Глава 4 – Мила
Сегодня первое сентября… Снова… Она надеялась, что этот цирк со школой закончился. С горем пополам закончила среднюю ступень и думала, что теперь её, наконец, оставят в покое. Но Женя ведь никогда не сдаётся. Он притащил её в N-ск. Говорит, это ей поможет. С чего он взял? Какая разница, где сидеть взаперти – в Цюрихе, Москве или N-ске? Он ещё и в старую школу её записал. Надеется, там она встретит прежних друзей. Каких друзей? Когда они уехали отсюда, ей было восемь. Она не помнит никого. Даже внешне, не то что по имени. Кроме НЕГО.
Когда она была маленькой, то часто видела хорошие сны. В них было Счастье. Солнце. Зелёная трава. Мама с папой. Ангел. И он. Она думала, что это её брат, даже спрашивала у мамы, нет ли у неё, случайно, потерянного брата. Бывает же так в сказках? Что брат с сестрой вдруг встречаются через много-много лет… Но мама сказала, что братьев по крови у неё никогда не было. Но, возможно, тот, кто ей снится, близок ей по духу. Может быть, он тот, чья душа связана с её душой. И она ждала, когда же он появится – её брат по духу. И когда Ангел привёл его, то сразу поняла, что это именно он. Богдан. Красивое имя. Богом данный. И сам он красивый. Только слишком серьёзный. И несчастный. Тогда она очень хотела сделать для него что-то хорошее. Чтобы он улыбнулся. Она отдала ему самого любимого медведя – Умку. Он был такой большой, ростом почти с неё, его подарил папа. Он привёз его в машине, на переднем сиденье. И сказал Миле, заходя в дом, что её в его машине ждёт друг. Когда она увидела эту улыбающуюся морду и огромные глаза, сразу поняла, что это её самый любимый медведь. Но ей было ни капельки не жалко отдать его Богдану. Может быть, Умка сделал его немножечко счастливее. А ей тогда счастья и так хватало… Да. Тогда вся жизнь была наполнена счастьем. Словно далёкий-далёкий сон.
Ей давно уже не снятся счастливые сны. В последнее время вообще ничего не снится. Раньше она думала, что это самое страшное – не видеть снов. А сейчас знает, что нет, это совсем нестрашно. Страшно, когда снится то, что никак не можешь забыть. То, что никогда не сможешь исправить. То, что навсегда изменило её. Она помнит, как каждую ночь просыпалась с криком. Ей снова снилось падение… В своих детских снах она часто летала. Как птица. Наперегонки с ангелами. Но она никогда не падала. Раньше. Падать – страшно. Страшно видеть испуг в глазах мамы и отчаяние в глазах отца. Страшно чувствовать, как какая-то сила отрывает тебя от них. Если бы она тогда крепче держалась за маму! Может быть, осталась бы с ними до конца… И была бы сейчас среди ангелов. Но она не смогла. Отпустила. Разжала пальцы. И осталась одна. Хотя нет, не одна. У неё есть Ангел. А пока рядом Ангел, то и мама тоже. Она видит её. Часто. Рядом с собой. А вот Лину нет. Не видела ни разу. Наверное, та не захотела жить среди ангелов, ей там стало скучно. Ведь Лина такая непоседа! Ей всё время надо бегать, прыгать и проказничать. Наверное, Лина родилась снова. И живёт сейчас где-нибудь на Земле. Поэтому и не приходит к ней, как мама с папой.
Женя что-то ей говорит. Что ему снова от неё надо? Ах да, школа. Сегодня она должна пойти в школу. С «цербером». Он привёл её два дня назад. Или три? Взгляд, как у сторожевой собаки. Хозяин сказал: «Сторожить!», и она будет сторожить. Она теперь будет «следить» за Милой. Зачем? Чтобы не пропускала школу? Зачем школа? Женя сердится. Надо одеваться. Простая белая рубашка, которую мама купила ей три года назад, в их последний поход по магазинам. Старая чёрная толстовка. Джинсы. За три года они потрепались, но всё ещё ей впору. Потому что она не растёт. Не хочет. Она и жить не хочет. Но её заставляют. Всё время заставляют. Зачем?
Рюкзак с котёнком. Он очень нравился Лине. Она обещала подарить его ей, когда та пойдёт в школу. Женя опять недоволен? Не то надела? Полный шкаф одежды? Это не её одежда. Она её не выбирала. Это чужая одежда. Её одежду они покупали вместе с мамой. Всегда вместе…
Что ещё? Цветы? Нет! Никаких цветов! Они напоминают о похоронах. О кладбище… Могилы, заваленные горой цветов. Зачем? Никаких цветов!
Школа какая-то не такая. Маленькая. Серая. Раньше была большая и светлая.
Дети. Презрительные взгляды. Насмешки. Зачем она здесь? Класс. Их так много. Есть свободная парта. Хотя бы не придётся ни с кем рядом сидеть. Общаться. Взгляд. Другой. Не насмешливый. Не презрительный. Счастливый. Радостный. Радостный? Он рад ей? Ей? Это же… Он! Занять место, не смотреть. Не надо на него смотреть. Он не знает. Не стоит радоваться. Потому что она – не та Мила. Не та, которую он помнит. Он помнит! Зачем?
Почему он здесь? Опять проделки Ангела? Что теперь делать? Ей не хочется расстраивать его. Ей хочется, чтобы он был счастлив. А значит, не надо с ним говорить. Наконец-то звонок. Домой! «Цербер» ждёт. Машина. Дом. Обед. Таблетки. Наконец-то всё. Своя комната. Ангел. Обнять. Прижать к себе. Зарыться руками в тёплую шерсть. Прижаться щекой. Мурчит. Делает вид, что ничего не знает. Надо спросить у мамы, она точно знает! «Мама, я хочу тебе рассказать! Я снова встретила его! Богдана! Он меня помнит! Что мне делать, мама? Подскажи!»
Глава 5 – Мила
Снова утро. Опять пустой сон. В нём никого нет. И ничего не происходит. Зачем он снится? Сегодня снова в школу. Зачем? Мама вчера сказала, что Богдан – её половинка. Что он может помочь ей стать целой. Она не хочет быть целой. Она вообще не хочет быть. Она хочет к маме.
Женя улетел. У него дела. Она осталась с «цербером». Она не хочет в школу. Не хочет делать Богдану больно. А ему будет больно, она знает. Он помнит ту Милу, которой давно нет. Он об этом ещё не знает. Он расстроится. А ей хочется видеть его счастливым.
В дверь стучат. «Цербер» что-то говорит. Ругается. Она поворачивается на другой бок и закрывает глаза. Так хочется увидеть счастливый сон! Ангел стаскивает с неё одеяло. Зачем? Он считает, что надо идти в школу? Он хочет, чтобы она встретилась с ним? «Ты уверен, Ангел?» Придётся вставать. Дверь открывается, за ней испуганная «цербер» и охранник. Он хороший. Похож на овчарку. Добрый и преданный. Миле всегда нравились овчарки.
Снова завтрак. Таблетки. Одежда. Она снова отказывается от новых вещей из шкафа. Джинсы. Рубашка. Толстовка. «Цербер» что-то говорит про парикмахера. Зачем? Нет, никаких салонов! Нет, она не хочет выглядеть, как все. Нет!
Опять школа. Урок уже идёт. Её место свободно. Хорошо. Украдкой смотрит на него. Он что-то пишет, временами шевеля губами и поднимая глаза вверх. Грызёт кончик ручки. Смотрит на неё. Надо сделать вид, что занята. Что там за листочек? Математика? Зачем? Не хочется тратить время на ерунду. Гораздо интереснее смотреть за ним. Он задумался. Потом сдал листок и вышел из класса. Он умный. Это хорошо. Так и должно быть.
Звонок. Выходит из класса, оставив карточку с заданием на столе. Что там ещё сегодня? Идёт вслед за всеми. Снова класс. История. Скукота. Надо было взять с собой наушники. Что-то падает на стол. Записка? Ей неинтересно. Или?.. От него? Он смотрит. Ждёт. Мила берёт свёрнутый листок. Красивый почерк. Не то, что у неё. «Как поживает Ангел?» Он беспокоится об Ангеле. Надо ответить. Неровные корявые буквы. В Швейцарии она совсем разучилась писать. Там разрешали использовать ноутбук. «У него всё в порядке.» Наверное, надо что-нибудь тоже спросить? Пишет единственное, что приходит в голову: «А как дела у Умки?» Глупый вопрос. Что может приключиться с плюшевым медведем? Если его ещё не выбросили, конечно. Складывает записку и кидает обратно. Он читает и улыбается. Просто светится от счастья. Он обрадовался за Ангела? Снова что-то пишет. Снова записка у неё в руках. «Можно я приду проведать Ангела?» Придёт? К ней домой? Она удивлённо смотрит на Богдана. А тот уткнулся взглядом в стол. Он хочет прийти к ней домой? Это было бы… Странно. К ней давно никто не приходил. Что они будут делать? Она так давно нормально ни с кем не разговаривала. Врачи не в счёт, там просто не было выбора. Но если он придёт? Разве «цербер» его пустит? А если пустит, то будет сидеть и слушать их разговор? Нет! «Не получится. Цербер не пустит.» Он читает и вопросительно смотрит на неё. Она пожимает плечами. Она не может приказывать «церберу», та – Женина. Богдан отворачивается и смотрит на учителя. Он расстроился. На самом деле она хотела бы, чтобы он пришёл. С ним хорошо. Спокойно. Не надо притворяться. Она чувствует это. Может мама права? Может быть и вправду они с ним – две половинки?
Опять звонок. Снова плетётся вслед за всеми. Что это? Раздевалка? Физкультура? Она забыла взять спортивную форму! Девочки переодеваются и хихикают. Может, пойти домой? Нет, она не помнит дорогу. А «цербер» приедет только после этого урока. Смотрит в свой рюкзак. В нём какой-то свёрток. Достаёт. Футболка, шорты, тенниски. Откуда? Это не её вещи. Девочки смотрят. Кто-то спрашивает, почему она не переодевается. Ладно. Надо переодеться. Это школа. Так надо. Мила быстро снимает свои вещи, складывает их в шкафчик, надевает шорты и футболку. Смотрит на остальных. Все одеты точно так же. Это форма? Одинаковая для всех?
На физкультуре всё привычно. Мила привыкла заниматься физкультурой. В Швейцарии она была каждый день. И в клинике тоже. Мила ловкая и гибкая, и выносливая. Только не любит всякие игры. Ей больше нравится бегать на большие дистанции. Ей не нравится, когда в неё летит мяч. Пропустив пару подач, она выходит из игры и садится на скамейку, игнорируя вопросы физрука.
Остаток урока она наблюдала за игрой со стороны. Он хорошо играет. Он сильный и ловкий. Конечно! Так и должно быть.
Звонок. Она идёт в раздевалку вслед за всеми. Толчея. Все галдят и строят планы на вечер. Открывает шкафчик. Её одежда … Она вся изрезана ножницами. Рубашка. От неё почти ничего не осталось. Её вряд ли получится надеть. Толстовка. Она из плотной ткани, её сложно резать. На ней всего несколько разрезов на спине. Не страшно. Джинсы… Тоже несколько разрезов. Надевает. Джинсы и толстовку поверх футболки. Складывает остатки рубашки в рюкзак. Рюкзак тоже порезан. Но не насквозь. Выходит из раздевалки. Идёт к выходу под удивлёнными взглядами. У дверей ждёт «цербер». Она сердится. Спрашивает что-то, но Мила идёт дальше. К машине. Надо придумать, как починить рюкзак.
Дом. Удивлённый охранник пытается расспросить её о том, что случилось. Мила пожимает плечами. Она им не нравится. Ничего удивительного. «Цербер» долго общается с охранником, а потом звонит Жене. Мила, не дождавшись её, идёт на кухню. Обед. Таблетки. Своя комната. Ангел. «Почему они меня не любят, мама?»
Стук в дверь. «Цербер» что-то говорит. Дверь открывается. Заходит он.
– Привет, Мила. Я договорился с твоим дядей. Он разрешил приходить к тебе. Можно, я сяду рядом и поглажу Ангела?
– Можно.
Глава 6 – Богдан
Выйдя из школы после тренировки, Богдан, пройдя треть пути до квартиры, вдруг остановился, достал бумажку с адресом Милы и вызвал такси. Он понял, что дома всё равно не сможет ничем заняться, будет постоянно думать о ней. Подъехав к большому особняку на окраине города, он ещё раз сверился с адресом. Всё верно. Ничего себе домик! Раза в два больше дома, в котором жила его семья. Почему же Мила пришла в школу в поношенной одежде и со старым рюкзаком? Её дядя явно не беден. Решил сэкономить на сироте-племяннице? По телефону он показался Богдану искренним и заботливым. Надо во всём этом разобраться, прежде чем делать выводы.
Богдан подошёл к воротам, рядом с которыми был пост охраны. Оттуда тут же вышел бугай в полувоенной форме и вопросительно взглянул на Богдана:
– Ты к кому?
– Я Богдан Сотников. Евгений Константинович разрешил мне приходить к Миле. Мы с ней в одном классе учимся.
Охранник кивнул, зашёл обратно в помещение, но через минуту вернулся и нажал кнопку на пульте, который держал в руках.
– Проходи через калитку.
Богдан зашёл и услышал, как за ним калитку вновь закрыли на замок. «Выйти отсюда, видимо, так же сложно, как и зайти», – подумал он. Наличие серьёзной охраны его, скорее, радовало. Ведь речь шла о Миле!
Подойдя к дому, он нажал на кнопку звонка. Дверь открыла женщина лет 30-35 в строгом деловом костюме.
– Добрый день, Богдан. Проходи. Я хотела с тобой немного поговорить, прежде чем ты поднимешься к Милославе.
Богдан согласно кивнул и пошёл вслед за женщиной. Она привела его в небольшую гостиную и указала рукой на диванчик, сама устроившись напротив на точно таком же.
– Меня зовут Светлана, я присматриваю за Милой, пока Евгений Константинович работает. Расскажи мне, пожалуйста, что сегодня случилось в школе?
Богдан удивлённо посмотрел на женщину. Случилось в школе? Для него главным событием сегодня была переписка с Милой, но он совсем не хотел рассказывать о ней. К тому же ему казалось, что спрашивает Светлана о чём-то другом.
– Разве сегодня что-то случилось? Я не заметил.
– Жаль, я надеялась, что ты сможешь помочь. Но раз ты даже не заметил…
– А что случилось? – теперь уже Богдан выжидательно смотрел на Светлану.
– Мила вышла из школы в испорченной одежде. В одной толстовке, без блузки. И толстовка, и джинсы были изрезаны, похоже – ножницами.
– Я не видел. После физкультуры у нас была тренировка. – Богдан посмотрел на Светлану, но она словно ждала от него продолжения. – Я в футбольной команде. У нас последним уроком была физкультура. Раздевалки раздельные. Так что это сделал кто-то из девчонок. И, скорее всего, не одна. По одной они все трусливые что-то предпринять. А вот когда соберутся вместе…
– Они ещё каким-то образом обижали Милославу?
– Если только за глаза. Я не слышал, чтобы кто-нибудь сказал ей что-то обидное.
– Понятно. Хорошо. И, Богдан… Если сможешь, убеди её надеть нормальную одежду и поправить стрижку. Думаю, девочки в школе сделали это из-за ее одежды.
– А у неё есть другая одежда?
– Целый шкаф. Я скупила половину бутиков в городе, там какой только одежды нет! На все вкусы и случаи жизни. Но Милослава упорно носит только то, что привезла с собой из Швейцарии.
– Хорошо, я попробую поговорить с ней на эту тему. Если получится.
– Я о большем и не прошу. Пойдём, я тебя провожу. По лестнице на второй этаж, затем налево, третья дверь слева.
Богдан поднялся по лестнице, вспоминая тот день восемь лет назад, когда также шёл по коридору и встретил Ангела. Сейчас он даже огляделся, надеясь увидеть кота, но коридор был пуст. Светлана подошла к двери и постучала, позвав Милу и сказав ей, что к ней гости. В ответ – тишина.
– Она никогда не отвечает на стук.
Светлана тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Затем, отворив дверь пошире, пропустила вперёд Богдана. Тот прошёл пару шагов и остановился. Мила сидела на кровати, обнимая кота, так же, как семь лет назад.
– Привет, Мила. Я договорился с твоим дядей. Он разрешил приходить к тебе. Можно, я сяду рядом и поглажу Ангела?
– Можно.
Он подходит ближе и садится рядом. Протягивает руку, чтобы погладить Ангела. Запускает пальцы в тёплую мягкую шерсть. И встречается с пальцами Милы. Оба вздрагивают и смотрят друг другу в глаза.
– Я очень рад тебя видеть, Мила.
– Я не могу радоваться, даже улыбаться не могу. Но мне хорошо оттого, что ты пришёл.
– Правда?
– Да. Я всегда говорю правду. У меня не получается обманывать.
– А Ангел? Как думаешь, он рад меня видеть?
Мила внимательно посмотрела на кота, а потом подняла его и посадила Богдану на колени. Кот потоптался, устраиваясь поудобнее, потом лёг и замурчал.
– Вот видишь. Он рад. Он больше ни у кого не мурчит. Даже у Жени. А тот его всё время гладит и приносит угощенье.
– Значит, я вхожу в тесный круг «Избранных Ангелом»? Супер! Как бы не зазнаться!
Богдан гладил кота и рассматривал комнату. Она была очень похожа на ту, что он видел в детстве. Даже куча плюшевых игрушек имелась. И белое пианино. И мягкий, пушистый ковёр. Только книги на полках поменялись.
– Ты играешь? На пианино? – спросил он, не зная, как вовлечь Милу в разговор. Говорить о школе не хотелось, а разговоры о прошлом могли быть для неё болезненны.
– Да, иногда. Для мамы.
Богдан вопросительно посмотрел на девочку, но та не заметила его взгляда. Её глаза были опущены вниз.
– А я совсем редко играю. Только когда становится тоскливо и одиноко. Но со мной такого почти не бывает.
Мила продолжала молчать, разглядывая свои коленки.
– Мила, расскажи мне про своего дядю. Сколько ему лет?
– Жене? Кажется, лет тридцать. Он папин брат. Младший.
– Тридцать? И у него нет своей семьи?
– Нет.
– Странно. Почему? Он страшный и некрасивый? Злой и противный?
– Нет, что ты. Он симпатичный. И добрый. Только всё время работает. Мне кажется, ему просто некогда искать себе жену.
– Я думаю, это глупо. Зачем столько работать? Обычно работают, чтобы обеспечить семью, детей. А работать просто ради того, чтобы работать? Так ведь и жизнь может пройти.
– Да, наверное. Я как-то не думала про него. Бедный Женя. Ещё и я теперь ему на шею свалилась.
– Нет, на шею не валятся, а садятся. Говорят: «сел на шею». А сваливаются на голову. Такое выражение – «свалиться на голову». Значит, неожиданно появиться.
– Точно. Я немножко забыла русский язык. Последние три года редко на нём разговаривала. Только с Женей.
– А в школе?
– Я не ходила в школу. Училась дома. И в больнице. Почти всё время в больнице. Там по-английски в основном говорили. Или по-французски. По-немецки тоже, но с ним у меня не очень хорошо.
– А Ангел? С кем он был, пока ты была в больнице? – Богдан продолжал гладить кота, всё ещё лежащего у него на коленях.
– С Женей. Они сначала не очень дружно жили. Женя всё время ругался, что везде шерсть, что кот лезет к нему в постель и мешает спать. Постоянно забывал покормить Ангела. А потом они подружились.
– Ты скучала без него? – спросил Богдан и тут же понял, какую глупость он сморозил. У Милы погибли родители и сестра! А он спрашивает, скучала ли она о коте! Вот болван!
– Мне его очень не хватало, – Мила, кажется, не сочла его вопрос бестактным. – Я привыкла его гладить, особенно перед сном. А там гладить было некого. Женя принёс игрушечного кота, но это совсем не то.
– Ну, когда нет настоящего, то тоже можно. Я Подарка всегда тискаю, когда мне плохо. Это я так твоего медведя назвал. Умку. Теперь его зовут Подарок.
– Какое глупое имя. Ему совсем не подходит.
– Как раз подходит. Потому что он Подарок и есть. И ещё он напоминал мне о тебе. Ведь это твой подарок.
– Хорошо, что он оказался тебе полезен. А почему у тебя нет настоящего кота?
– Не знаю. Родители не хотели. Мама и игрушечного медведя еле стерпела, и то только потому, что мне его подарили.
– А я всё время думаю, что если бы у Лины был свой кот, он бы её спас. Как Ангел спас меня.
– Лина – твоя сестра?
– Да. Василина. Ей было три.
– Думаешь, тебя спас Ангел?
