– Тупица, – цедит сквозь зубы Паша, и по грохоту понимаю, что он телефон свой на стол бросил, – олух недоделанный, зря ему мать доверилась, – бросает недовольно.
Я ничего не понимаю, но чувствую, что на глаза Паше лучше не появляется, он зол, даже хуже, чем в парке. Тихо пячусь назад, рукой скольжу по стене, но совсем забываю про тумбу с вазой, что стоит в коридоре и роняю её. Громкий звук разбитого стекла оглушает, вскидываю руки вверх, зажимаю уши, зажмуриваю глаза. Быстрые шаги по кухни. Боже, так глупо выдала своё присутствие.
– Мила! – голос Паши покрывает всё тело табуном мурашек, – ты поранилась, детка? – из холодного его голос становится взволнованным, тревожным, – как ты так, а? – в секунды оказывается рядом, словно пушинку подхватывает на руки, – посмотри на меня, – произносит требовательно.
Подчиняюсь, открыла зажмуренные до этого глаза, смотрю на любимого. Глаза чёрные, словно сама тьма в них клубится. Именно в эти глаза я изначально и влюбилась! Никогда таких не видела.
– Ты поранилась? – смотрит пристально, словно мысли мои прочитать пытается, хотя порой мне кажется, что так и происходит.
– Нет, – качаю головой, хотя даже не знаю, но боли точно не чувствую.
– Аккуратнее нужно, помни, ты не одна, – опускает взгляд на мой живот, – сына береги, – словно приказ отдаёт, возвращает взгляд обратно к моим глазам, – идём кушать, я приготовил овощи на пару, тебе обязательно их нужно есть, ты без меня тут совсем распустилась, половина продуктов выкинуть пара, ты должна хорошо питаться, глаз да глаз за тобой, хоть одну не оставляй, – недовольно произносит любимый.
Его слова затрагивают обиду, что скручивает меня после его поступка в парке.
– Вот и не оставляй! – бросаю с обидой, – я устала сидеть в этой квартире одна, я беременна, мне внимание нужно, а ты это внимание своей сестре уделяешь, и то, как ты поступил сегодня…
– Тишшш, – неожиданно крепко, вжимает в себя, перебивает, и следом накрывает мои губы своими.
Но вместо ожидаемой ласки получаю кусачий поцелуй, после которого на языке ощущается привкус железа.
– Такого больше не повторится, я клянусь, Мила, – отстраняется от моих губ, – я понял свою ошибку, Алине пора жить своей жизнью, а мне своей, – и вновь его губы на моих, но теперь как и всегда, ласково, любя.
– Паша…, Паша остановись, – шепчу сбившимся голосом, чуть не задыхаюсь от такого жадного поцелуя любимого.
У нас всегда так!
Но любимый не останавливается, его губы, руки, скользят по моему телу, я даже не заметила, как оказалась на нашей постели.
– Паша, – зову мужчину требовательно, ладонями обхватила его лицо, тяну вверх, заставляю посмотреть на меня.
Его руки застывают на моих обнажённых бёдрах, платье моё уже где-то на полу, только нижнее бельё осталось и скрывает самые интимные места.
– Ну что такое? – с нескрываемым недовольством в голосе спрашивает мой мужчина, его взгляд полыхает чёрным пламенем.
– Мне нельзя, – напоминаю о запрете врача, чуть не плачу от разочарования.
Мне так хочется ощутить его любовь, растворится в нём.
– Чёрт, – прикрывает глаза, лбом упирается в моё плечо, – совсем забыл, ты такая соблазнительная, что я мозгов с тобой лишаюсь, забываю всё к хренам, – стонет Паша.
Мне до одури приятны его слова, не могу сдержать счастливую улыбку, пальчиками зарываюсь в его волосах на затылке, они чуть длиннее, чем по бокам.
– Я люблю тебя, – шепчу, прикрывая глаза, улыбка продолжает сиять на моём лице.
– Ты даже не представляешь, как я тебя, люблю, – приподнимает голову.
Открываю глаза, встречаюсь с глазами любимого. Мой мужчина, родной, самый дорогой.
Как я рада, что жизнь столкнула нас! Я даже и не мечтала о таком мужчине, всегда представляла рядом с собой совершенно другого человека. Ни такого властного, более спокойного, ни с чёрными, а голубыми глазами, выше меня, но не на целых две головы, старше, но не на восемь лет. Паше тридцать два, и меня это не смущает, как я думала раньше.
По комнате раздался весьма неприличный звук, мой желудок напомнил о своей пустоте.
– Говорю же, ты лишаешь меня здравых мозгов, – качает головой осудительно.
Словно я и правда в чём-то виновата.
– Пойдём, буду кормить тебя, я взял отпуск, так что две недели я полностью в твоём распоряжении, а главное буду следить за твоим питанием, – встаёт с постели, протягивает мне руку.
– Аааааа! – радостно взвизгивая от услышанного, как можно быстрее поднимаюсь, прижимаюсь к крепкому торсу мужчины.
Я готова прыгать от счастья, да только положение моё не позволяет этого сделать. Моя беременность и так протекает не очень легко. Токсикоз утих лишь месяц назад, постоянная тошнота выматывала, но я держалась, делала всё, что говорил мне доктор, пила все прописанные лекарства и витамины.
Дважды попадала в больницу, Паша тогда с ума сходил, даже дежурил первые дни в больнице, на врачей кричал, угрожал им, что, если с нашим сыном, что случится, он по кирпичикам разберёт ту больницу.
– Ты сейчас не пошутил? Две недели, каждую ночь дома? – вскидываю голову вверх, смотрю с надеждой в глаза мужчины.
– Тише, не кричи так, ты же знаешь, я не имею привычки шутить таким, – наклоняется, нежно касается кончика моего носа губами, – идём кушать, – тянет за собой.
А мне плакать хочется, я так соскучилась по нему.
Паша заводит меня на кухню, усаживает за стол, сам отходит к кухонной гарнитуре, открывает одну дверку, достаёт посуду, ставит на столешницу. Пристально наблюдаю за его действиями, то как он двигается, как перекатываются под его кожей тугие мышцы. Паша в одних брюках, пиджак и рубашку он потерял где-то в комнате.
Сумасшествие! Ни только Паша теряет голову, но и я!
Передо мной появляется тарелка с дымящимися овощами и куриным белым мясом. От вкусного аромата рот наполняется слюной.
– Ешь, – раздаётся над головой, и следом Паша присаживается рядом, с ещё одной тарелкой овощами и мясом.
– Приятного аппетита, – говорю любимому и взяв в руку вилку, нанизываю на неё кусочек мяса, отправляю его в рот.
Боже! Как же вкусно! Паша волшебно готовит.
– Уммм, – стону от блаженства, – спасибо, очень вкусно.
– Я рад, что тебе нравится, – смотрит на меня чуть склонив голову набок, при этом сам ещё не притронулся к еде.
– А почему ты не ешь?
– Ждал твоей оценки, – тут же берёт вилку, и протыкает крупно порезанный помидор, отправляет его в рот.
Ничего больше сказать не успеваю, лежащий на столе телефон мужчины оживает. Мне хорошо видно дисплей, на котором высвечивается имя Алина и её фото на весь экран.
Аппетит мгновенно исчезает, непроизвольно сжимаю вилку в руке, так крепко, что пальцы белеют. Паша, бросив взгляд на телефон, протянул к нему руку.
Вот и всё, сейчас он вновь кинется к ней, оставит меня одну! В груди становится так грустно и больно, еле сдерживаю себя, чтобы не вскочить и не убежать в комнату, спрятаться, закрыться, только не видеть, как он уходит!
Паша поворачивает голову в мою сторону, смотрит пару секунд, а поле делает то, чего я никак не ожидала! Он скидывает вызов, а следом и вовсе отключает телефон, кладёт его обратно на стол.
Глава2
ПАВЕЛ
– Ты зачем притащил в этот парк эту наседку с девочками? Ты мозгами тронулся? – с порога набрасывается мать, шипит не хуже змеи, руки на груди сложила, смотрит убийственным взглядом, – знаешь же, что Мила, – кивает в глубь квартиры, – гуляет там часто! Если всё сорвётся из-за твоей глупости, я тебя сама убью, сыночка, – кидает угрозу.
– Тише, – смотрю в глубь квартиры.
– Она спит, у неё вновь стресс из-за тебя! Исправляй ситуацию, делай что хочешь, но ты должен сейчас быть рядом с Миланой! – чуть повышает голос, но следом прикусывает язык, прислушивается к тишине квартиры.
– Ты же знаешь, сейчас я не могу, – злость кипит с той секунды, как услышал голос Милы за спиной.
– Что опять выдумала эта дрянь? Чем опять манипулирует? – глаза матери потемнели, наверное, вспомнила все уловки Алины.
– Как всегда, и не смотри так, ты сама настояла на нашей с ней свадьбе, – отодвигаю мать в сторону, тихо иду в комнату, где спит мать моего сына, та, что в сердце, та, с кем быть не могу.
– Да кто же знал, что всё так повернётся! Кто знал, что твой дед на старости лет таких дел наворотить! – шипит в затылок, крадётся по пятам, – ещё и эта дрянь прознала, про что ей знать не следовало!
– Прекрати её оскорблять! – резко разворачиваюсь лицом к матери, – сама за своим языком не уследила, теперь помоями поливаешь, а раньше прыгала перед ней, чуть в ножки не кланялась, – напоминаю о былых временах.
– И сейчас бы кланялась, но не после того, что сотворила! – плюётся ненавистью, а в моей грудине вновь печёт от воспоминаний.
Как меня всё это достало! Как хочется покоя, но видимо в моей жизни его не будет! Не заслужил, не достоин! Не говоря больше не слово, разворачиваюсь и тихо захожу в комнату, где на кровати спит моя Милана. Нежная, добрая, самая чистая девочка на свете, наверное, только её искренняя любовь и держит меня над самой пропастью.
Останавливаюсь около постели, смотрю на бледное личико любимой, сглатываю колючий ком. Даже думать не хочу о том, что мне предстоит сделать в ближайшем будущим. Как я смогу разрушить её собственными руками? Как втоптать в грязь самое чистое? Зачем я тогда с ней познакомился, зачем вовлёк во всё это? Как теперь спасти хотя бы её? где выход из этой чёрной бездны?
– Идём, проводишь меня, а после будешь любоваться свой… любимой, – шепчет мать с ехидством на последнем слове.
Резко разворачиваюсь, смотрю на неё, стараясь сдержать всю гримасу, что рвётся наружу. Откуда?! Только и кружит в голове.
В ответ победная улыбка. И как давно она знает о моих чувствах к Милане?
– Я не слепая, давно всё поняла, – отвечает на мой молчаливый вопрос.
Где прокололся?! Как выдал себя?!
– Идём, – командует мать.
Оборачиваюсь к Милане, смотрю на нежные черты лица девушки, скольжу вниз, к круглому животику. Я так мечтал наблюдать каждый день, как растёт мой сын, как впервые пнёт Милу изнутри, но я пропустил этот долгожданный момент. Ублажал ту, что ненавижу всей душой, ту, которую готов убить, и если бы не девочки, мои маленькие крошки, которые очень любят свою мать, то давно бы убил!
– Позвони Славе, отправь его одного, а сам останься здесь, – беря шляпку с полки, командует мать, – и ещё, – поджимает губы, смотрит хмуро, – как ты мог допустить, что Лиза обратилась к тебе при Миле? Наша девочка взволнована таким обрушением Лизы, даже предположила, что ты её больше не любишь, и с ней только из-за ребёнка, – кривит губы в усмешке.
Меня коробят её слова, нутро выворачивает.
– Разберусь, тебе пора, – открываю дверь квартиры, киваю головой, показываю женщине, чтобы покинула жильё.
– Как грубо, родную мать, и за порог, – осуждающе качает головой, но квартиру покидает, её охрана тут как тут, встречает свою хозяйку.
Закрываю дверь, запираюсь на все замки, словно они способны спасти нас с Миланой и сыном от всего зла, что нависло над нами.
Делаю шаг в сторону спальни, как резко останавливаюсь, из кармана разносится мелодия звонка. Пару секунд смотрю на дисплей, до скрежета сжимаю зубы.
– Я слушаю тебя, Алина, – спрашиваю, как всегда спокойно, скрываю к хренам все эмоции.
Я научился держать себя в руках, и всё благодаря жене.
– Где, ты? – летит обыденное.
Кидаю взгляд на дверь спальни, и иду на кухню, закрываю за собой дверь.
– В офисе, – ложь, как по накатанной слетает с языка, – через час поеду в аэропорт, избежать поездке не удалось, дед хочет, чтобы я лично присутствовал на собрании, – отчасти говорю правду.
– Я хочу полететь с тобой, хочу повидаться с Кристианом, – без зазрения совести называет моего деда по имени, словно друга или ровесника.
– Вряд ли этого же желает он, – открываю дверь холодильника, чтобы проверить наличие продуктов.
– Неужели он всё ещё обижается на меня? – искренне возмущается жена.
– После твоего поступка, он два месяца боролся за жизнь, его сердце чуть не перестало биться, и ты это прекрасно знаешь, так что прекращай ломать комедию, я не возьму тебя собой, я еду работать, Алина, а ты остаёшься дома и присматриваешь за нашими девочками, – говорю грубее чем надо, чуть не выдаю своё раздражение и злость.
– Не повышай на меня голос! – кричит истерично.
– Я не повышаю, Алина, – сжимаю телефон до хруста корпуса, прикрываю глаза, одной рукой опираясь о поверхность стола.
– Когда ты вернёшься? – тон голоса мгновенно меняется, становится мягким и ласковым, но меня это давно не задевает, да и не задевало никогда.
– Через две недели, – отвечаю жене.
Мне просто необходимы эти четырнадцать дней, нам с Миланой они очень нужны. Возможно, они последние, которые мы можем провести вместе, скоро мы оба окажемся в аду, и гореть будем одинокого, только моей Миле будет в стократ больнее.
– Это долго, ты не можешь настолько бросить нас! Я не хочу, чтобы ты ехал без меня! – вновь истеричное.
– Это не обсуждается, ты остаёшься с детьми дома, к тому же Вика только переболела, а у Лизы выступление, не заводи скандал, Алина, – предупреждаю жену.
Вот только мои слова для неё больше ничего не значат, не боится, знает то, чего не должна, и теперь крепко держит удавку на моей шее! Но на моё удивление, Алина отключается, впервые за полтора года без угроз. Кладу телефон на стол, трясу головой что зверь, и следом направляюсь в спальню к любимой.
Три часа спокойствия, наслаждения тишиной, рядом с человеком от которого согреваюсь внутренне. Именно на столько хватило Алины. Увидев звонящего, пальчики любимой побелели, вцепилась в вилку, как в спасательный круг, смотрит растерянно, ревниво, с какой-то обречённостью на глубине ярко-серых глаз. А будут ли они сиять своей красотой через два месяца? Уверен, нет! Боль затмит всю радость, погасит жизнь, навсегда оставит след!
Почему так? Какого чёрта дорогой мне человек должен расплачиваться за ошибки других? Как я вообще такое допустил? Сгорая от боли потери ещё не родившегося сына, жизнь которого так безжалостно оборвала Алина, я сбежал, как трус, не смог находится рядом с монстром, которым теперь становлюсь и сам! Именно тогда я и встретил Милану.
Добрая девушка, с радостной улыбкой, и огромным букетом ромашек, спешно переходила дорогу в неположенном месте, а я убитый горем, среагировал с большим опозданием. Мила не хило приложилась о бампер моего внедорожника. Когда выскочил к сбитой мною девушке, на несколько секунд потерял возможность шевелится, говорить и думать. Она плакала, но не от боли, не от испорченного платья, она плакала по цветам, которые выпав у неё из рук, оказались под огромными колёсами моей машины.
Наш роман начался с самых первых секунд знакомства, я к хренам потерял голову, мне так хорошо ещё никогда не было рядом с кем-либо! Она залечивала раны на душе и сердце, возрождало то, что погубила Алина. Но тогда я не знал, к чему приведёт моя встреча с Милой.
«-Паша, я беременна»
