– О! – воскликнул Питер и оба мальчика, разом повернувшись, пристально уставились на Элли, пока та не залилась краской, потихоньку сползая со стула.
– Кто выходит-то? – прошептала она.
– Единорог конечно! – сказал Тим.
– Что-о-о?
– Тут сказано, что единорог является символом благородства, и все рыцари только и делают, что встречают их, – принялся объяснять Питер, – а раз мы будем рыцарями, нужно приманить хоть одного, чтобы он осенил благородством и нас. Мы вообще-то хотели приманить его яблоками, но раз есть ты, это же ещё лучше!
Решено было идти с самого утра, чтобы не терять времени зря. Так что на следующий день, едва рассвело, ребята вышли в путь, взяв с собой яблоки и бутерброды. Отойдя от дома, они остановились посовещаться.
– Надо идти туда, – Питер указал рукой в дальнюю часть сада, переходившую в лес. – Те места дальше всего от любой дороги, я точно знаю. С тех пор как появились автомобили, все единороги давно сбежали от их шума.
Остальные согласно закивали и, свернув, зашагали по густой траве.
– А когда вы станете рыцарями, вам нужно будет учиться в школе? – спросила Элли, стараясь не отставать.
– Не знаю, – честно ответил Тим. – Там будет видно.
– Я думаю, мы будем слишком заняты, защищая угнетенных, – поддержал его Питер. – Но книги все равно, конечно, будем читать.
– А кто это – угнетенные? А где вы их возьмёте?
– Я… я не знаю, – признался он. – Спрошу у папы. Но, думаю, они сами придут, когда узнают о нас.
– Вот это да-а-а! – восхищению и любопытству девочки не было конца. Подумать только, сколько интересного открывается после встречи с единорогом!
Они шли долго, солнце поднялось высоко. Уже перевалило за полдень и стало совсем жарко. Путники притомились. Элли брела, уцепившись за рюкзак Питера, устав, но не решаясь признаться. Мальчики тоже выдохлись, но признаваться тоже не хотели. Поэтому когда на небольшой прогалине увидели родник, то, не сговариваясь, кинули сумки рядом и устроили привал в прохладной тени. После бутербродов и свежей воды стало повеселее, но вставать и немедленно продолжать путь никому не хотелось.
Элли, лежа на мягкой траве и глядя меж ветвей в высокое голубое небо, задумчиво спросила:
– Как вы думаете, сколько нам ещё идти?
Питер, лежавший рядом, перекатился на живот и махнул рукой в сторону просвета где-то слева.
– Вот то место выглядит довольно загадочно. Мне кажется, они там обитают.
– Они?
– Ну не могут же единороги жить поодиночке. А там, мне кажется, точно их дом, смотрите, похоже ведь?
Все согласились, что место выглядит очень подходящим для единорогов, но слишком устали, чтобы немедленно вскочить и броситься туда. Элли тоже перекатилась на бок, зевнула и задремала, убаюканная пением птиц и тихим плеском родника. Тени от деревьев качались, скользили по лицам и казалось, что невидимые волны уносят куда-то дальше и глубже, в мягкую неизвестность…
И тут Тим неожиданно сел:
– Стойте, а вы помните, как мы сюда пришли?!
– Что? – сонно пробормотал Питер, не открывая глаз.
– Ты же помнишь дорогу назад, да?
Ещё мгновение Питер и Элли лежали как ни в чем ни бывало, а потом оба подпрыгнули как ужаленные. Девочка вопросительно взглянула на Питера:
– Ты же знаешь, где мы и как вернуться домой? Ну, прежде чем мы пойдём туда, дальше?
Во рту у Питера неожиданно пересохло, а голова стала пустой. Очень медленно он поднял взгляд на ребят, и у них тоже вдруг пересохло горло и головы стали совсем пустыми. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом вскочили и засобирались, точно опаздывая.
– Давайте подумаем. – сказал Тим. – Мы пришли оттуда.
– Или оттуда?
– Нет, я помню, мы проходили мимо вон того загнутого вбок дерева.
– А разве загнутое дерево было не на той поляне совсем в начале, где уши зайца?
– Нет, заяц был возле пригорка, я там запнулась, помните?
– Тише, слушайте! – вдруг схватил Тим их за руки, чтобы ребята замолчали, а потом указал куда-то. Все послушно вгляделись в колышущуюся листву. И тут стал слышен тихий нежный перезвон. Он то замолкал, то появлялся вновь. Будто хрустальные колокольчики, сделанные такими маленькими, чтобы не потревожить ни одну пчелку, ни одну бабочку, качались на ветру.
Глаза у всех троих стали как блюдца, а ладошки вспотели. Вцепившись друг в друга, ребята переглянулись и одними губами прошептали:
– Это ОН!
И сразу стало сложно дышать, потому что одно дело читать в книжке, а другое – когда единорог появляется на самом деле, и непонятно, большой ли он и точно ли начнёт осенять?
Элли глубоко вздохнула и, кивнув, отпустила руки мальчиков.
– Как мне надо к нему подойти? – еле слышно спросила она. – Просто подойти или сначала что-то сказать?
– Не знаю. – растерялся Питер, – пойдём все вместе. В книге девы с ними тоже, наверно, все время встречались, они знали. А мы нет.
С колотящимися сердцами ребята пошли вперёд. Между листьями мелькнуло что-то золотое, звон стал слышен яснее. Наконец нетвердыми ногами они сделали последние шаги, заглянули, раздвинув ветки, туда, откуда он доносился, и дружно вздохнули от удивления и волнения.
Огромный благородный олень, вздрогнув, обернулся и, точно приветствуя, посмотрел на ребят умными блестящими глазами. Убедившись, что они не представляют опасности, опустил голову, – при этом колокольчики на огромных ветвистых золотых рогах опять нежно зазвенели, – и опять принялся щипать траву.
– Всего лишь олень… – прошептал Тим.
– Как это "всего лишь"? Посмотри на его рога! А бубенцы?! Волшебные! – возразила Элли.
– Ну повесил кто-то… – не сдавался Тим.
А Питер замер, пытаясь понять, отчего олень кажется ему знакомым, и мог ли он где-то его видеть прежде. Он смотрел и смотрел, пытаясь вспомнить что-то, что не хотело вспоминаться.
Элли между тем проскользнула вперед и осторожно подошла к Оленю. Он поднял голову, изучающе глядя на девочку и принюхиваясь. Мокрый нос блестел на солнце, пушистый хвостик вдруг вздрогнул точно сам по себе. Девочка протянула руку. Какое это было бы счастье – стать друзьями с Оленем! Тот наклонил голову, Элли коснулась тёплой шелковистой и одновременно немного жесткой шерсти и, прерывисто вздохнув от восторга, провела по ней рукой.
И в тот же момент на девочку, истошно вереща, кинулся кто-то маленький, колотя без разбору кулачками, да так, что она охнула от боли, неожиданности и возмущения. Олень тоже шарахнулся, но убегать не стал.
Ребята выскочили на поляну и бросились на помощь. Вдвоём они вцепились и оттащили от Элли брыкающееся и царапающееся существо, которое оказалось девочкой. Острыми зубками та цапнула одного, потом другого, и, вывернувшись из рук ошалевших мальчиков, отпрыгнула, встав между ними и оленем, воинственно растопырив ручонки.
– Ты… ты кто? – ошарашенно спросил Питер, разглядывая незнакомку. На вид ей было лет пять, но даже при этом она казалась какой-то маленькой. Девочка, ожидая нападения, с размаху пригладила растрепанные волосы и утёрла остренький нос.
– Уходите! – крикнула она. – вам тут нечего делать!
– Это почему? – удивился Тим. – Лес общий, и мы ищем единорогов.
Девочка презрительно фыркнула:
– Единороги давным-давно ушли, все это знают!
– А ты-то откуда знаешь, мелочь пузатая? – насмешливо спросил Тим, но она его не слушала. Все ещё отгораживая Оленя, с интересом смотревшего на неё, она, зажмурившись, снова завопила:
– Уходите уже! Я больше никогда не буду спать на службе у Королевы! Клянусь, это было в последний раз!
– На какой службе? – удивленно спросила Элли у Питера. – Она же совсем маленькая.
– Эй, послушай, – позвал странную девчушку Питер. – Мы тебя не обидим. Хочешь яблоко? Вот, держи. – Он протянул ей яблоко, на которое она посмотрела с любопытством и нерешительностью.
– На какой такой ты службе? Ты же крошка!
Она сделала шаг навстречу, но потом опять нахмурилась, отпрыгнув назад с взъерошенным видом, и ответила:
– Моим братьям иногда доверяют смотреть за Лири, – она погладила Оленя там, где могла достать, получилось по коленке. – Это любимец Королевы. Сегодня братья отлучились, и оставили меня с ним одну. А я заснула, заснула, а он ушёл, и тут вы! – и она заревела.
– Но что в этом плохого?.. – удивилась Элли.
Все трое переглянулись и пожали плечами.
– Может… – начал было Тим, стараясь заглушить ревущую девочку, но на полянке откуда ни возьмись появились четверо мальчишек, тоже взъерошенных и каких-то диковатых на вид.
– Ого! Откуда вы?.. – начал было Питер, но те даже не стали слушать, кинувшись на них с кулаками.
– Уходите! – закричали они, отталкивая всех разом с полянки. – Это не ваш Олень, ещё и мелкую обидели!
– Мы никого не обижали! – крикнула Элли, возмущённая несправедливостью. В ответ один из мальчишек кинулся к ней и толкнул так, что она в испуге попятилась, запнулась и упала, ударившись правой коленкой так, что послышался хруст. На глаза сами собой навернулись слезы от накатившей боли, и девочка изо всех сил закусила губу, чтобы не разреветься в голос.
Питер рассверипел, Тим тоже.
– Да вы дикие какие-то! Драться с девочкой!
– Никто не посмеет обижать мою сестру!
– А вас никто сюда не звал с вашей сестрой!
– Сами напросились!
Завязалась драка, но силы были неравны, пусть даже нападавшие и были какими-то мелкими. Из кучи-малы слышались боевые стоны, вопли и щедро раздаваемые тумаки. Олень, прядя ушами, с беспокойством переступал с ноги на ногу и наконец бросился бежать. Элли, глянув на него краем глаза, с колотящимся сердцем наблюдала за сражением, пытаясь понять, кто побеждает, и стараясь не обращать внимания на боль в ноге. Почему-то среди этого шума её отвлёк легкий шорох – к маленькой дикарке, тоже откуда ни возьмись, подошла высокая женщина. То ли солнце, стоящее высоко, окутывало её светом, то ли глаза Элли застилали слезы, – казалось, что фигура светится. А может, длинные одежды, отличные от всего, что она когда-либо видела, поразили воображение. На душе вдруг стало очень спокойно, и расхотелось о чем-либо думать – откуда эти странные незнакомцы так незаметно появляются, кто это такая… Не то истома, не то непроглядная лень охватила девочку. Она зевнула и потёрла глаза.
Между тем женщина уже отошла от успокоенной малышки, бросила взгляд на драку, со вздохом покачав головой, и присела рядом с Элли, которой вдруг нестерпимо захотелось спать.
– Как твоя нога, дитя? – мягко спросила она, и девочка подумала, что вечно слушала бы её голос.
– Очень болит, – призналась Элли. – Не могу встать. А вы – народ Холмов? – спросила она, борясь с накатившим сном.
Незнакомка рассмеялась, и она улыбнулась в ответ, потому что несмотря на пульсирующую боль в коленке, на душе стало так легко и радостно, точно завтра должно было быть Рождество.
Последнее, что девочка видела сквозь слипающиеся веки – как светлая фигура подходит к дерущимся мальчишкам…
А затем Элли резко очнулась, распахнула глаза и сразу села. Вокруг царила тишина, только тихо шелестели деревья и жужжали пчёлы. Питер и Тим спали, разметавшись, на прогретой солнцем траве. Девочка принялась их звать. Взлохмаченные ребята, протирая глаза, тоже сели.
– Мне такое приснилось… – сказал, зевая Тим.
– И мне…
Элли ждала.
– Такие они все же были странные, да?
– Да уж, – Питер все никак не мог проснуться.
– Думаешь, Олень был все же волшебным?
– Так кто победил-то?! – вдруг воскликнул он, вскакивая. – Это был не сон?! Элли, как коленка? – бросился он к сестренке и протянул руки. – Встать можешь?
Она ухватилась за брата, все ещё не решаясь опереться на ногу, и вдруг уставилась куда-то мимо мальчиков.
– Они возвращаются… – прошептала она. – Глядите.
Кто-то приближался. Донеслись голоса и смех. Уже совсем рядом…
Ребята повернули головы и затаили дыхание. За ветвями боярышника показалась женская фигура и на поляну вышла… Луиза.
– Какие вы молодцы, что так дружно гуляете, – сказала она, отодвигая от лица листья. Следом за ней, придерживая ветки, прошёл Уильям.
– День сегодня просто волшебный! – поддержал он ее.
– Папа, мама… А… как вы нас нашли? Как вы так далеко зашли… – пролепетал Питер.
– Разве далеко? – удивилась мама. – Дом вон за этими деревьями. Дети! С вами все хорошо? Почему Элизабет опять сидит на земле?
Но они, не отвечая, помогли девочке подняться, и уже умчались в ту сторону, откуда пришли родители. Запыхавшись, добежали до просвета между деревьями и уставились на дом, действительно оказавшийся совсем недалеко.
– Папа точно прав, – с трудом выговорил Питер. – День сегодня волшебный.
И все согласились, глядя на разорванный чулок на правой коленке Элли.
