– Как поднялись, так и полягут, – пообещал король. – Мы подавим восстание, когда я сочту, что южане достаточно ослаблены осадой.
– На этом лекция о правилах поведения закончена? – полюбопытствовал кузен.
– Хочешь сказать, я становлюсь таким же нудным, как Еликонида? – удивился Вальтэриан. – Я просто хочу передать тебе опыт! Ты должен понимать: не стоит демонстрировать перед подданными богатство и спесь.
– Некоторые лорды говорят, что, выходя к простолюдинам нужно выглядеть проще, дабы очаровать их, – вспомнил Норд. – Бедные озлоблены и хотят отомстить кому-то за свою ущербность. Лорд должен иногда давать им подачки, как собаке кость, и лишней раз не показывать своё сытое лицо. Усмирять разгневанную толпу затратно. Да и перед соседями неудобно. Поэтому все лорды стараются показать, что и сами богаты, и подданные не бедствуют. Мне так рассказывали…
– Знать бы, кто, – возмутился Вальтэриан. – Я выделяю золото на возведение храма. Лорды строят какое-то захолустье. Половину денег себе забирают. Воруют они, а крестьяне думают на меня. Хотя мне смысла нет. Я король. Всё и так моё. Лорды грабят мои земли!
– Не знаю, кто просветил меня в лордовскую философию, – буркнул Норд, не помня тех, с кем выпивал. – Но смысл разговора я понял. Истинные богачи стремятся казаться беднее, чем есть, запутать мозги крестьянам и оставить их голодными.
– Верно, – подтвердил король мира. – Ты неплохо понимаешь ход мыслей придворных интриганов. Хотя тебе девятнадцать.
«Только ваши думы мне не ясны, – хотелось сказать Норду. – Я до сих пор не понимаю, на чьей вы стороне. Волнуетесь за бедных и не любите окружающих вас лицемеров. Или это маска, и вы обманываете меня?»
– Вы с шестнадцати лет славились остроумием и проницательностью, – вместо этого произнёс Норд. – Писали стихи. В восемнадцать подавили восстание моего отца. В двадцать – восстание друидов. В двадцать три стали первым архимагом Сноуколда. С тех пор правите миром много лет, и он процветает.
– Настоящий лорд! – рассмеялся Вальтэриан. – Поёшь, как все придворные птички.
– Я пересказал вашу биографию, – смутился кузен. – Её каждый знает.
– Восхваление власти – единственная отрасль, в которой нет ограничений, – ухмыльнулся король. – Так отец говорил.
– Да-да, – пробормотал Норд, давая понять, что Вальтэриан миссию опекуна выполнил и может идти. – Достаточно семейных бесед. Я прочувствовал вину. Потренируйте родительский инстинкт на ком-нибудь другом.
– Было бы на ком, – холодно произнёс король, всё ещё не смирившись, что детей иметь не может.
– Появятся у вас орущие демонята, – заверил кузен. – А сейчас… У вас много дел! Королевских обязанностей. Я персона незначительная. Может, вы всё-таки…
– Ухожу, не переживай, – сказал Вальтэриан. – Трезвей. Жду в обеденном зале. И проветри тут. Запах опиума невыносим.
Норд закивал. Дождавшись, когда король уйдёт, он выдохнул, отмечая, что на сей раз упрёков в безответственности было меньше.
Вальтэриан вернулся в свои покои и сел за фортепиано. Холодный и величественный, он казался продолжением ледяных стен. Огни в подсвечниках тускло догорали, давая вечернему мраку проникнуть в апартаменты. Книжные шкафы бросали чёрную тень, мешая видеть клавиши. Но королю было всё равно. Он знал их наизусть.
Ему нравилось вспоминать, как клавиши заливала кровь очередной невесты. В тот день он играл особенно хорошо. Музыка звучала торжественно и жутко. Проникала в ледяное сердце, заставляя учащённо биться, разгоняя по венам холодную кровь.
Вальтэриан воспринимал убийство как часть искусства. Кровь, муки и боль жертв вдохновляли его. Он бросался писать стихи, рисовать картины. Если под рукой не оказывалось чернил или красок, пользовался кровью. Чужой. Но иногда и своей.
Сегодня король мира не долго наслаждался музыкой. Он закрыл фортепиано и подошёл к столу. Достал рукописи, которые не пополнялись с тех пор, как он надел корону и издал тихий стон. Бремя власти забрало вдохновение, подарив грязь придворных интриг.
Король провёл длинными пальцами по запылённой странице и медленно погрузился в прошлое, в дни, когда ему было шестнадцать. А в замке жили те, кто его недооценивал, унижал и мечтал уничтожить.
Искусство стало спасением Вальтэриана. Оно отражало его терзания и сущность. Один из стихов, написанный в ненастный день, звучал особенно жутко. Король ухмыльнулся и с удовольствием перечитал его, упиваясь болью прошлого и триумфом настоящего. Строки лились из уст Вальтэриана подобно мрачной песне:
Много сделал я плохого,
Но жалею лишь о том,
Что не стукнул человека
По макушке топором.
Говорил мне часто папа:
«Убивай врагов, сынок!»
Но не вняв его совету,
Это сделать я не смог.
Вот теперь жалею часто,
Что жизнь прожита напрасно.
Сколько смог б врагов убить,
Сотни судеб загубить!
А ведь эти твари живы.
Им, наверно, хорошо.
А лежали бы в могиле,
Их бы кости уже сгнили.
Но теперь жалеть не надо,
Что ты сделал мало зла.
Лучше вспомни тех людишек,
Что страдали от тебя.
Сразу сердце станет биться
Веселей в груди твоей,
И тебе во сне приснится,
Как ты мучаешь людей.
Закончив читать, король блаженно улыбнулся. Годы добродетельной юности он восполнил с лихвой. Убивал всех, кого причеслял к малоразвитым существам: оборотней, людей и тех, кто мешал ему. Так Вальтэриан приносил себе удовольствие и очищал Сноуколд от вредителей, коими считал многих.
Он отложил готовые стихи в сторону и принялся писать новые, прервав многолетнее молчание. На этот раз он творил не для того, чтобы выплеснуть боль и гнев. Его мысли не покидала леди Беатриса Фаиэ. Найти её не получалось, однако былые чувства не затихали. Они приносили сладостную муку, заставляя писать, не подпитываясь чужим страхом. Первый раз Вальтэриан посвятил стих той, о которой раньше и говорил нечасто.
Глава 5
Поющий лес.
Дорога в Поющем лесу отличалась от дорог в Штормгроте. Она заросла бурьяном и покрылась кочками. Карета с трудом проезжала, увязая в рыхлой земле, как в болоте. Кустарники цеплялись за колёса, скрипели. Деревья сплетали ветви, будто пальцы, не давая кучеру видеть путь. Они были так высоки, что свет не проникал в чертог призраков даже утром.
Таира и Неонила прекратили беседу и всматривались в окна, сдерживая тошноту, вызванную укачиванием и страхом. Астрид про себя ругала отвратительную дорогу и мечтала о свадьбе с королём. Корона мира казалась наградой, в сравнении с которой любое лишение ничтожно. Калисса была так же задумчива. Она вспоминала, как бежала среди чёрных деревьев, как зловеще они шелестели, царапали и пугали. Ведьма гадала, за какое преступление её заточили в Смертфэлк.
Погода с каждым часом портилась. На небе появились грозовые тучи и закрыли лес со всех сторон, точно купол. Стало темнее. Вороны загалдели в гнёздах.
Кучер перестал ориентироваться. Кони вели себя странно. То замирали, то без причины пытались скинуть седока. У некоторых воинов пошла кровь из носа, хотя до поездки они хорошо себя чувствовали. Здоровые стражники тоже забеспокоились. Ощущение, что Смертфэлк поблизости, пугало не меньше происходящего. Воины помнили: мало кто пересекал Поющий лес.
Большинство шли на зов призраков и гибли от голода, заблудившись в чаще. Некоторым везло больше. Их раздирали звери, и они умирали, испытав меньше мучений. Единицам удавалось выбраться из леса живыми.
Напуганные стражники принялись осуждать решение Астрид отправиться в столицу не по океану и без конца делились опасениями. Страх пробуждался в их сердцах, вызывая злость.
Внезапно начался проливной дождь. Он усилил тревогу воинов. Дорогу размыло, и карета увязла в грязи. Устинус, начальник стражи, отдал распоряжение вытащить её. Четверо воинов нехотя, слезли с лошадей и принялись толкать карету. «Ещё чуть-чуть! Давайте! Налегли!» – командовал начальник стражи, отдыхая под деревом, пока воины стояли по пояс в грязи.
Он был высокого роста и среднего телосложения. Его чёрные волосы топорщились во все стороны, падая на доспехи из литого железа. Плащ с гербом Мейраков цеплялся за зелёные кустарники.
– Что происходит? – высунулась из окна Астрид.
– Плохая погода, – сообщил Устинус.– Карета дальше не поедет.
– Как не поедет? Я ваша госпожа, и я приказываю: немедленно вытащите её!
Среди стражников прошёл возмущённый гул: «Приказывает она нам! Мы скоро сгинем в проклятой чаще. А всё потому, что ей подстилкой короля стать захотелось!»
– Немедленно замолчите! – крикнула леди Мейрак. – Знайте своё место. Вы слуги монаршей семьи. Мои слуги!
– Пусть госпожа катится под землю со своей каретой! – воскликнул один из воинов.
– Я за гроши спину гнуть не собираюсь! – поддержал его другой. – Плевать на Мейраков!
– Надо уходить, пока есть возможность! – хором прокричало четверо стражников.
Половина воинов, не взглянув в сторону кареты, умчалась прочь.
– Предатели! – возмутилась Астрид. – Я пожалуюсь бабушке!
– Сначала выберись отсюда, – засмеялся кто-то из уезжающих.
Леди Мейрак закрыла окна, чуть не порвав шторы, и опустилась на сидение. Что делать, она не знала.
– Не переживайте, не все стражники нас покинули, – попыталась успокоить её Калисса, хотя сама от волнения обломила ноготь.
Другие фрейлины тоже испугались. Но повели себя по-разному. Таира со злостью ударила кулаком стену, прошипев: «Трусы! Ненавижу!». Неонила заплакала.
– Паника не поможет, – вздохнула ведьма и покинула карету.
Дождь прошёл, грязь осталась. Подол платья испачкался и потяжелел. Калисса осторожно приподняла его и подошла к оставшимся воинам.
– Когда выедем из Поющего леса? – поинтересовалась она.
– Только Четырём Стихиям ведомо, – с досадой отозвался начальник стражи. – Сегодня точно не сможем. Глянь на дорогу!
– Придётся заночевать здесь? – уточнила ведьма.
– Да, – ответил Устинус, и глаза его сверкнули в темноте. – Чёрт подери, ночь скоро! Интересно, какие твари приползут на огонь? Трём одиноким девушкам лучше держаться ближе к сильным воинам.
Начальник стражи усмехнулся и попытался обнять Калиссу.
– Отойдите, – попросила она, вынимая кинжал. – Вы не получите, чего хотите.
– Сука! – выругался Устинус и выбил у неё клинок.
Калисса вскрикнула. Начальник стражи размахнулся и ударил её по лицу. Она упала и незаметно подняла кинжал. Когда Устинус наклонился, ведьма вонзила клинок ему в грудь. Начальник стражи попытался вырвать его из тела. Калисса усилила хватку и не позволила его ослабевшим пальцам перехватить рукоять. Устинус издал предсмертный стон и умер. Ведьма вынула кинжал. Кровь брызнула ей в лицо. Калисса достала из рукава платок и вытерлась, с опаской смотря на стражников.
– Бойтесь желания вкусить запретный плод, – произнесла она, вспомнив о тайной силе – магии. – Любая женщина может оказаться ведьмой. Совладать с такими сложнее. Не тревожьте нас в ночи и поставьте карету на сухую землю. Проявите любезность. Тогда моё колдовство вас не затронет.
Люди всегда остерегались колдунов. Стражники не оказались исключением. Страх перед колдовством с детства проник в их сердца и пустил корни. Возражать они не осмелились. О бесславной кончине Усинуса никто не сожалел. Все думали о себе.
Ведьма прочла это в их глазах и вернулась в карету, зная, что страх поможет воинам обуздать ненависть и похоть. Астрид и фрейлины ахнули, увидев на её щеке следы крови. Калисса рассказала о неуместном внимании Устинуса и заверила: больше никто на подобное не осмелится. Успокоив девушек, она взяла сумку и ушла вглубь леса, чтобы магией проложить путь в столицу.
Стражники разожгли костёр и приготовились спать. Лишь к одному воину сон не шёл. Он смотрел чёрными глазами в беззвёздное небо и думал о ведьме. Ему было восемнадцать, однако он старался выглядеть мужественнее. Отрастил чёрную щетину на смазливом лице, облачился в тяжёлые доспехи. Они висели на худом теле, как балахон на пугале, и поскрипывали. Стражник взъерошивал короткие чёрные волосы, стараясь унять бурный поток мыслей, свойственный юным и страстным натурам.
Он видел много куртизанок, разменивающих любовь на монету, красивых пустых фрейлин и боязливых служанок. Но только Калисса заставила его сердце трепетать. Её смелость и красота заворожили стража. Он узнал в ней ту, о которой грезил с двенадцати лет.
Ведьма не заметила прожигающий взгляд воина, устремлённый ей в след. В темноте она плохо ориентировалась и полагалась только на ведьминское чутьё. С его помощью Калисса нашла поляну, подходящую для колдовства. Опустилась на землю и достала из сумки пять серебряных свечей. После заставила их взглядом загореться и выложила в виде пятиконечной звезды. Вынув окровавленный кинжал из рукава, Калисса поднесла его к пламени и прошептала заклинание. Из кинжала просочилась чёрная дымка, и ведьма воткнула его в центр звезды. Он напитался энергией земли, заискрился и вспыхнул.
– Вечные обитатели Поющего леса, предстаньте предо мной! – воскликнула Калисса и взмахнула кинжалом, рассекая грань между мирами, открывая портал для мёртвых.
Туман окутал поляну. Из разлома выплыли тридцать тёмных сущностей, приобретая человеческую форму. Тело их покрывали мох и кора. Вместо рук росли ветви, вместо ног – корни, уходящие под землю. На головах колосилась трава.
– Зачем ты побеспокоила нас, вызвав из мира теней? – произнесли духи, словно были едины.
– Ваш лес не даёт нам пройти, – пожаловалась ведьма.
– Ты не представляешь, сколько крови пролилось здесь, – проговорили металлическим голосом тени. – Сколько живых испустили последний вздох! Поющий лес навеки проклят. Призраки полны гнева и жаждут страданий другим.
– То есть вы?
– Мы хранители лесов. А призраки – их обитатели.
– Что нужно сделать, чтобы они не преграждали путь?
– Дать призракам обрести покой. Они не уйдут, пока причина их страданий не исчезнет.
– Поясните.
– Всё началось давно. Когда построили Смертфэлк и лабиринт Потерянных душ, энергетика леса испортилась. Он стал пробуждать тёмные желания в смертных. Разбойники поселились в нём. Грабили и убивали. Но настоящий ужас был впереди. Не догадываешься, кто превратил Поющий лес в могильник? Кого притянула тёмная энергетика?
– Любого, кто хотел проводить чёрные обряды.
– Самого худшего. Того, у кого была возможность безнаказанно творить зло, Вальтэриана Колда. С девятнадцати лет он отличался коварством… Вальтэриан рос со старшими братьями Януарием и Северианом. С Янаурием не ладил и решил подставить его. Устроил восстание против отца, понимая, что его подавят. На революционных бумагах ставил печать кронпринца, приказывал скандировать имя Януария. Зигфрид поверил, что тот организатор восстания и казнил наследника престола. Его захоронили в родовом склепе Колдов. Однако ненависть по-прежнему съедала Вальтэриана. Он продолжил мстить покойнику. Приказал сообщникам вынести тело брата из склепа и выкинуть в этом лесу, дабы дух Януария не обрёл покой, лишённый погребения.
– Поэтому Поющий лес проклят? – спросила ведьма.
– Нескольких смертей мало, – молвили хозяева леса. – Король зашёл дальше. С Северианом он не ссорился и не убивал его. Однако всё равно случилась беда. Новый кронпринц влюбился в простую эльфийку и хотел жениться на ней. Королю Зигфриду это было не выгодно. Он запер её в темнице, а сына в замке. Поначалу Вальтэриан соглашался с его решением. Но, увидев, что брат хочет вспороть себе вены, убил половину отцовской стражи и помог ему бежать. Он спрятал Севериана в рыбацком доме на берегу Русалочьего океана. А на следующую ночь организовал побег его возлюбленной. Потом Вальтэриан посадил брата и эльфийку на корабль и отправил в восточные земли. Но эскадра Зигфрида настигла влюблённых. Севериана взяли под стражу. Остальных убили. Король догадался, кто помог им бежать. Хотя виду не подал. Вальтэриан уговаривал его не казнить кронпринца. Зигфрид пообещал даровать тому жизнь и приказал Вальтэриану отправляться в военный поход. Младший сын подчинился. Когда он вернулся, на площади, перед въездом в Альтаир, Зигфрид отдал приказ отрубить Севериану голову. Он сделал это торжественно, чтобы дать младшему сыну урок послушания. Вальтэриан вернулся с победой в битве. Но проиграл в интригах двора. Зигфрид сделал всё, чтобы помочь Севериану он не успел.
– Ужасно чувствовать себя победителем и одновременно проигравшим, – проговорила Калисса. – Что случилось потом?
– Его Величество пожелал воскресить брата, – ответили духи. – Он хотел, чтобы тело покойного перестало разлагаться и душа вернулась в него. В Поющем лесу король проводил эксперименты с живыми созданиями. У него не получилось воскресить Севериана. Зато он напустил в мир живых сотню полубезумной нежити. Монстры убивают, и призраки убитых жаждут отмщения. Из-за бесконечных смертей и чёрной магии открываются воронки в потусторонние миры. Лес превращается в самое опасное место Сноуколда.
– Вы сказали, причина страданий призраков должна исчезнуть, – напомнила ведьма. – Вы имели в виду…
