– Извините! Почему в стройбат? Я, что – больной?
Женщина начала терять терпение:
– Ты, что?! Думаешь, в стройбате только больные служат?! Там и здоровые должны быть! Будешь служить как миленький! А то все десантниками, да моряками хотят быть! Надо кому-то и строить!
– Ладно, Колюха, не быкуй! Не всё ли равно! – сказал кто-то из ребят сзади.
Но Николай не услышал его и вновь тихо, но твердо произнёс:
– Если бы я хотел строить, я бы пошёл в строительный институт!
Видимо у неё была какая-то разнарядка, а может просто не понравилось, что какой-то сопляк смеет ей перечить и она начала уже срывающимся голосом:
– Я что тебе сказала…
Но тут, сидевший рядом с ней мужчина в белом халате, под которым угадывалась военная форма, остановил её, осторожно дотронувшись до плеча.
– Одну минуту, коллега! – и обращаясь к Николаю, – Вы, юноша бледный, со взором горящим, наверно в военное училище собрались поступать? Так?
– Да! – с вызовом ответил мальчик.
Мужчина повернулся к женщине-врачу, что-то ей тихо сказал, затем к Николаю и резко:
– Так, что вы нам тут голову морочите! Так бы и сказали, что собираетесь поступать в военный ВУЗ!
Затем уже мягче:
– Всё, идите! Не мешайте работать!
*****
– Здорово, Колюха! – крикнули сзади, ударив Николая по плечу.
Резко повернувшись, увидел улыбающегося Серёгу, крепкого конопатого юношу, с которым ехал поступать в училище.
– Давно ждёшь!?
Николай не успел ответить, как дружок достал пачку сигарет:
– Во-о, пока ты ротом мух ловишь, я уже курева купил!
Через несколько секунд к ним присоединились ещё четверо парней. Сергей с шиком открыл пачку «Космоса»:
– Ну, что, мужики? Перекурим и пойдем?
Двое из ребят потянулись к пачке. Взяли по сигаретке. Закурили.
– Не-е! – затянувшись, сказал один из них, – В училище мы ещё успеем! Давайте, пойдём, пока есть время, Ленинград посмотрим. А то, когда ещё получится. Запрут в училище и не увидишь ничего!
– Верно! – согласились все. Сказано-сделано. Сдав вещи в камеру хранения, ребята двинулись в город. Перешли Лиговский, пропустив трамвай, издавший резкий звонок, когда ребята попытались перед ним перебежать. Дальше к круглому зданию метро «Площадь восстания» и по Невскому проспекту, ориентируясь на золоченый шпиль Адмиралтейства. Были они молоды, полны энергии и юношеской романтики. Только вчера сидели за партами, сдавали выпускные экзамены, опекались родителями и учителями, а сегодня самостоятельные, взрослые, как им казалось, приехали поступать в одно из старейших училищ страны. Да ещё, в какой город! Город-музей! Город – революционной и боевой славы! Город – выдержавший блокаду и не сдавшийся на милость врагам! Одним словом – Город-Герой Ленинград! От всего этого приятно щекотало внутри и кружилась голова.
Над каналами, где на зеркальной глади замерли лодки, и, политым водой асфальтом, клубилась легкая голубая дымка, превращая всё в нереальность. Казалось, что мальчишки попали в прекрасную сказку. Чем дальше от вокзала, тем меньше становилось на улицах машин. Было летнее субботнее утро, город медленно просыпался после трудовой недели. Редкие прохожие, снисходительно улыбались: «Провинция приехала Питер покорять! Ну! Ну!»
На Аничковом мосту ребята задержались, рассматривая и обсуждая статуи усмиряемых коней, и, пройдя дальше, остановились напротив Гостиного двора.
– Мужики, давай перекурим! – предложил Серёга.
Двое из юношей вновь потянулись к протянутой пачке сигарет. Остальные ждали, болтая об увиденном.
– А у меня семечки есть! – вдруг воскликнул Лёшка.
– Чего ж ты!? Давай угощай! – загалдели все.
Алексей отсыпал каждому по горсти и ребята с наслаждением принялись грызть, сплевывая шелуху на асфальт, с шумом продолжая беседу.
– Молодые люди! Здравствуйте! – раздался негромкий женский голос.
Ребята повернулись и замерли. На них смотрела ещё не старая женщина, одетая в длинное платье, вязаную светлую кофту и белый берет. На носу красовались старомодные круглые очки. Волосы, почти седые, были аккуратно убраны. Вся она, какая-то маленькая и воздушная, напоминала добрую волшебницу из старинной сказки.
– Здравствуйте! – повторила она.
– Здравствуйте, тётенька! – ответили ребята.
– Я смотрю, вы не Ленинградцы?
– Да-а! – за всех ответил Сергей.
– В институт приехали поступать?
– Не-е-а! В военное училище!
– Это в какое?
– Да-а, в артиллерийское, на Фонтанке!
– Молодцы! Я и смотрю, что вы ребята хорошие! – она обвела их взглядом, – Только не обижайтесь! Послушайте моего совета!
Ребята притихли, а женщина продолжила:
– Ленинград – это особый город. Нет такого больше нигде, и жители относятся к нему бережно: не сорят и семечки не грызут. Вы, если приехали в Ленинград, не мусорьте, пожалуйста! Берегите город, в котором учиться будете! Лучше пирожок скушайте, а семечки в нашем городе не грызут!
– Извините, тётенька, мы не знали! – смущаясь, ответили ребята и дружно, подойдя к ближайшей урне, высыпали в неё семечки.
Когда они повернулись, женщины не было, словно она растаяла в утренней дымке, а может, зашла под арку в ближайший двор-колодец. Скоро ребята забыли о ней, но её слова навсегда врезались в память.
Долго ещё бродили они по Ленинграду, побывали на Дворцовой площади, на Стрелке Васильевского острова, прошли через Петропавловскую крепость, дошли до Авроры. Ели мороженое, покупая его у торговок, стоявших с тележками под зонтиками. Пили газировку из автоматов «Соки-воды» с одним граненым стаканом на всех, который, при нажатии на подставку, где он стоял, тут же ополаскивался водой. В четыре часа дня, забрав вещи и изрядно сбив ноги, вышли из станции метро Технологический институт.
– Мужики! – сказал Сергей, – Вам жрать не хочется? А то сёдня, наверно, килограмм мороженного съели и больше ничего. Я бы чего-нибудь кинул в живот! А вы?
– Да, мо-ожно! Только у меня ещё есть еда, которую мамка положила перед отъездом! – ответил Игорь.
– И у меня мама пирожков в дорогу напекла! – поддержал его Лёшка.
– Это хорошо, – сказал Сергей, – Но надо будет ещё и на ужин что-то перекусить, а может быть и на завтрак!
Он показал на другую сторону Московского проспекта, – Вон, глядите – «Пышечная»! Вы когда-нибудь пышки ели? А вообще, знаете, что это такое?
Все молчали.
– У меня бабушка пышки пекла, – начал Николай, – Круглые такие, как небольшой каравай! Вкуснотища!
– Всё! Решено! – перебил его Сергей, – Идем, пышки лопать! Сравнишь, какие вкуснее!
В пышечной до десятка ребят их возраста стояли за круглыми столами. На длинной стойке притягивал взгляд противень с пухлыми и румяными, как баранки, пирожками, обсыпанными сахарной пудрой. Рядом возвышались две большие круглые, блестящие емкости с краниками. За стойкой находилась толстая тётка в белом халате и смешном колпаке. Слева от неё за кассовым аппаратом сидела ещё одна, тоже вся в белом.
– Нам пышек, пожалста! – бодро сказал Серёга.
– Сколько? – равнодушно бросила продавщица.
Юноша немного растерялся, но стоявший сзади Лёшка поддержал друга:
– Каждому по пять штук!
Женщина окинула ребят взглядом. Отточенным движением положила в тарелки по пять пышек и, поставив каждую на весы, что-то сказала, сидевшей за кассой.
– Кофе или чай сами нальёте, там подписано! – проговорила она автоматически и уже обращалась к следующим покупателям.
Налили кофе (молочно-коричневатую сладкую жидкость, которая оказалась неожиданно вкусной). Рассчитались, заплатив каждый за себя, отсчитав по пятнадцать копеек за пышки и по десять за кофе.
– Так вот вы, какие пышечки! – сказал Сергей, когда все разместились за одним круглым столом, полностью заставив его тарелками и гранеными стаканами с кофе, – А ты, Колюха, говорил, как карава-аи! Дере-евня ты!
Увидев, что ребята за соседним столом едят пышки руками, прихватывая их кусочками резаной бумаги, в большом количестве торчавшей из стаканчиков, стоявших тут же на столах, принялись за еду (пышки оказались очень вкусными и сытными).
– Наверно мало взяли! – вздохнул Сергей, прожевывая первую и запивая ее кофе.
Никто ему не ответил, все с удовольствием были поглощены едой.
Подходя к училищу, ещё издали увидели толпящихся на тротуаре людей. За несколько десятков метров до толпы, внимание Николая привлек зеленый дворик, огороженный чёрной якорной цепью, прикованной к низеньким гранитным столбикам. В глубине его во всю стену многоэтажного здания красовалась периодическая таблица Менделеева. В центре дворика возвышалась статуя, какого-то сидящего человека (как потом узнал Николай – это был памятник Менделееву).
– Чего замер! – крикнули ребята, – Догоняй!
У ворот училища, сделанных из кованного металлического прута в виде пик с наконечниками и украшенных в центре перекрещенными золотыми пушками, родители давали последние наказы своим детям. Несколько ребят в гражданской одежде и военной форме, даже один морячок в бескозырке, обнявшись с девушками, стояли в стороне под деревьями. Особенно Николая поразило то, что на удалении от всех, под большими тополями, две мамаши, достав торбочки с едой, кормили своих семнадцатилетних дитяток, а те торопясь, уплетали домашние котлетки за обе щеки. На всё это с высоты ступенек КПП*, облокотившись на металлический поручень, с чувством превосходства бывалого вояки, наблюдал загорелый курсант в парадной форме, в лихо сдвинутой на затылок фуражке, и начищенных до зеркального блеска глаженых сапогах. На плечах, отливая на черном бархате золотом полосок, красовались погоны с буквой «К», на поясе грозно висел штык-нож – знак, что он находится при исполнении, а на рукаве гордо желтели три нашивки.
– Мы…, это…! – путаясь, обратился к курсанту Сергей, когда они подошли к ступенькам КПП.
Тот, медленно повернул к ним голову и, глядя сверху вниз, голосом, в который вложил всю важность своего положения, не спеша произнес:
– Предписание!
Ребята торопясь достали документы и протянули ему. Курсант, не удосужив своим вниманием протянутые бумаги и даже не взглянув в них, бросил:
– Проходите! Там спросите, где приёмная комиссия!
Оказавшись внутри училища, ребята остановились. Прямо перед ними на спортивном городке двое курсантов, одетых только в военные брюки и сапоги ловко жонглировали черными гирями, ещё двое занимались на перекладине и брусьях. Под их загорелой кожей буграми играли мышцы. С два десятка ребят в спортивных костюмах, сидя на наклонных гимнастических досках, с интересом наблюдали за ними.
– Ничего особенного! Мы тоже такими будем! – сказал Сергей, – Пошли искать приёмную!
И они двинулись дальше.
– А это, что за башня такая? – показал Николай на строение из красного кирпича в виде старинной башни (потом он узнал, что это было обыкновенное отхожее место).
– Вы, что ищете? – строго спросил подошедший офицер, – Приёмную комиссию?
– Да! – вновь за всех ответил Серёга.
Офицер показал рукой в сторону видневшегося входа.
– Зайдёте в Голубой коридор… – начал он, затем поморщился, – Короче! Вход видите!?
– Да! – дружно ответили все.
– Вам туда! Там найдёте! – посмотрел на ребят и добавил, – По училищу не болтайтесь!
Войдя в дверь и, немного пройдя, ребята оказались, и в самом деле, в арочном коридоре, выложенном голубой плиткой. Как позже узнал Николай, этот коридор назывался «Голубой» или «Банный». «Голубой» – понятно, по цвету (в то время прекрасный голубой цвет ещё не был испоганен представителями сексуальных меньшинств), а «Банный» – оттого, что в былые времена, когда училище носило имя «Константиновское», господа юнкера изволили здесь мыться. Сейчас же в нём располагались учебные классы, а мылись курсанты в городе, в бане (не господа!).
– В приёмную комиссию? – спросил парнишка в спортивном трико с красной повязкой на рукаве и, не дожидаясь ответа, показал рукой на дверь, – Здесь! Проходите!
Это был обычный класс, со сдвинутыми в сторону столами, с грифельной доской на стене, у которой за столом сидел скучающий прапорщик. В углу на стуле, прикрыв глаза, дремал маленький юноша в сером пиджаке, надетом на спортивный костюм, и тоже с красной повязкой.
– Документы давайте! – устало сказал прапорщик.
Посмотрев бумаги, поднял глаза:
– Чего поздно так!?
–Дык! Поезд… – начал было Серега.
– Молчать!!! – рявкнул прапорщик.
Ребята от неожиданности втянули головы в плечи, а парень, до этого дремавший, от испуга чуть не свалился со стула.
– Знаю я ваш поезд! По-оезд! По Питеру, небось, шлялись, как собаки с вытянутыми языками? Приключений на свою задницу искали?! Та-ак!?
Ребята молчали.
– Так?! Я, вас спрашиваю!
