• Фактор 3 – «Неуравновешенная импульсивность ? Здравый смысл»
• Фактор 4 – «Горделивое превосходство ? Просительная зависимость»
• Фактор 5 – «Открытость разнообразию ? Внутренняя ограниченность»
• Фактор 6 – «Преданность идее ? Погруженность в бытовую жизнь»
На основании полученных факторов были построены семантические пространства персонажей (пример на Рисунке 2).
Наиболее полярными по третьему фактору оказались Толстой с большим отрывом от прочих персонажей, и с меньшими нагрузками – Мать Толстого, Террорист, Великий князь – как неумеющие держать себя в руках и погруженные в иллюзорный мир, в оппозиции к уравновешенной практичности и здравому смыслу, которые представлены, в первую очередь, Мокиным, Дуняшей, Джейн 1, Джейн 2, Эндрю (рис. 2).
В то время как наиболее полярные позиции по 4 фактору занимают Дуняша, Мать Толстого, МакКрекен, Террорист, как имеющие низкий социальный статус, в оппозиции к Александру III, Радлову, Полиевскому, Великому князю – как власть предержащие и чувствующие свое превосходство над другими.
Использование психосемантики в киноискусстве играет особую роль, т. к. позволяет раскрыть функционирование индивидуальных и коллективных систем значений, которые отражены в кинематографических образах.
Таким образом, за каждым поступком и динамикой поведения персонажей – художественный смысл произведения, который и разворачивается с помощью актеров на экране. Определение основных линий оппозиции героев позволило исследователям сформулировать систему конструктов фильма. Для более точного представления о том, как зритель воспринимает личность того или иного персонажа, были использованы «атрибуции мотивов» в качестве дополнительной психосемантической методики (Петренко, 2014).
ИССЛЕДОВАНИЕ ЗРИТЕЛЬСКОЙ АТРИБУЦИИ МОТИВОВ ПОСТУПКОВ ПЕРСОНАЖЕЙ
Поступки персонажей, которые были заранее отобраны исследователями, являлись поведенческим материалом для атрибуции мотивов. Для каждого героя отбирались наиболее ярко характеризующие его действия и поступки. После просмотра фильма испытуемые получали список, включающий 54 мотива (например, чувство любви; желание вызвать одобрение, из чувства долга и т. д.). Респондентов просили оценить по 6-балльной шкале, насколько каждый мотив из предложенного списка может являться причиной того или иного поступка.
Известно, что любой поступок может объясняться сразу несколькими мотивами с разной степенью значимости. Испытуемый же, проставляя баллы, заполнял целую матрицу данных атрибуции мотивов поступкам.
После факторного анализа полученных данных для каждого персонажа были выделены отдельные мотивационные блоки. Мощность каждого блока мотивов отражает представленность той или иной группы мотивов в поведении персонажей с точки зрения испытуемых. Например, некоторые мотивы, перечисленные в списке, могут не являться основой поведения определенных персонажей. Например, по отношению к Толстому «материальная заинтересованность», «карьерные устремления», «жажда познания» не характеризуют мотивы его поведения (Петренко, 2014).
Не менее масштабными по своему потенциалу быть исследованными являются области, связанные с оценкой воздействия (импакта) продуктов кинематографа.
ГОЛУБОЙ ОКЕАН ВОЗМОЖНОСТЕЙ: ПСИХОСЕМАНТИКА В КИНО
Анализ научной литературы последнего десятилетия демонстрирует широкое применение метода психосемантического анализа в исследованиях кино. Изучение текстов, продуцируемых кинематографом разных лингвокультурных сообществ (Винникова, 2008) в межкультурном контексте (Баранская, Вершинина, 2010), исследование кино как выражения национального сознания и части национальной культуры, определение субъективной притягательности положительных и отрицательных персонажей (Коробова и др., 2018; Коробова, 2019), интерпретация поведения персонажей в конфликте (Маркина, 2010; Собкин и др., 2007; Киракосян, 2007), исследования медианасилия, связи восприятия насилия с личностными особенностями зрителей (Дорфман & Зубакин, 2013) и изучение эго-идентичности зрителей (Аскерова, 2017) – это только малая часть тем исследований, проведенных с помощью психосемантики за последние несколько лет.
Не менее масштабными по своему потенциалу быть исследованными являются области, связанные с оценкой воздействия (импакта) продуктов кинематографа. Тонкий и удивительно точный инструмент психосемантики позволяет реконструировать систему индивидуальных значений и описать зрительский опыт на уровне, недоступном для любых видов опросных методов, включая глубинные интервью.
Все это означает, что у Виктора Федоровича Петренко, его коллег и соратников впереди еще много работы и поводов для новых открытий.
В заключении мы хотели поделиться личной историей. Однажды Виктор Федорович выступал перед студентами одного из ведущих южнокорейских университетов как приглашенный профессор. Он вел лекцию на русском языке, а Наталья Гладких, читавшая этим студентам курс по оценке эффективности рекламы, переводила лекцию на английский. После занятия профессор Петренко подарил несколько своих книг самым активным студентам, один из которых яростно рвался за автографом. Получив книгу с заветной подписью, студент сказал: «Я стану богатым человеком. Уверен, что профессору Петренко скоро дадут Нобелевскую премию, а у меня будет книга с его автографом».
Это в очередной раз стало подтверждением того, что масштаб личности Петренко и разработанной им методологии психосемантики выше любых языковых и культурных барьеров и очевиден для любого, кто готов взять инструменты психосемантики в свои руки.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Аскерова, А. Т. (2017). Психосемантика персонажей фильма «Гарри Поттер» и особенность эго-идентичности зрителей. Психология в меняющемся мире: проблемы, гипотезы, исследования (сс. 155–162).
2. Баранская, Л. Т. & Вершинина, Т. С. (2010). Психосемантика героизма в историко-лингвистическом межкультурном контексте. Известия Уральского государственного университета. Сер. 1. Проблемы образования, науки и культуры, 6 (85).
3. Винникова, Т. А. (2008). Особенности восприятия кинофильма иноязычной аудиторией. Языковое бытие человека и этноса, (14), 34–39.
4. Гайворонская, А. А. (2018). Психосемантический подход к феномену экстремизма: теоретическое обоснование. Психология когнитивных процессов, (7), 35–42.
5. Гладких, Н. Ю. (2017). Использование методов психосемантики в исследованиях эффективности социальной рекламы. Перспективы психологической науки и практики (сс. 210–213).
6. Гладких, Н. Ю. & Вайнер, В. Л. (2018). Оценка эффективности социальной рекламы. Методическое пособие.
7. Дамбаева, Э. А. (2017). Психосемантические методы исследования гендерных стереотипов. Теория и практика преподавания востоковедных дисциплин (сс.113–117).
8. Дорфман, Л. Я. & Зубакин, М. В. (2013). Личностные особенности восприятия художественных кинофильмов со сценами насилия. Психология. Психофизиология, 6(2), 13–24.
9. Киракосян, А. Х. (2007). Психосемантический анализ восприятия кино подростками. Режим доступа: http://psy.msu.ru/science/conference/lomonosov/2007/thesis/Kirakosyan_AH.pdf. (дата доступа: 05.06.2023).
10. Коробова, С. Ю. (2019). Влияние культового кино на идентификацию с положительными и отрицательными персонажами. Социальная психология и общество: история и современность (сс. 43–46).
11. Коробова, С. Ю., Дмитриева, Ю. А. & Аскерова, А. Т. (2018). Психосемантика притягательности персонажей культового фильма. Психология. Психофизиология, 11(4), 31–38. https://doi.org/10.14529/psy180404
12. Кшенина, Н. Н. (2006). Слово и образ в рекламном тексте: психосемантический анализ. Автореф. дисс канд. филол. наук. М.
13. Кыштымова, И. М. (2014). Психосемантика прецедентных текстов в рекламе (на примере классической музыки). Вестник Московского государственного областного университета. Серия Психологические науки, (2), 25–35.
14. Маркина, О. С. (2010). Социально-психологические особенности восприятия и понимания художественного фильма (на примере фильма Р. Быкова «Чучело»): автореф. дис кандидата психол. наук, 19(05).
15. Митина, О. В. & Петренко, В. Ф. (2018). Опыт использования психосемантической методики «Образ политического лидера» для сопоставительных исследований восприятия имиджей политических деятелей. Ярославский педагогический вестник, (5), 256–269.
16. Петренко, В. Ф. (1982). Экспериментальная психосемантика: исследования индивидуального сознания. Вопросы психологии, 5, 23–35.
17. Петренко, В. Ф. (2014). Психосемантика искусства.
18. Петренко, В. Ф. & Митина, О. В. (2017). Психосемантический подход в реконструкции политического менталитета: методы и примеры исследований. Вестник Российской академии наук, 87(1), 50–64.
19. Петренко, В. Ф. & Сапсолева, О. Н. (2005). Психосемантический анализ художественного фильма» Сибирский цирюльник». Вопросы психологии, (1), 56–72.
20. Петренко, В. Ф. & Супрун, А. П. (2017). Методологические пересечения психосемантики сознания и квантовой физики.
21. Петренко, В. Ф., Гладких, Н. Ю. & Митина, О. В. (2016). Психосемантический анализ восприятия политических лидеров (на материале выборки студентов из Южной Кореи). Вестник Московского университета. Серия 14. Психология, (2), 64–87.
22. Петренко, В. Ф., Кучеренко, В. В. & Вяльба, А. П. (2006). Психосемантика измененных состояний сознания (на материале гипнотерапии алкоголизма). Психологический журнал, 27(5), 16.
23. Петренко, В. Ф., Супрун, А. П. & Кодирова, Ш. А. (2020). Психосемантический анализ художественного фильма Акиры Куросавы «Расёмон». Психология. Журнал Высшей школы экономики, 17(4), 737–756.
24. Собкин, В. С. & Маркина, О. С. (2007). «Я» в пространстве киноперсонажей фильма «Чучело» особенности мотивационной атрибуции. Вестник практической психологии образования, 4(3), 49–58.
25. Стрелкова, Н. В. (2009). О роли кино и применении метода синемалогии в процессе личностной и профессиональной инкультурации студента. «Медиаобразование и медиакомпетентность»: Всероссийская научная школа для молодежи, 185.
26. Теплова, Е. Г., Литягина, Е. В. & Серебрякова, М. Е. (2016). Психосемантика восприятия визуальных образов в рекламе. Психология»/Е. Г. Теплова.
27. Чебакова, Ю. В. (2010). Психосемантический анализ гендерной идентичности. Экспериментальная психология в России: традиции и перспективы.
28. Яновский, М. И. (2010). Проблема изучения кинематографа в психологии. Психологический журнал, 31(5), 79–88.
29. Яньшин, П. В. (2006). Психосемантика цвета.
Decoding Harmony Through Algebra. Viktor Petrenko and Psychosemantics in Cinematography
In March 2023, Viktor Fedorovich Petrenko, a renowned Russian psychologist, celebrated his 75th birthday. Holding a doctoral degree in Psychological Sciences and being a Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Petrenko’s name may not be familiar to everyone, particularly those outside the realm of psychology. Nevertheless, it is highly probable that his groundbreaking methods, which he spent over five decades of his life creating, researching, and applying, have influenced your scientific or practical endeavors. The sheer indispensability of psychosemantics, a field at the core of Professor Petrenko’s work, cannot be overstated when contemplating the landscape of modern science and research practices. Regarded as a trailblazer in this field, he was among the first in the country to apply factor analysis techniques to processing psychological data, paving the way for the evolution of this discipline.
Natalia Gladkikh
Leading Expert, Institute of Socio-Economic Design, National Research University Higher School of Economics
Anna Movchan
Junior Researcher, Federal Resource Center, Moscow State University of Psychology and Education
Drawing attention to his impact, it is worth noting that Viktor Petrenko’s works have garnered over 12,000 citations, according to eLIBRARY.RU statistics. The magnitude of his influence becomes apparent when considering that a Hirsch index surpassing 30 is typically associated with Nobel laureates; however, Professor Petrenko’s index stands at an impressive 37. Yet, beyond these numerical achievements lies a vibrant tapestry of intellectual contributions, far from a mere collection of dry academic texts. Instead, it encompasses a living, breathing “algebra” – the psychosemantic methodologies that meticulously unravel intricate systems of individual meanings, illuminate the factors driving effectiveness, unravel the roots of loyalty, and decode the complex interplay of images and their associated connotations. Grounded in the principles of multivariate statistics, psychosemantics empowers us to delve into the true perceptions and emotions of individuals. From examining responses to artistic works and political figures to dissecting the impact of cultural differences, gender stereotypes, and even the subtleties of advertising campaigns, psychosemantics offers answers to seemingly unanswerable questions with remarkable precision.
In this article, our aim is to provide a general overview of psychosemantics, shedding light on its origins, the circumstances that led to its creation, its diverse applications, and the vast realm of possibilities it unlocks, particularly in the domain of art and cinema. In addition to scrutinizing various publications, we have incorporated insights from a recent interview with Viktor Fedorovich Petrenko, conducted this May.
HOW IT ALL STARTED
As renowned American psychologist Michael Cole highlighted in the preface to Petrenko’s article, “Meaning as an Element of Consciousness” published in the English-language journal Psychology in Russia and Eastern Europe, “Petrenko draws upon the American technological toolkit to address traditional issues in psychology, influenced by the works of L. S. Vygotsky” (Cole, 1993). Methodologically, psychosemantics finds its roots in the pioneering works of a remarkable cohort of psychologists from the 1920s, including L. S. Vygotsky, A. N. Leontiev, and A. R. Luria. Viktor Fedorovich Petrenko, one of the early graduates from the Psychology Department of Moscow State University and a student of A. N. Leontiev, emerged as a frontrunner in the realm of experimental psychosemantics while still a student. During that time, the Department of Psychology at Moscow State University undertook a comprehensive exploration encompassing not only the study of consciousness but also the domains of child psychology and neuropsychology. However, it was within the department of “General Psychology,” helmed by A. N. Leontiev, that the profound investigation into the psychology of consciousness and perception found its most distinguished representation.
In the quest for methodologies capable of delving into the intricate nature of consciousness, V. F. Petrenko ventured into the realm of structural linguistics, drawing inspiration from the works of I. A. Melchuk, A. K. Jolkovsky and Yu. D. Apresyan, where semantic graphs were used to distill content into a language of meanings. Subsequently, the pioneering contributions of Charles Osgood and later George Kelly provided the foundation for the development of experimental psychosemantics. While these American psychologists employed similar psychosemantic frameworks, their paths remained distinct. Osgood stumbled upon this model while exploring the phenomenon of synesthesia, while Kelly utilized this apparatus to investigate the transformation of clients’ worldviews and consciousness during psychotherapy. Leveraging value assessments, factor analysis, and cluster analysis, semantic spaces were constructed to serve as portrayals of the world, unique to individual or group subjects. It is worth noting that the American authors did not use the term “psychosemantics.” It was V. F. Petrenko and A. D. Shmelev who compiled the works of Osgood, Kelly, and Miller under the umbrella of “psychosemantics,” distinguishing it from the psycholinguistics pioneered by Alexei Alexeevich Leontiev.
While Charles Osgood employed bipolar scales derived from the Dictionary of English Antonyms, V. F. Petrenko and his co-authors utilized opposing judgments as scales. For instance, the judgment scales in the study of gender stereotypes included such statements as “marrying someone from another culture,” “marrying someone I don’t love because my parents wanted so,” “striving to get higher education,” “raising a child alone,” and many more.
V. F. Petrenko was the second person in the Soviet Union to use factor analysis to assess the significance of each factor and facilitate the interpretation of each scale. This interpretation is derived from the inclusion of specific scales within the factors and the identification of the most contrasting objects within the semantic space.
The foundation for the development of experimental psychosemantics provided by Charles Osgood and George Kelly which employed similar psychosemantic frameworks.
The first large-scale study utilizing psychosemantics methods focused on Estonian and Azerbaijani samples. Discussions of ethnic differences were not customary at the time, which resulted in a six-year delay before the article could be published. During gender comparison, the data was found to be very similar between Azerbaijani women and Azerbaijani men; the same was true about Russian men and women. However, substantial differences were observed between Russians and Azerbaijanis. This suggests the presence of distinct social stereotypes and norms within each culture. Consequently, separate male and female cultures cannot be delineated, as the value systems in both cases exhibit significant proximity.
In the late 1980s, amid Gorbachev’s perestroika, the emergence of new political parties and movements prompted Viktor Petrenko an idea of constructing a semantic space for political parties to gain insights into the trajectory of unfolding events. Olga Valentinovna Mitina, a longstanding colleague and collaborator in numerous subsequent studies, provided invaluable support as his assistant and co-author.
Figure 1. Example of a semantic space depicting the dynamics of role positions during hypnotherapy in drug rehab patients, with the factors “General Well-Being” ? “Adversity” and “Orderly living” ? “Disorderly living (readiness for change)”
Methodologically, the study mirrored gender studies, albeit with political parties (a total of 28 entities) as the subjects of examination. The researchers meticulously analyzed an extensive corpus of newspapers, party programs, and speeches delivered by political leaders, extracting judgments that were subsequently transcribed into scales. Among the salient issues probed were questions that reflected the prevailing worldview of that era, such as “Can individuals possess private property?” “Should the republics maintain their own armed forces?” and “Is religious freedom essential?” In total, 212 judgments were scrutinized.
The outcomes of the study exhibited a remarkable predictive capacity, as it successfully identified the strongest factions: Democrats being the most influential, followed by the Communists, and then the National Patriots. When Hakob Pogosovich Nazaretyan, an expert in evolutionary theory, political psychology, and cultural anthropology, and a friend of Viktor Petrenko, examined the results, he made an astonishing statement: “There’s a good chance that the Soviet Union will break up.” At the time, that suggestion appeared absurd. A pilot experiment was conducted in 1990, revealing that the dominant factor was the “acceptance” or “rejection” of Communist ideology. Then, in 1991, just before the collapse of the USSR, the most influential factor became the “preservation of the Soviet Union” vs a “Federation” or “Confederation of Independent Republics.”
PRESENT-DAY APPLICATIONS
Today, psychosemantics finds extensive application in ethnopsychology, studies of the perception of art (including paintings and feature films), and color perception (Yanshin, 2006). It is also employed in political psychology (Petrenko & Mitina, 2017), gender studies (Chebakova, 2010; Dambaeva, 2017), various clinical and psychological investigations, studies on the worldview of specific social and age groups, assessment of the effectiveness of commercial and social advertising (Gladkikh, 2017; Kyshtymova, 2014; Kshenina, 2006; Teplova, 2016; Gladkikh & Vainer, 2018), and numerous other domains. A new promising area of exploration lies in finding and analyzing the methodological junctions between psychosemantics of consciousness and quantum physics (Petrenko & Suprun, 2017).
The Psychosemantic methods are also in studying the perception of political and socio-cultural issues, as they enable the identification of underlying attitudes and stereotypes that may remain concealed or hard to detect due to social undesirability (Petrenko, Gladkikh & Mitina, 2016; Gaivoronskaya, 2018). Moreover, these methods find use in investigating altered states of consciousness. For instance, V. F. Petrenko, together with V. V. Kucherenko, compared semantic spaces during hypnotherapy to observe the dynamics of changes in individuals’ worldview (Petrenko et al., 2006). It is safe to say that there are few areas of psychology left where one cannot find examples of the use of psychosemantic tools. The results obtained strongly advocate for the popularization of the method of constructing subjective semantic spaces for studying social representations.
A BRIEF OVERVIEW OF PSYCHOSEMANTICS
In linguistic dictionaries, “semantics” is defined as the meaning conveyed by a sign, be it a symbol, word, text, or utterance in the broadest sense. It is a branch of linguistics that examines the semantic significance of language units. Psychosemantics, on the other hand, is a field of psychology that investigates the structure, formation, and functioning of an individual or collective subject’s system of meanings.
At the core of psychosemantics lies the “Subjective Semantic Space,” which represents a person’s categorization structure as a mathematical field. The coordinate axes within this space correspond to the inherent grounds of categorization, as shown in Figure 1 (Petrenko, Kucherenko & Vyalba, 2006).
The semantic space serves as a research tool that allows identifying semantic relationships between objects and analyzing their structure. The construction of a semantic space involves three key steps (Petrenko, 1982):
1. In the first stage, semantic connections between objects are analyzed using such methods as associative experiments and subjective scaling. This step results in the construction of a similarity matrix that encapsulates the internal structure of the semantic space.
