Константин Петришин "Под сенью жёлтого дракона"

Владимиров взял стакан и поднялся с места.

– Я хочу предложить этот тост за нашу победу, – сказал он. – За дружбу между нашими народами. За единство великого китайского народа!

Все за столом одобрительно закивали и только Кан Шэн мрачно заметил:

– Но только без вашего Гоминьдана…

Однако на его слова никто не обратил внимания.

Двое поваров убрали со стола использованную посуду и поставили чистую, появились новые бутылки рисовой водки. Тосты закончились. Теперь пили, говорили и закусывали. Цзян Цин за столом не было. Она ушла, но через полчаса вернулась и села в кресло с таким усталым лицом, что Владимирову стало её жалко.

Прошло ещё не меньше часа, когда Мао Цзэдун грузно встал из-за стола. Цзян Цин тут же подошла к нему и провела к креслу, в котором только что сидела сама. Затем направилась к столику, на котором стоял патефон. Поставила пластинку с китайской оперой.

Следом за Мао один за другим из-за стола стали подниматься и все остальные, и разбредаться по углам.

К Владимиру подошёл Кан Шэн и насмешливо спросил:

– У вас, товарищ Сун Пин, не заболела голова от похвал в ваш адрес?

Владимиров не мог не заметить, что Кан Шэн был трезвый, хотя и пил вместе со всеми…

– Нет, товарищ Кан Шэн, – ответил он. – Голова у людей чаще всего болит не от похвалы, как вы выразились, а от горьких мыслей.

Кан Шэн хмыкнул.

– Конечно, вы, несомненно, правы, – согласился он. – Однако я хотел бы дать вам один совет…

Но он не успел договорить. К ним подошла Цзян Цин и сказала, обращаясь к Владимирову:

– Вас просит подойти муж…

Кан Шэн досадливо поморщился и молча направился к стоящим у камина Чжу Дэ и Линь Боцюй.

Когда Владимиров подошёл к Мао, тот вялым жестом руки указал на стоящее рядом кресло.

– Присаживайтесь, товарищ Сун Пин, – проговорил он. И выждав, когда Владимиров сел, продолжил: – Вы правильно сказали о единстве нашего народа. И здесь немаловажную роль играют власти. Ещё великий Конфуций, говоря о власти, не раз подчеркивал, что она должна строиться на основе справедливости. Иначе всё будет пустым звуком. Но как это сделать в обыденной жизни, когда вокруг сплошная несправедливость? – Мао умолк и чему-то усмехнулся. Затем продолжил: – И в древние времена, и сегодня перед государственными правителями стояли и стоят одни и те же проблемы: как усилить свою власть, как удержаться на вершине этой власти и возможно подольше, и наконец, как заставить своих подданных честно и преданно служить им. Ну, если хотите, власти. Можно и так сказать. Это уже не имеет особого значения. – Добавил он, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Так прошло минуты две-три.

Сначала Владимирову показалось, что Мао слушает оперу, голоса и звуки которой заполняли всё пространство и при свете восковых свечей вызывали ощущение пребывания в мире говорящих теней.

К Владимирову подошла Цзян Цин и, виновато улыбнувшись, тихо сказала:

– Он уснул… И до утра я его из кресла уже не подниму…

4

Почти все длинные декабрьские ночи Владимиров просиживал у приёмника или с Долматовым, или с Риммаром.

Зарубежные радиостанции начинали свои передачи со срочных сообщений о боях в районе Сталинграда и на Юге России. И Владимиров всё больше укреплялся в мыслях: Япония навряд ли теперь отважится на войну с Советским Союзом. Хотя Квантунская армия по-прежнему была сосредоточена на границе СССР и находилась, по сведениям, которые регулярно поступали от «Кедра», в боевой готовности, приковывая к себе десятки советских дивизий, так необходимых сейчас на Западном фронте.

По сообщениям американских и британских радиостанций наметился успех союзников и на Севере Африки.

Радио Чунцина время от времени сообщала о тяжёлых боях с японцами в районе городов Хубэй и Шаньдун.

…В ночь с девятнадцатого на двадцатое декабря Совинформбюро передало сообщение о мощном наступлении советских войск из района среднего течения Дона и прорыве обороны противника на глубину до ста километров. В ходе этого наступления, по данным Софинформбюро, было уничтожено девять пехотных дивизий противника, большое количество танков и артиллерии.

…Утром за завтраком царило оживление. Постарался и Чан. Он приготовил гречневую кашу с отварной курицей.

На вопрос Владимирова, где он достал гречку, Чан, не без гордости, ответил:

– Один хороший человек подсказал, где взять.

– Ну, спасибо тебе, – поблагодарил Владимиров. – Денег много отдал?

Чан сложил ладони на груди.

– Так дали… Я сказал для вас… И мне так дали…

И, видимо заметив удивление на лице сидящих за столом, пояснил:

– Тот человек немного торгует и долго жил в России. Он рассказал мне, что однажды очень сильно заболел его единственный сын, и чтобы спасти его, нужно было делать срочное переливание крови. Русский доктор, который лечил его сына, отдал ему свою кровь и ничего не взял за это. С тех пор он очень хорошо относятся к русским.

Южин качнул головой.

– Надо же… – проговорил он. – Такое не часто случается…

Что имел ввиду Южин он не пояснил.

В полдень приехал Орлов.

– Накормите? – коротко спросил он и почти рухнул на стул. – Сегодня даже позавтракать не успел. Привезли двух тяжелораненых бойцов. Откуда – не говорят. И ещё: вчера я был у Ван Мина. Лечит его целая бригада врачей из первой городской больницы, однако состояние его здоровья не улучшается. Пётр Парфёнович, я, конечно, не медицинский бог, но мне сдаётся, у него отравление, и оно его медленно убивает…

Предположение Орлова потрясло всех.

– Да они что совсем одурели? – возмутился Южин. Но тут же засомневался: – Андрей Яковлевич, может ты, ошибаешься?

– Может, и ошибаюсь… – согласился тот.

Однако предположение Орлова поддержал Алеев.

– Всё может быть, – проговорил он. – Ван Мин неудобная фигура для многих здесь. Он является единственным представителем Коминтерна в Особом районе. Не станет Ван Мина – не будет свидетеля того, что здесь происходит…

Уже пообедав, Орлов вдруг хлопнул ладонью себя по лбу.

– Совсем забыл! – проговорил он. – В городе повсюду и на стенах домов, и на заборах развешивают плакаты с надписями: «Чан Кайши – убийца!», «Смерть гоминдановским шпионам!» К чему бы это?

Владимиров неопределенно пожал плечами. Зато Южин, не раздумывая, ответил:

– Воевать собираются с Гоминьданом! Вот к чему!

Сообщение Орлова заставило Владимирова задуматься.

– Борис Васильевич, – обратился он к Алееву, – выбери время и съезди сегодня к Бо Гу. Может он что-то скажет… – И уже провожая Орлова до привези, где стояла его лошадь, поинтересовался: – А что с Су Фи?

– Она уже дома, – ответил тот. – Ма Хайде дома её долечивает…

…К вечеру вернулся от Бо Гу Алеев. По нему было видно, что он съездил не напрасно.

– Два дня тому назад, – сообщил Алеев, – от Чан Кайши на имя Мао снова пришло предложение провести встречу в Чунцине и обсудить все спорные вопросы. Бо Гу говорит, что в руководстве Особого района по-прежнему нет единого мнения. Одни за переговоры, другие против. По его мнению, Мао в растерянности…

– А эти плакаты в городе? – не стерпел Южин.

– Наверное, ответ на предложение Чан Кайши, – ответил Алеев. – Да! Ещё! Он рассказал о довольно интересном случае. Оказывается, за неделю до нападения японцев на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор Чан Кайши предупредил американцев о нападении, однако те проигнорировали его информацию и в результате поплатились за это. Японцы тогда практически уничтожили весь их флот на Тихом океане. И с тех пор у Чан Кайши с американцами натянутые отношения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69435553&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.