«Почему Ефрем выглядит, как под кайфом, когда он не под кайфом? – недоумевал Саша Балык. – Как бы не вышло, что он все-таки под кайфом».
Ефрем ждал ответа и не смотрел на дорогу. Обе щеки его трепыхались, как полотна паруса, нос раздувался, глаза метали искры. Было заметно, что Ефрем и в себе и не в себе одновременно. Балык уже собирался дать ответ, как вдруг, будто чувствуя почву ногами, водитель вильнул вправо, объезжая массивный камень, потом влево, едва не зацепив дерево. Колеса угодили в грязь и тут же вырвались из маленького болота, а потом Ефрем вошел в такую дугу, что ремень безопасности впился в грудь Саши, а его портфель, оставленный на заднем сидении, вылетел в открытое окно и устремился с горы под вопли самого Саши, рев двигателя и шорох колес «тойоты».
– Тормози! – завопил Балык. – Тормози! Мой портфель! Батя меня убьет!
Ефрем завершил вираж и остановил машину на вершине. Балык выпутался из-под ремня безопасности и погнал вниз со склона, подножье которого заканчивалось так далеко внизу, что выпущенные из-под колес камни еще не долетели до его конца. Но Саше повезло: портфель угодил в кусты хвойных растений и гнаться за ним далеко не пришлось. Когда Балык вернулся к машине, Ефрем покуривал сигаретку и наблюдал за тем, как по другую сторону холма на изрытом участке горы работают два грейдера. Чуть дальше от них стояли КамАЗ и экскаватор.
Саша вернул портфель на заднее сиденье и прикрыл окна. Теперь если портфель и вылетит из машины, то только со стеклом, а такого Ефрем точно никогда не допустит. Какой бы ни была дорога, он отвечал за целостность машины перед своим отцом. Сейчас Ефрем, обремененный только тем, чтобы вовремя выпускать дым изо рта, следил за погрузочно-разгрузочными работами экскаватора. Саша пристроился рядом и, не в силах передать своего изумления при виде горного карьера, только вздыхал и качал головой. Конечная точка маршрута, как он считал, была достигнута и в полной мере насытила его жажду новшеств. Второй такой точкой должны были стать Атакайские водоемы, где можно провести время лучше, чем на холме, вглядываясь в очертания тяжелой горной техники. Саше хватило двух минут, чтобы окончательно насладиться зрелищем и заскучать.
Ефрем молчал. Небо над ними хмурилось. Вскоре карьер надоел и ему.
– Поехали на озеро, бро. Я обещал тебе покататься на озере, верно?
– Да, Ефрем! – Саша заторопился в машину.
Не прошло и минуты, как «тойота» летела с холма вниз по ухабистой дороге, немногим уступающей предыдущему подъему. Снова в кабине загуляла пыль, и Саша почувствовал в горле ком. Он прикрыл глаза, и ему представилось, что они несутся вниз по бесконечной лестнице и каждая ступень отдается у него голове, как удар кулаком. А стоило колесам скользнуть на ровный участок, как ему чудилось, будто они летят по воздуху, и его тут же клонило в сон до следующей ступени. Вскоре спуск закончился. Балык открыл глаза и увидел, что они едут сквозь густой лес по глубокой колее. Он приоткрыл окно в попытке хлебнуть свежего воздуха, но тут же закрыл его, так как ветки деревьев стали хлестать его по лицу.
– Ефрем, ты бы мог ехать помедленнее? – попросил Балык, чувствуя муки внутри своего живота.
Приятель сбавил газ.
– Боишься?
Неожиданно в памяти Саши проскользнул вопрос: «Ты прихватил с собой запасные трусы?» «Еще чего! – подумал Саша. – Боюсь? Я?»
– Я ничего не боюсь! – огрызнулся Саша. – Если ты думаешь, что напугаешь меня этой дорогой, то ты дурак, Ефрем. Дай мне лучше сигарету! Хотя не надо. Я сам возьму.
Он открыл бардачок, но ничего, кроме бумаг, тряпок и мусора, в нем не нашел.
– Спрятал?
Ефрем вытащил из нагрудного кармана пачку «Бонда». Не успела пачка явиться, как Саша держал ее в своих руках, выбирая, какую из сигарет ему выкурить. Все сигареты были одинаковыми, как и в любой другой пачке, но он выбирал себе такую, чтобы хоть чем-то отличалась.
– Самое главное в нашем деле – не навонять, – пробормотал Ефрем себе под нос.
Саша выбрал сигарету, установил ее между зубов, как делал отец, и поднес огонек. Чтобы втянуть в себя дым, ему пришлось напрячь губы. Отец губы не напрягал и делал все зубами. Саша пока что этому не научился, но каждую вторую затяжку пробовал осилить так, как видел у отца.
– А с чего это мы должны навонять? – спросил он, наслаждаясь горечью, но еще больше – тем, что он держит сигарету.
– Был у меня один кандидат, – припомнил Ефрем. – Поехали мы с ним в Кириловку, а оттуда решили прокатиться вдоль железнодорожных путей. Там есть дорога. Она гладенькая, как яйцо, но кое-где есть прогибы и холмы. И когда мы начали нырять, знаешь, что сделал этот гад?
Саша задумался, но сигарета вытеснила из его головы последние мысли.
– Даже не представляю, Ефрем, – ответил мальчик, отчаянно пытаясь втянуть дым через зубы.
– Он обдристал мне сиденье, – спокойно сказал приятель. – Причем сделал это так тихо, будто и не сделал вовсе.
– Это косяк с его стороны, – заметил Саша Балык. Пусть втянуть дым через зубы у него так и не получилось, зато с сигаретой он чувствовал себя смелее, выше и сильнее. – Я бы за такое клипанул. Ты ему клипанул?
– Конечно, клипанул, бро! – хмыкнул Ефрем. – Я остановил машину, вытащил его на травку и клипанул.
– А что дальше было?
Ефрем не ответил. Саша заприметил подвох и повторил:
– Дальше что было, Ефрем?
– Дальше, бро… Дальше я оставил его в лесу, а сам уехал.
– И он даже не отчистил сиденье?
– Конечно, отчистил! Разве сиденье под тобой не чистое?
Балык поперхнулся и следующие несколько минут пытался унять злостный кашель, перебивший тошноту и всякое желание говорить. Когда кашель стал хриплым, Ефрем протянул ему бутылку с водой:
– Отпей, бро. Только не так, как в прошлый раз.
Балык сделал маленький глоток. Потом другой. Пелена слез ушла с его глаз. Он вытер нос и вдруг завертелся:
– Где моя сигарета, Ефрем?
– Откуда мне знать, – приятель вывернул руль, и они выскочили на более широкую дорогу.
– Черт, похоже, я уронил ее.
– Хоть бы ты уронил ее себе за шиворот! – проворчал Ефрем и резко затормозил.
– По крайней мере, я не надристал в салоне твоей тачки! – бросил ему Балык. – Это всего лишь сигарета, и, скорее всего, она уже потухла.
Ефрем смерил его взглядом. В салоне так сильно пахло пылью, что невозможно было определить, горит ли что-то или нет.
Балык открыл окно со своей стороны, Ефрем – со своей. Вскоре салон «тойоты» проветрился от всего сущего, в том числе и от дыма.
– Вот видишь, – подытожил Саша. – Я же говорил, что она потухла. Если бы она не потухла…
– Что за дырка на твоей рубахе? – перебил его Ефрем.
На лице Саши появилось волнение.
– Какая дырка? – осторожно спросил он и опустил глаза.
От мысли, что он прожег школьную рубаху сигаретой, у него затряслись руки.
– А говоришь, что ничего не боишься, – хмыкнул Ефрем. – Запомни, бро: для меня эта тачка важна, как яйца для мужика. Мой папик знает ее, как свои пять пальцев, и, если он найдет на ней царапинку или трещинку, мне снесут голову так же, как и тебе, если твой папик унюхает запах табака от рубахи или найдет на ней прожжённое пятно. Заруби это у себя на носу!
Балык выслушал тираду приятеля и предпочел не злить Ефрема. Тот был хорошим парнем, хоть и баловался коноплей. Он редко ругался, редко шутил, но в целом относился к нему гораздо лучше других приятелей из старших классов, с кем Саша был вынужден водиться, чтобы поддерживать авторитет. Поэтому мальчик решил принять удар на себя, согласиться с критикой и перевести беседу в более дружеское русло.
– Извини, Ефрем. Я просто закашлялся, – сказал он и почесал затылок. – Больше не буду.
– Все в порядке, бро. В следующий раз будь осторожнее, – приятель выпустил сцепление, и они продолжили путь по разбитой дождем дороге.
Лес тем временем темнел. Кроны деревьев нависали так низко, что казалось, будто наступает вечер. Дорога петляла. Глубина колеи то увеличивалась, образуя болото, то уменьшалась, и они боролись с жуткой пробуксовкой, раскидывая в разные стороны комья грязи. Саша Балык ждал появления водоемов. Сердце подсказывало ему, что они уже близко. Во всяком случае, дорога утопала в грязи все больше и больше, и машину заносило даже при небольшом крене или повороте. Молчание в кабине затянулось, и Балык решил спросить:
– Долго еще?
– До куда? – переадресовал вопрос Ефрем.
– До озер, – уточнил Саша.
– Вообще-то это не озера, – Ефрем покрутил пальцем. – Атакайские водоемы – это водохранилища. Один кореш рассказывал, что на их месте раньше была деревня.
– Ничего себе! И ее смыло?
– Говорят, что так.
– А жители?
– Их тоже смыло, – вздохнул Ефрем. – Всех до единого.
– А дальше что?
– Дальше водой покрыло большой участок земли и образовалось водохранилище.
– Водохранилище, – повторил Саша. – Не могу понять разницы. Зачем озеро называть водохранилищем, когда и так понятно, что там хранится вода?
– Подрастешь – узнаешь, – сказал Ефрем. – Я тебе не ходячая энциклопедия. Я пацан. А пацан только говорит или делает, но никогда не объясняет. Усек?
Саша посмотрел на приятеля, не узнавая его.
– Что-то с тобой сегодня не то, Ефрем.
– Почему?
– Какой-то ты… – он запнулся в поисках нужного слова. – Всклокоченный. Всполошенный. Озлобленный. Вопросы мне странные задаешь. Ты что-то задумал?
Ефрем поиграл по рулю подушечками пальцев.
– Я бы на твоем месте молча поглядывал в окно, – сказал он резким тоном.
Они проехали еще около километра, и по правую сторону дороги появился первый водоем. Берега были окутаны высокой травой. Лес плавно расступался, и там, где деревья не мешали обзору, можно было увидеть спокойное, недвижимое зеркало воды. Балык, прежде не питавший к природе никаких чувств, вдруг встрепенулся и захотел вобрать в себя хотя бы часть красоты этих мест. Но Ефрем не остановил машину, и тогда Саша решил, что первый Атакайский водоем не входит в программу их посещения. Скоро появится второй водоем и там-то Ефрем точно остановится, они покурят, и этого момента хватит на остаток месяца для историй в школе.
Лес снова стал густеть, гладь воды исчезла, дорога устремилась вниз. Еще около пяти минут Саша просидел в ожидании чуда. Когда появился второй водоем, он решил дерзнуть. Все-таки смелость по отношению к старшим приятелям проявлялась в нем не только с сигаретой в зубах.
– Стой! – гаркнул он, и машину тряхнуло, словно они налетели на камень.
Ефрем оправился от испуга и сказал:
– Еще раз так сделаешь – выкину в окно.
– Ты обещал остановить! – потребовал Саша.
– Обещал – значит, остановлю, – проворчал приятель.
Они съехали с дороги в размытую дождем канаву и остановились. Саша выпрыгнул из машины прямо в грязь и, ничуть не смущенный тем, что набрал в туфли болотной жижи, поспешил к берегу водоема. Ефрем тоже вышел из машины, но лишь для того, чтобы выкурить сигаретку и снова сесть за руль. На берегу Атакайского водохранилища Саша простоял больше пяти минут. Сумрак и желтеющая листва на деревьях немного подпортили впечатляющую картину, но он все равно уловил могучий дух природы, коим веяло от воды и леса. Вода была непрозрачной. Берега пологие. Пахло тиной и плесенью. Лес пребывал в подозрительном унынии.
Саша почувствовал, как по его плечам ползут пауки. Он подумал, что если сейчас прыгнет в озеро, то очутится где-то в другом мире. В хорошем мире, где нет учителей, отца-пьяницы и придурков-старшеклассников. Он даже слегка уловил его запах. Этот мир так и тянул его к себе, предлагая сделать лишь один шаг. Но Саша боялся. Огромное пространство перед ним не шевелилось, будто водоем поглотил глубокий штиль. Мальчик глядел на это, и ему не хотелось ни курить, ни говорить. Он застыл и всматривался в картину безмолвия, как в икону, от которой точно получит спасение.
– Завязывай, бро, – просигналил Ефрем. – Надо ехать. У нас впереди еще одно дело.
Если бы Саша знал истинную причину того, почему Ефрем так легко согласился его покатать, то ни за что не сел бы в машину. Он чувствовал, как что-то затевается, но едва ли его фантазии хватило на такой призрачный план, подготовленный его приятелем. Уже через полчаса они ехали по трассе А-146, и, проезжая мимо поселка Верхнебаканского, в том месте, где два цементных завода возвышаются по обе стороны дороги, Ефрем сказал:
– Ты сегодня будешь свидетелем грандиозного события.
Саша Балык, уверенный в том, что уже стал свидетелем удивительного зрелища в виде Атакайских водоемов, опешил.
– Не понял, – сказал он и мельком глянул на карман Ефрема, где покоились сигареты. Когда Ефрем говорил загадками, ему очень хотелось получить поддержку в виде двух-трех затяжек, но после того, что случилось по дороге на водоемы, Саша не решился просить сигареты.
– Чего ты не понял? – переспросил Ефрем. – Того, что сегодня случится великое событие?
Балык промолчал, но от него не укрылось, что самоуверенный Ефрем немного нервничал.
– Вообще ничего не понял, – признался Саша.
Ефрем потянул носом. Его пальцы отбивали чечетку на руле, глаза без устали смотрели на дорогу. Они проехали светофор и начали взбираться на перевал.
– Мы тут… поспорили с одним корешем, – наконец вымолвил он. Слова давались ему с большим трудом. – Поспорили, кто быстрее спустится с перевала.
Ледяные пальцы коснулись Сашиного загривка. Мальчик невольно вздрогнул и побледнел.
– Путь небольшой, – продолжил Ефрем с тем же надрывом. – От поста ДПС до развилки на Раевку. Мой кореш на «девяносто девятой» преодолел этот путь за три минуты. Он гнал сто тридцать километров в час, а время засекал… ты должен его знать, Костя Сапета. Он учится в вашей школе, в одиннадцатом классе. Ему все доверяют, и тут подвоха быть не должно. Он преодолел эту дистанцию и заявил, будто я не смогу проехать быстрее.
Ефрем стал покусывать нижнюю губу. Пост ДПС приближался, по плечам Саши побежали мелкие мурашки.
– Для меня это был вызов, понимаешь? Он оскорбил меня. Этот слизняк, первый раз севший за руль полгода назад, сказал, что водит машину лучше меня, при моих подругах и корешах, которые тут же подняли меня на смех.
Ефрем покачал головой. На перевал взбирались КамАЗы с зерном, из-за чего скорость транспортного потока снизилась до минимума. Перед постом ДПС образовалась пробка.
– Они подняли меня на смех, – Ефрем укусил губу до крови, и его руки на руле задергались, как шланги. – Но я докажу им, кто из нас лучший. И ты будешь тому свидетелем.
Саша промокнул пот со лба.
– Отличная новость, Ефрем, – пролепетал он. – А ты бы мог взять в свидетели кого-нибудь другого?
– Нет, бро, – честно ответил приятель. – Сапета отказался. Сказал, что ему хватило одного раза. Я просил Вову Богданова, но он тоже отказался. Брат Саня вообще начал меня отговаривать, и мы из-за этого поругались. А сам я устал от борьбы с соблазном доказать, что я лучший.
Ефрем вобрал полную грудь воздуха.
– У меня аж сердце болит от этого. Колет и колет, чуть ли не разрывается, когда я вспоминаю, как он хвастался перед моими подругами, а мне нечего было ответить… Ух, этот урод получит у меня! Сегодня же получит!
