, – радостно возвестил тот, что поменьше. – Мы думали у тебя беда-беда, а не проблемы с девицей. Извини, чувак, виагру не захватили.

– Заткнись, – беззлобно ответил Ант и закряхтел, пытаясь сесть.

Я тоже села, закутавшись в сброшенный Антом плед.

Высокий парень, которым оказался Олге, молча вошёл в башню, огляделся и, по-моему, даже принюхался.

– Что случилось? – коротко спросил он.

– Призраки. Двое. Уже нажравшиеся и готовые к трансформации, – – отчитался Ант.

Я хотела уточнить, что тварей было трое, но… Во-первых, меня оскорбили пошлые шутки, а во-вторых, обидело, что Олге совсем не обратил на меня внимания. Сразу занялся Антом. Окинув профессиональным взглядом его разодранную грудь, он вытащил из поясной сумки шприц-пистолет и принялся «обстреливать» кожу вокруг раны. Нет, понимаю, конечно, что Ант здесь главный пострадавший, но хотя бы из вежливости спросили, как я себя чувствую. А то с порога сразу в шлюхи определили.

Кстати, второго парня я тоже узнала, как только он шагнул внутрь – Вики Пулсор. Несмотря на то, что лужи успели исчезнуть без следа, Вики безошибочно их нашёл. Сейчас он занимался тем, что совком снимал тонкий слой пыли у порога и складывал его в контейнер. Работал старательно, разве что язык не высовывал.

– А женщина? – просипела я.

Олге и Вики посмотрели на меня так, будто только сейчас вспомнили о моём существовании. Потом на лице Вики расплылась какая-то на редкость пакостная улыбка.

– Вики, не надо, – предупредил Ант, нахмурившись. – Ей сегодня и так несладко пришлось.

– Значит, мышонок испугался?

– Я не мышонок, – мгновенно вспыхнула я.

По особым интонациям, с которыми парень произнёс эту фразу, сразу стало понятно, кто играл роль Злого Шута на шоу в «Чёрных Крыльях». Хотя почему играл? Он им и был.

«Спасибо, что напомнил о моём позорном выступлении», – подумала я и воспылала к засранцу ещё большей ненавистью. Ведь специально так меня назвал, чтобы ткнуть в больное. Такие, как он, словно вампиры, только пьют не кровь, а чужие страдания.