Антон просек, что фото были сделаны в баре, и долго требовал от Насти подробностей. Настя же не растерялась и отлично сыграла свою роль. Наврала Антону с три короба, что я с бразильцем давно встречаюсь, и что очень скоро мы переедем к нему на Родину.
Меня очень забавляла их увлекательная беседа. Не могла оторваться, все перечитывала и перечитывала раз за разом. Параллельно планировала, куда потрачу заработанные деньги.
Само собой, я отвлеклась от работы, причем надолго. И это заметила Варвара Дивановна, строгий директор с маленькими глазками и лицом формой утюга.
Подозреваю, не задержусь я и на этом месте.
И зачем я отдала Насте все деньги? Могла бы себе оставить. Блин…
Глава 12
Беги-беги, пока я не вижу, прячься-прячься,
Но я узнаю, – знаю – всех вас узнаю и найду.
Дыши-дыши, пока я не слышу, кайся-кайся,
Но не надейся – я приду, золотая, айлавью…
Агата Кристи, «Айлавью».
На обеде я посмотрела, что за буря страстей творится в моем аккаунте.
Антон буквально ебнулся, строча новые и новые тексты сверхпоганого содержания, и угрожая, что кинется под машину, если я не перестану игнорировать его.
Тут еще и Настя наставила лайки фотографиям и написала комментарий, что мы с бразильцем ее «любимки».
Присмотревшись к бразильцу на трезвую голову, я заключила, что мое мнение о нем, увы, ничуть не изменилось. И впрямь, мы смотримся так, будто влюбленная пара.
Я бы с ним замутила. Хоть сейчас. Мне он понравился. Жаль только, что он мудила конченный.
– «Плюнула ему в кофе?» – справилась я у Насти, так кстати вспомнив о том, что просила ее сделать вчера.
– «Да. Он не выпил. Ой, Маш… Забыла сказать… Ты счастливчик. Как только ты ушла, он стал спрашивать, куда ты делась. Минут двадцать допытывался, кто ты и как тебя разыскать. Я думала, он вообще меня не отпустит.»
А вот это плохо…
– «А ты что?»
– «Сказала, что не знаю тебя. Что ты ушла в неизвестном направлении. Ну, как мы и договаривались.»
– «И что было потом?»
– «Он оплатил заказ и ушел. Ничего не съел.»
– За те деньги не спрашивал?
– Нет. Но чувствую, он придет снова. Он не из тех, кто спустит это на тормозах.
– Не каркай, Насть. Вечером встретимся. Не забудь про деньги, а то я совсем на мели.
– Давай. До вечера.
Варвара Дивановна, находясь за соседним столом, пялилась на меня уж слишком нервно.
И впрямь нужно было поработать хоть немного.
А то выгонят меня отсюда ссаной метлой, чуяла моя, настроенная на предсказание неприятностей, задница.
Хоть бы бразилец не явился в бар.
Мне-то все равно, а вот Насте влетит.
***
За час до конца рабочего времени, Настя снова потревожила меня.
На сей раз звонком.
Я скинула и написала, что занята. Но она звонила и звонила, чем злила Варвару Дивановну, которая стояла у меня над душой и обучала, как работать в компьютерной программе.
– Маш, тут такое дело… Тебя просят срочно прийти в бар.
– Кто просит? Если это Антон, то скажи ему…
– Нет, Маш. – голос Насти звучал крайне обеспокоенно. – Это не Антон.
– Бразилец, что ли?
– Да, Маш.
– Ну? И что ему нужно от меня?
– Как я поняла, с чеком что-то не так. Проблема настолько серьезная, что дошла до руководства. Меня выдернули с выходного. Вот сижу тут. Жду, когда все прояснится. Прямо сейчас собирайся и приезжай. Без тебя ничего не решится.
Мне пришлось мигом телепортироваться в туалет, так как Варвара Дивановна сделала мне громкое и постыдное замечание на весь зал.
– Что не так с чеком? – недоумевала я. – Он вчера по пьяни выложил все деньги, а теперь вернуть их хочет? Так скажи, что ты не видела этих денег.
– Он не особо разговорчив со мной. Требует тебя. Причем исконно русским.
– Матом, что ли? Пусть сам чешет на три буквы. И скажи ему, что никаких денег он мне не давал. Пусть ищет, где потерял. И вообще узнай, что именно его не устраивает в заказе.
– Ладно. Попробую. Не клади трубку.
В ожидании, что все разъяснится наилучшим образом, я как могла пыталась не нервничать.
– Я не совсем поняла его… – Настя вернулась быстро, не прошло и минуты. – В общем, что-то не донесли ему в заказе.
– Что ему не донесли? Он говорил про кофе и шашлык! Только про кофе и шашлык! Остальное на мое усмотрение! – бросила я возмущенно. —Что ты ему не донесла? Наверное, в счете что-то не сошлось! Проверь сама! Причем тут я? Не я же его обслуживала!
– Маш, приди. – упрашивала Настя вполголоса. Казалось, она вот-вот заплачет. – Иначе меня уволят.
– Да и вообще! Он сам ничего есть не стал! Он сам взял и ушел! И пусть теперь докажет, что ему чего-то там не донесли, видите ли! Ему принесли все, что было в чеке! Какие теперь претензии? К кому?
– Не знаю, какие, Маш. Если можешь, приедь поскорее. Он тебя здесь ждет. Напротив сидит.
– Блин…
– Да, Маш. Не то слово. – Настя перешла на шепот. – Он не из тех, кто уйдет без скандала, понимаешь? Судя по лицу директора, теперь проблем не оберешься.
– Блин! Он, наверное, пожаловался директору на меня…
– Не в курсе. Через сколько тебя ждать?
– Уже выхожу. Отпишусь, как сяду в такси.
– Спасибо, Маш. Поторопись пожалуйста.
Вот же… Что могло пойти не так в нашей с Настей афере?
Только то, что бразилец отправился прямиком к директору и заявил, что проститутки, которых отродясь не было в этом баре, плохо выполняют свою работу. А директор небось выместил гнев на Насте, потому что ее подруга, то есть я, отличилась недопустимым поведением.
Понимая, что это полный попандос, я тут же пошла к своему несостоявшемуся начальству и сказала, что появились срочные дела, которые не могу решиться без моего непосредственного участия.
Варвара Дивановна молча отпустила меня на вольные хлеба. И так было ясно, что завтра я тут уже не работаю.
Ну и поделом мне. Я бы на месте Варвары Дивановны тоже выставила вон такую безалаберную сотрудницу.
Которую вот-вот накажут по всей строгости закона за мошенничество и не только. Или прикопают в каком-нибудь лесочке.
Глава 13
Неистово дрожа от страха перед неизвестностью, словно листок на ветру, не успела высадиться из такси, как тут же напоролась взглядом на того, кто стал причиной неукротимого тремора моих конечностей.
Стоило мне увидеть бразильца, как мигом испарились все надежды на безболезненное разрешение щекотливой проблемы. Впрочем, как выветрилась из головы напрочь и заранее подготовленная речь на дурачка о том, что вчера мы с бразильцем попросту не поняли друг друга.
Бразилец, все такой же умопомрачительный и крутой, как и вчера, но в более мрачном расположении духа, стоял возле своей машины. Белоснежной, наполированной до скрипучего блеска, переливающейся в свете вечерних фонарей БМВ, которую мне уже доводилось видеть возле парка.
Припарковался прям у дверей бара, скотина.
Вот буквально в двух шагах от самого входа, на тротуаре, перегородил тут все своим ослепительно белым седаном и курил себе не спеша, с задумчивым видом выпуская изо рта дым.
Бразилец специально же встал на проходе. Чтобы меня не пропустить в бар. Или чтобы не дать мне улизнуть от него, что допустил вчера.
Мы заметили друг друга практически одновременно.
Присмотревшись, я это или не я, бразилец выбросил сигарету, не скурив и половины.
Узнал. Вопреки моим наивным планам и упованиям, что пройду в бар незамеченной и сперва выведаю у Насти все подробности сложившейся ситуации, и только потом решусь завести с ним разговор.
Бразилец развернулся ко мне передом, спрятал руки в карманы куртки и чуть склонил голову набок, дожидаясь, когда я подойду к нему сама.
Бразилец узнал меня, причем сразу, хоть на мне сегодня и близко не тот образ, что был вчера: классический пиджак светло-серый, юбка-карандаш ниже колена, колготки тельные, свободного кроя белая блузка и те самые «бабушкины лодочки» на низком устойчивом каблуке. На лице минимум косметики: вместо вчерашней ядовито-алой помады – прозрачный блеск для губ, вместо кошачьих стрелок и накладных ресниц – очки для зрения формы «Панто» в коричневой оправе. Волосы забраны резинкой в тонкий, куцый и засаленный хвостик.
Надеюсь, бразилец понимает, что я скорее смахиваю на учительницу младших классов, чем на жрицу любви. Проститутки в таком виде не ходят.
И надеюсь, проклятые феромоны из духов сами выветрились за сутки, так как помыть голову и избавиться от них у меня не нашлось времени.
Судя по количеству окурков на асфальте, бразилец прождал меня довольно долгое время. На хмуром небритом лице его четко читалось, что чувствовал он себя обманутым, кинутым, облапошенным лохом и был крайне зол на меня за это.
По его тяжелому, пронизывающему, зубодробительному и критически разгромному взгляду, не сулящему ничего хорошего и обращенному на меня, прямо в глаза, можно было понять, что бразилец настроен не на дружеский лад.
А скорее, прикопать меня где-нибудь. В каком-нибудь лесочке.
– Здравствуйте. – остановившись на относительно безопасной дистанции, тихо промямлила я, стараясь не палиться, что напугана, но это давалось мне крайне непросто.
– Ну привет. Ничего не хочешь пояснить? – гневно сверкая чёрными глазами, рявкнул бразилец с отцовским порицанием. – Ты вчера удрала, а мы договаривались свидеться. Я ждал тебя. А ты не пришла. Ты меня кинуть посмела. Как-нибудь пояснишь свой поступок?
– Я… не понимаю, о чем вы… Вчера я была пьяная. И не очень помню, что было. Когда я пьяная, я смелая, но у меня случается потеря памяти…
– Не помнишь, как соблазняла меня? Как ерзала на мне? Как сигала на моем писюне, делая вид, что это нужно ради фотографии?! – бразилец прямо с ходу наехал на меня со стыдящими претензиями, повышая тон при каждом последующем вопросе.
– Не-ет! Этого не было! Все было не так! Мне правда нужны были эти фотографии! – разозлившись, я нечаянно ляпнула то, что не следовало, чем и сама себя сдала.
– Вот видишь. Я освежил тебе память. Наверняка ты вспомнила и то, как взяла деньги и смылась, не выполнив свою часть уговора.
Я сглотнула, болезненно и с трудом.
От морального напряжения, в котором пребывала с тех пор, как позвонила Настя, и от непристойного давления бразильца на мою волю и совесть сейчас, образовался большой ком в горле.
– Итак? – бразилец скоропалительно подвел к тому, что намеревался заполучить с меня еще вчера. – Что скажешь в свое оправдание?
– Возможно языковой барьер между вами и мной слишком велик, и мы друг друга не поняли…
– Кому ты чешешь, мошенница? Ты взяла мои деньги и смылась. Потрудись озвучить уважительную причину своего бегства, и тогда я не приму крайние меры в отношении тебя.
Крайние меры в отношении меня?
