Натали Тумко "Звучащий, как неизбежность, Его голос"

– Прогуляемся? – спросил Глеб, стягивая с себя толстовку. Под толстовкой на нем была надета футболка с изображением геномодифицированного енота из популярной серии кинокомиксов.

Глеб протянул мне руку и помог встать на дорожку. Настроил шаговую скорость.

– Анечка, если тебе будет как-то быстро, ты говори.

– Справлюсь.

Он зашел на соседний беговой тренажер.

– Это хорошо, что я с тобой занимаюсь, а не сразу Денис.

– Почему?

– Ну, он строгий. Он нам сразу сказал, особенно Антону, что красивая душа должна быть в достойной упаковке. Потому что красивая душа достойна достойной упаковки.

– А почему «особенно Антону»?

– Потому что Антон же сразу стал ёрничать, что адвокат с красивой душой – это профнепригодность.

– А Денис?

– А Денис сказал, тогда старайся в два раза больше, чтобы в тебе хоть что-то красивое было.

– Сурово.

– Ну, я же говорю. Анечка, тебе это все не надо так же, как нам, он тебя пытать не будет. Но ты все равно сюда приходи, даже, когда сама, когда без меня или Дениса. Ты вот заметишь, не сразу, но обязательно, что тебе как-то легче станет. Вот я же – ну вообще не физкультурный человек. Телефоны чиню, программки всякие изучаю-устанавливаю. Это не такая уж работа, чтобы похвастаться, но кто-то же и ее должен делать.

– Хорошая работа, – сказала я.

– И вот я, как стал здесь заниматься, так понял, что это – здорово! Я, наверное, глупым тебе кажусь. Но я, надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Понимаю.

За дверью послышалась суета.

– Зал занят, – строго донес до кого-то Денис.

– Какого херувима? – уточнил голос Антона.

– Приходи через час. Там Анюта с Глебом занимаются.

– Не мог в чат написать?

– Ты на работе должен быть.

– У меня встречи накрылись, чего в офисе торчать. Ладно, пойду, холодильник выжру. Пиши следующий раз.

– По графику своему приходи следующий раз.

За дверью поворчало неразборчиво и затихло.

Глеб потянулся, прибавил скорость сначала мне, потом себе. Мы пошли быстрым шагом.

– А чей это дом?

– Ну… как бы наш.

– «Как бы»?

– Тут интересное дело. Нам его отписал в пожизненное пользование один очень небедный адепт. То есть, не так было. Иван это все спроектировал, он же архитектор, ты знаешь?

– Да, он говорил.

– Вот. На пару с Максом они рассчитали стоимость. С садом, со всеми прибабахами. Потом с Антоном разработали документацию, договора со строителями позаключали, все такое юридическое. Артем за подрядчиками следил. Остальные, конечно, просто группа поддержки, но там и без нас развлечений хватало. А потом этот чел нам все отписал. Очень преданный адепт. Это, кстати, и не странно даже. Господин тхент и без чела бы такое все устроил. Люди умирают, завещают ему иногда.

– Предсказуемо.

– Но эта собственность необычная: продать нельзя, долю свою уступить нельзя. Если уходишь из кондориума – получаешь однокомнатную квартиру вместо доли здесь. Эти квартиры все уже есть, сдаются. Макс контролирует.

– Шикует Халивак, – оценила я.

– Он щедрый. И добрый. Мы ему доверились, и ни разу не пожалели!

– Вы друг с другом были знакомы раньше?

– Нет.

– Нет? Подожди, вы все побросали, чтобы жить вместе с теми, кого даже не знаете?

Глеб улыбнулся чуть покровительственно.

– Это удивление может идти только от того, кого не посещал Господин.

– Он пытался. Неоднократно.

Паренек опять улыбнулся.

– Представь, что ты видишь сон. Вот, ты только попала сюда, но сразу как-то все про всех понимаешь. Каждый из нас постиг натуру другого, даже ни разу не встретившись. Конечно, без каких-то особых подробностей, секреты Господин никогда не выдает. За одну секунду я стал знать тех, с кем мне предстояло жить дальше. Я узнал, что Иван любит готовить и вести дом, а каждый из нас – будет выполнять все его бытовые распоряжения без возражений и капризов. Антон – наша сила и защита, и все дела, связанные с законом и беззаконием – это к нему. И он будет бороться за нас, жизни не пожалеет! Я узнал, что мы сможем стать с Ильей лучшими друзьями, у нас схожее чувство юмора и такое… душевное родство. И игры.

Когда Глеб говорил, его глаза горели – он вспоминал этот «сон». Да, Халивак Тарнай умел произвести впечатление. Сны – область великого непознанного, а он владел техникой сновидений наяву. Наверное, трудно устоять.

– Артем любит машины, следит за всем нашим транспортом, – продолжал он. – И все это я узнал за секунду, за долю секунды! Мы встретились, уже все понимая друг о друге, и, знаешь, это было невероятное счастье, иметь столько друзей, братьев, семью!.. Будто вернулся в потерянный дом. Не начал жить заново, а вернулся! Мало того, мы все знали, что у нас есть цель.

– Цель?

– Ты.

– А… Ну да.

Глеб вздохнул, поставил дорожку на бег и на некоторое время замолчал.

К слову сказать, позже я последовала совету Глеба и не отлынивала от занятий. Да это было бы и не просто: Денис не только вывешивал в группе графики тренировок, он еще и контролировал каждого, а первые дни составлял расписание так, чтобы сам мог постоянно находиться дома в мои смены. Что сказать: система кондориума, кто бы ее ни создал, казалась мне все более эффективной.

Глава 6. Артем

Тем же днем за пару часов до ужина ко мне в комнату снова постучали. Этот стук был решительный и понятный: человеку что-то надо, человек это транслирует без колебаний.

– Да? Открыто.

В дверях появился Артем.

– Покататься хочешь? – спросил он просто.

– С превеликим удовольствием, – отозвалась я. Ура, в четырех стенах меня держать все-таки не будут!

– Собирайся, причипуривайся, чего там тебе надо делай. Полчаса тебе хватит?

– Пятнадцать минут.

– Как же, знаю я вас, дамочек. Я пока с машинкой повожусь, все проверю.

Артем ушел. Лаконичный парень, все по делу.

Я спустилась в столовую через пятнадцать минут. Иван возился с ужином. Увидел меня, кивнул.

– Проголодалась? Еще не готово, но могу тебе бутерброд организовать.

– Нет, спасибо. Я хотела сказать, что Артем меня покататься забирает.

– А. Хорошо.

Артем увидел меня в обозначенное мной время и довольно хмыкнул. Сегодня на нем была синяя рубашка, чуть менее убитая, чем все, что я видела на нем до этого, и у меня закралось подозрение, что это у нас свидание.

Не знаю, сколько машин было в этом кондориуме, и были они общие, или у каждого – своя. Сейчас это был черный паджеро. Артем открыл передо мной дверь, но, подозреваю, не из галантности, а чтобы не дать мне возможность ею хлопнуть. Или недохлопнуть. Или сделать еще что-то не так, а зачем предоставлять женщине лишнюю возможность накосячить?

– Пристегивайся, – сказал он. Проверил ремень. – Ну, погнали наши городских, – произнес он, и мы покинули владение кондориума.

– Куда мы едем?

– Так, в кафешечку одну.

– Мы же выехали из города?

– Ну. Эта кафешечка не во Владике.

– Э-э… Подожди. Мы едем в другой город, чтобы поужинать?

– Возражения?

– Пожалуй, нет.

Артема радовало мое удивление. Он чуть улыбался краешком губ, и, хотя смотрел исключительно на дорогу, мне казалось, что он наблюдает за мной с любопытством, иронией и некоторым покровительством. Он был старше меня всего года на три, но создавалось впечатление, будто я – несмышленая девчонка, а он – умудренный жизнью аксакал.

Водил он легко и аккуратно. И за этой легкостью чувствовался многолетний опыт и способность концентрировать внимание на главном.

– Чем тебя покорил Халивак Тарнай?

– Он спас мне жизнь. Не буквально. Хотя… кто знает.

– Подробности будут?

Артем чуть нахмурился: воспоминание было не из приятных.

– Я дальнобоем был. Семь лет фуры гонял и всё – без приключений, словно берег кто. А тут в городе еду на обычной легковухе, и мне мужик под колеса бросается. Именно бросился, с собой хотел покончить, потом и записку нашли. Я успел чуть в сторону уйти, но задел, конечно. Мужик – в коме. У меня-то – факты на видеорегистраторе, я так чтобы уж сильно не волновался. Оказалось – зря. Этот бедолага, вдруг выяснилось, на очень серьезную сумму был застрахован. А в случае суицида, сама понимаешь, родня бы ни с чем осталась. И вот вдруг моя запись чудесным образом пропала и записка та… Как я не додумался копию сделать, до сих пор себе поражаюсь!

Артем замолчал. Я не торопила. Он сделал глубокий вдох, продолжил.

– А тут мужик возьми да и помри. И меня обвинили в убийстве. И не просто в убийстве, а в преднамеренном!

– Как это?

– Стали доказывать, что мы с ним знакомы были, хотя я его в первый раз в глаза видел. Но они, чтобы уж наверняка. Боялись, что несчастный случай или там непреднамеренное в страховой могут не понравиться.

– Как ты выкрутился?

– Под следствием уже сидел, пришел ко мне адепт. Говорит, вытаскиваем тех, кто в отчаянии и обвинен несправедливо. А я в отчаянии был, это уж как раз про меня тогдашнего. Я-то, понятно, слышал о Халиваке, но так что бы верить в него – особо и не верил. Ну, в самом деле: заснять же его нельзя. Ни голос, ни когда он на человеке проявляется. А помехи – это какое тебе доказательство? Да и много нас на планеточке, а он – один, поди успей. Мошенники, думаю, ну точно. Говорю, с чего бы тхенту обо мне волноваться, кто я есть? А этот адепт на серьезных щах и говорит: встречу организую, там все и обсудите с самим Господином.

– И ты согласился, – догадалась я.

– Терять было нечего, – он пожал плечами. – В назначенное время приходит адепт, другой уже. Здоровается. Потом произносит «Да, мой друг», и вдруг, смотрю, мордяха у него меняется, такое лицо становится, как на иконах – безгрешное, что ли, просветленное. И голос! Голос поменялся! Чистый стал, красивый голос. А сказал-то он мне всего только: виновен ли ты? Я говорю – нет. Честно – нет! Он: люди обманывают, я не могу спасать виновного. Можно, говорит, заглянуть в твою душу, убедиться, что ты таков, каким себя показываешь? А я что? Говорю, заглядывай, скрывать нечего.

Конец ознакомительного фрагмента.