– Не счастливого не нового не года, не радуйтесь, а просто живите! – хором произнесла семья и улыбнулась, это был первый год наоборот.
Его звали Охохо
Будучи маленькой, я часто смотрела, как празднуют Новый год другие дети. У них была большая ёлка, куча подарков и шикарный праздничный ужин. Большая семья и яркие фейерверки. У них было чудо.
А у меня. Нет. Не было ни папы, ни елки, ни шикарного праздничного ужина. Мама приходила с работы поздно, уставшая обнимала меня, и мы шли спать. А наутро, в изголовье кровати я обязательно находила какой-нибудь подарок. Конечно, не такой роскошный, как у других детей, но дорогой сердцу. Вязанный своими руками шарф, рукавички, красивую брошку или куклу.
Это позже я поняла, как мама старалась подарить мне тот самый праздник. Как тяжело ей было одной, без мужа растить меня, покупать быстрорастущему ребенку одежду, да и находить деньги на маленькие радости. А тогда… Тогда я тоже хотела большого праздника.
И я про него написала. Решила – создам свой Новый год. Он будет только у нас с мамой и больше ни у кого. Достала новую тетрадочку и села писать «наш» Новый год.
Елку предполагалось выкладывать из обуви. Её у нас было больше всего – старой, поношенной, но отчего-то не выкинутой. На праздничный ужин – желе. Обязательно апельсиновое! Его я любила больше всего, а мама готовила его редко-редко.
Деду Морозу полагалось быть в модных джинсах и шелковой рубашке. А еще без бороды и с волшебными усами. Уже и не помню, почему так.
А подарки оставлять в изголовье. Как всегда, делала мама. Это же наш Новый год!
Когда я показала записи маме, та отчего-то заохала и прижала крепко к себе. И предложила в этом году провести все так, как я написала. А еще я решила, что раз мама охала, то нашего Деда Мороза будет звать Охохо.
Тот Новый год я запомнила надолго. Самые светлые моменты уходят так быстро и безвозвратно. Больше у нас так отпраздновать не вышло. Мама устроилась на другую работу, все наладилось, а про тот праздник мы и забыли. Но я сохранила свои записи, написанные детским кривым почерком.
И вот. Новогоднего настроения нет, ёлка не радует, а от запаха мандаринов кружится голова. Я вынула тетрадку со «своим» Новым годом и улыбнулась. Эх, сейчас бы вернуться и отпраздновать, как тогда…
Звонок в дверь. Я нахмурилась и пошла открывать. На пороге стоял мужчина в «модных» джинсах, шелковой рубашке. В руках у него была вазочка с моим любимым апельсиновым желе. Под роскошными усами таилась улыбка.
– Ну, что, в этом году Дед Мороз – я! Ваш Дед Мороз устал, да здравствует Дед Охохо! Ты рада? – он подмигнул. – Заскочил к тебе первой, как к своей создательнице. С Наступающим и украшай дом как положено! – он сунул мне в руки вазочку с желе и исчез.
Я потерла глаза. Вроде не сон… В груди стремительно разгорелась радость и какое-то предвкушение чуда.
– Доча, дочь… – послышался топоток маленьких ног. – А давай встретим Новый год как в моем детстве?
А наутро в изголовье кровати обнаружился целый ворох подарков.
Живые мертвецы
Я помню тот день. Он был совсем обычный. Большинство мужчин уже ушли на охоту, женщины возились с бельем, а нас, подростков – уже не мальчишек, но еще не охотников, оставили здесь. Помогать.
Я бросил еще пару дров в костер и прижал сестрёнку поближе. В тот день я стал трусом.
Они появились внезапно. Выскочили из лесу, со стороны Большой дороги. Она вела от нас к соседям.
Повисла оглушительная тишина. Мы видели, что пришедшие злы, а одежда в крови. Что лошади взмылены, а на боках висят окровавленные мешки.
Мы видели, что здесь не будет разговоров.
Их было много. Так много, что даже, если бы все наше племя было здесь, мы бы не справились… А, может, страх затуманил мой разум? Одно мне казалось точно – все стоя?щие рядом со мной – «живые мертвецы». И быть таковыми нам осталось недолго.
Мысли пронеслись за секунду. Сбоку раздался воинственный клич. Все смешалось. Белые люди бросились вперед, в воздухе запахло порохом, и раздались первые стоны. Свои и чужие.
А я стоял. Стоял, не сводя глаз с главного – он так и не слез с лошади. И я видел – он тоже смотрел на меня. В этот долгий миг я увидел, как по лицу белого человека скользнула мерзкая ухмылка, а затем он поднял своё ружье прицеливаясь…
И я побежал. Пригнулся, позорно скуля, я побежал домой. От страха сводило живот. Я понимал, что дом, родной дом, не спасет меня. Но страх был сильнее разума.
Кимэ. Вот что меня остановило. Маленькая сестрёнка, которая не понимала, что происходит. Она была дома. Мать впихнула мне её в руки и выставила вон.
Оглушенный криками, выстрелами, ничего не соображающий, я вновь побежал. В лес, далеко-далеко, где нас не найдут. Так я думал…
[11 - Изображение от Freepik]
Сестренка захныкала во сне, и я поднялся. Ни припасов, ни фляги, ни ножа. Третьи сутки мы питались подножным кормом. Третьи сутки мы шли к племени Орлов.
Но я не был готов встретить на его месте пепелище.
Чудо нужно всем
Люблю кладбища. У спящих статуй так бледны и стёрты лица, что в темноте кажутся лишь светлым пятном. Здесь тихо, особенно ночью. Да и бываю я здесь только в темное время суток, иначе рискую загреметь в психиатрическую больницу. Был, да. Мне не понравилось.
Я бреду по заросшим дорожкам, касаюсь пальцами надгробий, ожидая отклика. Некоторые могилы молчат – их обитатели нашли покой. А вот некоторые одаривают ворохом мыслей, воспоминаний и желаний. Я запоминаю и иду дальше. Таких кладбищ по всему миру у меня сотни.
Кто же я? Узнаете, как я расскажу историю полностью. А пока слушайте и знайте, что каждое существо достойно праздника, особенно такого.
Эта ночь всегда светлая. То ли звездами, то самим ощущением чуда. Они подходят осторожно. Медленно. Боязливо заглядывают в глаза и косятся на ножны с клинком. Да, меры предосторожности. Но мой наряд – красный тулуп, меховая шапка, и, конечно же, огромный мешок у ног успокаивают их.
Кому-то нужна фотография, а кому-то материальная вещь. Статуэтка, брошь, кольцо. Что-то простое, что поможет им убедиться, что их семья в безопасности. Что даст им возможно просто увидеть их. На самом деле мало надо для успокоения души. Получив желанное, они возвращаются в свои могилы, где засыпают навсегда.
Самым тяжелым подарком была колыбельная. Я не мог исполнить это желание почти три года, пока мне не удалось записать на диктофон. Женщина пела её для второго своего ребенка. Маленький мальчик несколько ночей слушал запись, пока, наконец, не уснул счастливый.
Кто-то просит справедливости. Тем я показываю события или же отдаю копии полицейских отчетов.
Кто-то хочет тепла и объятий. Мне несложно и даже их отталкивающий запах меня не пугает.
Мешок полон эмоций, открыток, фотографий и голосов. Здесь есть все что нужно, и даже чуточку больше. Наконец, поток моих подопечных заканчивается. Лишь один последний, кажется, подросток, щуриться и улыбается мне беззубым ртом.
– Мозги?
– Да, да, я помню! – кивают я и вытаскиваю пирожное в виде мозгов. – Как и заказывал, абрикосовые.
– Благодарю, – кивает он. – Мама делала их только для меня.
– И тебе счастливого Нового года! – добродушно улыбаюсь я. – Надеюсь, мы больше не встретимся.
Так кто же я? Да-да, я Дед Мороз для зомби. Ведь каждый достоин чуда. А вы как считаете?
Падающая звезда
«Космос беспечен, бесконечен и вечен. Он завораживает своим сиянием, манит блеском звёзд и зовет за собой. И для каждого из нас в нем есть свой проводник».
***
Я однажды увидела падающую звезду. Она пролетела близко-близко, да так, что ее свет осветил все уголки моей детской. В тот день я не смогла выйти на улицу, потому что с утра нам надо было в больницу. Но я помахала ей из окна. Мне показалось, что она мигнула в ответ.
Два года было хорошо… Моя звезда мигала мне из окна, а я была счастлива. И мама радостно улыбалась вместе со мной. Мы веселились, играли, ходили в школу…, и я почти забыла о своей звезде.
***
Память с любовью, родная, живут всегда,
Пусть ты на небе, но не забывай об этом.
Образ твой рядом со мною пройдёт года,
Нежным и тёплым, чудесным и ярким светом.
Немолодая женщина ласково провела ладонью по спутанным кудрям девочки. Голос дрожал, но колыбельная… Последняя колыбельная все также лилась из её уст.
Там вечерами, ты также ложишься спать.
Ангелы тихо споют тебе нашу песню
И время тут же легко повернется вспять,
Снова обратно, где были с тобой мы вместе.
Слезы крупными каплями скатывались по щекам, когда она вновь и вновь наклонялась, чтобы поцеловать дочь в холодный лоб.
Ты улыбнёшься, и я улыбнусь в ответ,
Словно мы рядом и больше не будет боли.
Словно ни страха, ни чувства потери нет,
Есть только двое. Всего лишь, родная, двое.
– Всегда только двое, маленькая моя, – женщина спрятала лицо в ладонях, не в силах сдержать всхлипы. – Люблю-люблю тебя.
***
Она появилась внезапно. В тот же вечер, что вернулся и кашель. Яркой полосой звезда мелькнула за окном и спряталась где-то в лесу. Я не могла усидеть на месте.
Тихо-тихо надела сапожки, курточку и шарф. Мама будет беспокоиться, если я заболею.
Мягкий свет вёл меня вглубь, подсвечивал дорожку, не давая заблудится. Мелькал то тут, то там за поворотом. Мелькал, сиял, чтобы вывести внезапно на полянку с солнечной девочкой посередине. Она протянула мне руку и улыбнулась.
«Так вот какими бывают звёзды».
Мне не было страшно. Только немного холодно. Но когда мы побежали вперед, холод куда-то испарился. Мы бежали долго-долго и мне было впервые легко так бежать. Но даже так я быстро устала.
Но потом… Потом мы оказались на горке. Весь город был как на ладони, и сверкал яркими огоньками, как новогодняя игрушка. Словно кто-то посыпал его блестками.
