Будьте моей бабушкой
Валерия Ошеева
Женя, поссорившись с сестрой, убегает из дома. Не зная куда идти, она встречает странную старушку Тамару Михайловну, которая тоже сбежала из дома… только из дома для престарелых. Вместе они решают пробираться на юг, а точнее на побережье Каспийского моря, где якобы живёт давний друг Тамары Михайловны. Конечно, об обеих беглянках сообщают в полицию, и та начинает их поиск. Задача Жени и старушки – оказаться незамеченными и дойти до своей цели. Вот тут и начинается самое интересное.
Валерия Ошеева
Будьте моей бабушкой
Глава I
Невкусная слива
хочу быть счастливой:
стоять у залива
в расстёгнутой кофточке
и спелую сливу прокусывать жадно,
до косточки.
Женя понуро пинала пожухлую листву под ногами. На удивление, в конце октября среди чёрных ветвей деревьев всё ещё виднелись жёлтые вкрапления. Женя брела бесцельно, куда глаза глядят. Жители Твери торчали на работе, поэтому по пути ей попадались в основном старушки и школьники.
«И для кого только пекут такой гигантский хлеб?» – Женя остановилась у застеклённой витрины хлебной лавки. В животе урчало, но лопать булки не хотелось.
– Уважаемая, а уважаемая! Ты лучче взгляни, какие у меня сливы, – обратился к ней хозяин фруктовой лавки, стоявшей неподалёку.
«Вот ещё привязался», – нахмурилась Женя. Она не любила, когда кто-то проявлял к ней излишнее внимание. Всё же на минуточку заглянула: фрукты выглядели действительно великолепно. Сама осень позавидовала бы такому буйству красок. В груди у Жени всё съёжилось. Вот бы сейчас здесь оказалась мама! Женя подошла к ящикам поближе, и сухопарый азербайджанец с темпераментным носом и усами-щётками приветливо улыбнулся: «Попробуй, уважаемая, самый свежий продукт».
Вот за что мама любила лавки с овощами и фруктами: там всё можно было потрогать, повертеть, понюхать и, наконец, откусить. Её даже не смущало, что виноград или слива были немытыми. «Да ничего со мной не случится», – отмахивалась мама, а Женю называла брюзгой. С видом знатока мама исследовала один ящик за другим, и Женя была готова провалиться сквозь землю: ей казалось, что продавец тихо ненавидит их за неуёмный аппетит. Но, если хозяин попадался радушный и терпеливый, мама скупала у него чуть ли не всё попробованное. Кульки с персиками, абрикосами, виноградом и сливами отправлялись в огромную плетёную корзину, которую мама с конца августа всё время таскала с собой. «Мне так нравится, – парировала мама, когда Женя называла её странной. – Это по-осеннему».
– Давайте вон ту сливу, – каким-то мышиным голосом прошебуршала Женя.
– Конечно-конечно, уважаемая. – Азербайджанец проворно достал из ящика сине-сизый плод размером с яйцо.
Слива оказалась не такой восхитительной, как ожидала Женя, но пробовать другой сорт она постеснялась.
– Взвесьте мне четыре штуки, – только и сказала она.
Минуя улицу, на которой ещё сохранились деревянные дома с резным декором и ажурными наличниками, Женя вышла к старой роще. Присела у реки на огромные, хитро переплетённые между собой корни старой сосны, принялась медленно и невесело полдничать. «Мама никогда бы не купила эти сливы, – думала Женя. – А я размазня. Даже с сестрой не смогла нормально поспорить».
Тут Женя немного лукавила. Поспорила она очень даже хорошо, а вернее, разругалась в пух и прах. Началось всё с очередной претензии.
– Женя, мне позвонили из школы.
– Ну. – Аппетит сразу куда-то пропал, и Женя выплеснула суп из ложки обратно в тарелку.
– Четверть завтра закончится, а ты оскорбила учительницу.
– Да я просто сказала как есть.
– Что сказала?
– Что она дура. Потому что она дура, Даша.
– Женя! – Даша с силой вытирала руки о мокрый передник. – Ну тебе ведь уже не пять лет. Даже если твоя учительница дура, совсем необязательно говорить это вслух! При всём классе!
Женя развернулась и посмотрела сестре в глаза.
– Даша, меня это задолбало! Почему всё время нужно сидеть и молчать? Эта старуха несёт такой бред! Она сегодня сказала, что мы пропавшее поколение и позорим свою страну. Потому что мы опоздали на поднятие флага! Ты можешь вообще себе такое представить? Тебя-то ещё пронесло… – От досады Женя вляпалась локтем в суп.
– Ладно, окей, предположим, меня это тоже бесит. Но можно не доводить всё до скандала? У меня на завтра были планы, а теперь опять с работы отпрашиваться, потом отрабатывать…
– Кто о чём, а Даша о себе.
– И о себе в том числе. Я еле успеваю прибегать домой, чтобы покормить тебя после школы и сделать какие-то дела. А вечером у меня ещё английский…
– Ну так занимайся своим английским, а меня кормить с ложечки не надо – не маленькая.
Даша взорвалась.
– Ну ты и дрянь, Женя! Думаешь, ты одна тут самая бедная-разнесчастная? Думаешь, раз мамы нет, можно дерзить налево и направо? Я ради тебя универ забросила, хожу детям сопли и жопы подтираю, пашу как про?клятая! А ты только гадишь – что в комнате, что в школе, что в общении.
– Фигасе! – Женя вскочила со стула. – Да ты просто мать-героиня! В сад тебя никто не заставлял идти работать, отец сразу сказал: денег хватит. Но ты сама кричала, что тебе нужен стаж! И английский сама себе придумала. А дом я убираю не меньше твоего, так что извини, медали не получишь!
В сердцах Даша сорвала с себя мокрый передник и бросила его на пол.
– Вот как, Женечка? Вот как? А ты предлагаешь мне просто тупо торчать в этой дыре и обихаживать тебя? Да я без работы с ума сойду! Ты мне через день подкидываешь какую-нибудь свинью! Убирает она. Когда отец на вахту собирался, тебе напомнить, как ты тут «убралась»? Отец ни носков, ни бритвы найти не мог. Как будто не понимаешь, зачем он ездит. Уже паспорт получила, а ведёшь себя, как ребёнок.
– Как ребёнок? Как ребёнок? – только и повторяла Женя, лопоча губами. На глаза навернулись жгучие слёзы, и она сдерживала их изо всех сил. – Да пошла ты, Даша! – выдавила из себя Женя и, резко отвернувшись от сестры, рванула в прихожую. Слава богу, рюкзак стоял здесь. Женя вышвырнула из него учебники и тетради, запрыгнула в кроссовки, схватила куртку и под угрожающие крики «Женя, Женя, вернись!» громко хлопнула дверью.
«Ну уж нет, Дашенька, ни за что и никогда».
Теперь, сидя на корнях сосны в роще, Женя судорожно размышляла, как быть дальше. Возвращаться домой она не собиралась. Отец всё равно вечно пропадает на вахтах, а в перерывах ремонтирует машины в своём гараже. Даша будет только рада-радёшенька, если Женя куда-нибудь свалит: закроет академ, восстановится в универе, уедет в свою любимую Москву. Вопрос оставался один: куда податься?
Из воды на берег вышла семейка уток – мама и пятеро утят. Птенцы забавно семенили за мамой, а та крякала им что-то на своём языке: не то подгоняла, не то просила близко не подходить к людям. «Ну вот, лучше бы я всё-таки купила булку», – расстроилась Женя. Из-за этих чёртовых невкусных слив ей было нечем угостить утиную семейку. А мама-утка, видимо, рассчитывала потрапезничать. Оставив своих малышей в зарослях у воды, она подошла к Жене чуть ближе и призывно крякнула. «Извини, ничего нет», – развела Женя руками. Утка, видимо, всё поняла и скомандовала своим птенцам отправляться обратно в воду: во всяком случае, через пару минут семейка уже плыла к противоположному берегу.
«Что же вы? – думала Женя. – Давно ведь пора улетать на юг… Я бы с удовольствием улетела. Хоть куда-нибудь».
И тут её осенило. «Позвоню тётке! – Женя даже вскочила от радости. – Пускай заберёт меня к себе».
Тётя Рита, мамина сестра, жила в Перми и видела свою племянницу всего несколько раз. Но встречи с ней всегда были тёплыми и душевными, поэтому Женя не сомневалась, что тётка примет её с распростёртыми объятиями.
– Алё, алё, тётя Рита?
В телефоне послышался шум города. Машины, казалось, сигналили в самую трубку.
– Алё, Женечка? А? Что? Да, конечно удобно. Это я с работы вышла, к стоматологу иду. К стоматологу, говорю! Нерв удалять будут. А ты сама как? Чего звонишь?
Женя пыталась перекричать город и чувствовала себя неловко: она не любила громко разговаривать. Даже утки в какой-то момент обернулись на неё: может быть, что-то вкусненькое всё же нашлось?
– Тёть Рит, тёть Рит, а можно к вам приехать?
– Конечно, солнышко, приезжай. Лучше летом, в речке купаться будем.
– Тёть Рит, я это… насовсем приехать хочу.
– Насовсем? – опешила тётка. – А что так? Даша тебя обижает?
Детское слово «обижает» показалось Жене неуместным.
– Нет, не обижает. Просто не можем мы вместе жить. Никак.
– Женечка, – выдохнула в трубку тётка. – Мы с твоей мамой тоже такими разными были, а сколько она, маленькая, мне хлопот доставляла! Я ей с балкона кричу: «Леся, со двора никуда не уходи!» Глядь – а Леси уже и след простыл. Всегда она себе на уме была. Но мы как-то уживались, а потом, ты ведь знаешь, с возрастом это всё проходит… Только доброе остаётся.
– Тёть Рит, я знаю. Но всё равно: можно я пока у вас поживу?
– А отца ты спросила?
– Да ему дела нет.
– Как это нет? Как это нет, солнышко? Отец очень вас любит. А то, что его подолгу дома не бывает, так это только чтобы вы ни в чём не нуждались, крошки.
Пристрастие тётки ко всяким ласкательным словам раздражало Женю.
– Ладно, тёть Рит. Я ему позвоню.
– Вот и умница, Женечка, вот и умница. А меня завтра набери, ладненько? Я уже у клиники, зуб сильно ноет… Ну давай, золотце, целую, до связи!
Шум города поглотили телефонные гудки. Расстроенная Женя плюхнулась обратно на корни. План не сработал. Второй раз за день нестерпимо захотелось плакать. И Женя, наверное, разрыдалась бы, если бы не услышала над собой заискивающий голос:
– Девочка, а девочка, дай свою куртку!
Глава II
Пуховик цвета фуксии
уменявместосердца—
сквознаядыра,
ионавсяувитаплющом.
япридворныйдурак,
норассеиватьмрак
япоканеумеюещё.
Женя подняла голову и увидела над собой бабушку в термоядерно-ярком пуховике цвета фуксии. На голове у незнакомки был напялен берет, а половину лица занимали толстенные очки в потёртой оправе. «И как только у неё нос не отвалился?» – подумала Женя.
Бабушка пугливо посмотрела по сторонам и повторила свою просьбу:
– Дай куртку, пожалуйста.
Женя оторопела.
– А вам зачем?
– Некогда объяснять, девочка. Просто давай поменяемся. Смотри, какой пуховик, ему и года нет, – не без гордости отметила странная бабулька.
