– Оказалось – это брюки. – Он стал отчаянно трясти руками, пытаясь скинуть с себя невидимые брюки, смотря при этом прямо на мое уже закрытое оконце.
Бывает же такое! Нужно срочно войти в дом. Хорошо, что соседи разбрелись к этому времени. Благополучно войдя в квартиру, прикрыв дверь, я подумала: «Наверное, у него тоже много детей…»
Я пошла на кухню выпить травы и подумать. Проходя мимо входной двери, слышу скрежет. Неужели это он? Что делать? Первым делом смотрю в глазок. Да ну?
Стоит собственной персоной моя младшая сестренка Любочка. Да не одна, а с дочей Дианой. Вот так встреча!
Сестренка с племяшкой составили нам с Верой компанию. Мы посидели, чай со вкусняшками попили.
Люба, хоть и младшая, быстро решила все вопросительные моменты. Первым делом посмотрела поломку в машине. Невероятно, но она все починила. Сказалось частое стояние возле мужа во время ремонта их машины. Любочка просто почистила контакты в аккумуляторе. То, что для меня далеко, ей оказалось абсолютно близко!
Приехали они сегодня в город к зубному. Уже были на приеме. И там выяснилось, что сегодня еще раз нужно им подъехать. После обеда. Позвонить она нам не могла, потому что телефон окончательно сломался и в ее планах сейчас покупка нового.
Я целую ее с Дианой и говорю:
– Как здорово, что вы у меня есть!
На это Люба парировала:
– И это не все. Ты сейчас пешком к богословам. Одна. Проводишь урок.
Я утвердительно киваю головой. Начало мне нравится! Она продолжает:
– Я остаюсь у тебя дома с Верой. Отдыхаю. Ем. К концу твоего урока мы все, кто в этой квартире окажется, приедем в монастырь, к тебе. На «Ларгусе». Потом я уезжаю с Дианой к зубному и восвояси. А ты… Ты запрыгиваешь в машину и мчишься домой с детьми, которые сидят внутри. Гениально! – и смеется, поднимая указательный палец вверх. Как сказано, почти что так и сделано!
Мы дружной компанией расположились в квартире по своим интересам. Любаня и я, естественно, оказались на диване. Да еще и с ароматным травяным чаем в руках. Простое любопытство подтолкнуло меня задать Любочке очередной вопрос:
– А в какую стоматологию вас отправили?
– О! Я самоотправилась. Прочитала объявление. – Сестренка зашуршала в сумочке и достала мне отрывочек газеты. – Вон там, внизу, обведено. Читай.
Объявление оказалось в моих руках, и я его зачитала: «Зубы?! Наши стоматологи сделают все, чтобы вы навсегда забыли о них!» Я так быстро захихикала, что и не ожидала от себя такой прыти. Любаня, напротив, была сама уверенность и непоколебимость. Подперев бока руками, покачивая головой влево-вправо, сестренка отвечала:
– А я хочу!
Вот и хорошо! Есть множество других тем для разговора…
Около монастыря я оказалась очень рано. До начала урока полчаса. Душа потянула помолиться в учебном* храме.
Литургия окончилась, но народ не успел разойтись. На солею поднимается монахиня Капитолина, отвечающая в храме за записки, требы и другое. Негромко стучится в северную дверь. Выглядывает иеромонах Сергий. Утвердительно кивает головой, выслушивая помощницу.
Через 30 секунд, выйдя из алтаря*, священник делает громкое объявление:
– Дорогие прихожане! Матушка Капитолина сейчас сказала, что ни одной записки для служения молебна вы не подали. Я понимаю: кредиты, ипотеки, внуки. Но молиться за всех нужно. Послушайте… – Он улыбнулся и сказал громче: – Благословляю всех вас подойти к столику и написать молебны за своих близких, во славу Божию!
При этом батюшка действительно благословляет всех. Я подумала про него: «Какой молодец! Взял и благословил весь храм подать записки безвозмездно!»
Прихожане стали общаться вполголоса, улыбаться и писать записки.
Я подошла к клиросу и попросилась попеть немного с ними. Батюшка начал служить молебен, выйдя в центр храма.
Начались запевы. Иеромонах Сергий возглашает:
– Иисусе Сладчайший, спаси нас…
Не мешкая мы повторяем за ним.
– Пресвятая Богородице, спаси нас…
Слово в слово и мелодия в мелодию повторяем.
С правой стороны к нам подошел молодой человек и раздал всем по шоколадке. Мы волей-неволей отвлеклись.
Батюшка возгласил очередной запев. Мы должны были повторить. Но… Смотря друг на друга с вытаращенными глазами, осознали: никто его не слушал и не услышал. Все любовались вкусняшками. Наступила тишина. Неловкая тишина. Непростительно долгая тишина со стороны певчих.
Ангелина, регент, вздохнула и, пряча глаза в пол, крикнула в сторону батюшки:
– Батюшка, простите нас. Мы не слышали запев.
Священник улыбнулся и сам спел его.
Идет дальше молебен. Молимся мы за всех. Священник читает много записок. В глаза бросилась его постоянная улыбка при чтении имен. Лично, что ли, знаком с этими людьми?
Иеромонах Сергий по прочтении записок передал пономарю несколько штук, нечто сказав при этом.
Посланец подошел к клиросу, положил записки на наш пульт и ушел. Мы, естественно, глянули в них. Каждая записка начиналась словами «Молебен во славу Божию». Обычно записки на молебен подписывают «Молебен Господу» или «Молебен Божией Матери». Прихожане слова священника о безвозмездном написании имен восприняли еще и как указание – кому молиться! Мы улыбались от всей души.
Наступает долгожданный момент окропления святой водой. Щедрость батюшки не знает границ! Все веселятся и просто умываются попавшими на них струями.
Мне снова нужно на богословские курсы. С утра! С обеда – разберемся дальше, что там на повестке дня. Нужно решать проблемы по мере их поступления, как говорится!
Вошла в класс я вовремя. Помолилась вместе с учащимися. Начался урок Богослужебного устава Русской православной церкви.
Группа разновозрастная, с разной степенью подготовки и разной степенью воцерковленности. С первого взгляда.
За партами рядом сидят и пожилой седобородый мужчина, и юный мальчуган, который только вчера смог снять почти приросшую серьгу с уха.
Мои глаза на секунду остановились на некоторых братьях. Они мне незнакомы. Заочники, наверное. Им вход свободный! Пусть стараются. Учатся в этой группе несколько монахов. В общем, слегка перемешанный состав.
– Братья, составляем службу Вербного воскресенья. Всю, полностью: возгласы, священнодействия, пение, чтение.
Закипела работа. Вопросы, ответы, опять вопросы!
В тот момент, когда братья подустали составлять службу и обмениваться служебными возгласами, я сама себе даю добро на лирическое отступление:
– Я заметила, братья: в вашей группе пополнение. Что ти есть имя, брате? – обращаюсь к рыжеволосому скромному юноше с вопросом, заимствованным мною из «Чина пострига* в монахи».
Юноша бодро начал отвечать:
– В связи с переездом на новое место жительства переведен с богословских курсов Душанбинской и Таджикистанской епархии на ваши богословские курсы. Понома?рю в алтаре с детства, немного помогаю читать на клиросе. Зовут меня Ковалев, – тут он сделал явно надуманную паузу, – Лев, – да как зарычит: – Р-р-р!
Я подскочила на своем стульчике.
Этого никто из присутствующих не ожидал. Глядя на открытое, правдивое и веселое лицо Льва, мы, однако, дали волю своему веселью. Смеялись, вспоминая первые секунды после его рычания.
Так! Надо выходить из положения. Смотрю на часы: до конца урока успеют еще одну службу составить.
– В связи с быстрым составлением первой службы даю вам новое задание. Какой там у нас святой со львом дружил? Вот ему и составляйте службу. Те, кто не знает его имени, берите сейчас Патриаршие календари. Открывайте и ищите святого по названию местности. Подсказка: это было на Иордане. Далее проштудируйте житие. Так и найдете.
Закипела работа: листаются книги, переворачиваются страницы календарей, закладываются служебники. Слава Богу! Я едва успеваю подходить к учащимся. Подсказывать, направлять их в плане составления этой службы. Почти все самостоятельно нашли службу святого Герасима Иорданского.
Гудит общим шумом урок Устава. Студенты листают книги. Переговариваются вполголоса между собою по составлению службы. На задней парте Владислав поднял руку, призывая помочь ему разобраться. Листая демонстративно книгу «Ирмологион»*, спрашивает:
– Ксения Николаевна. Вот богородичен* понедельника вечера… – Листает дальше. – Вот богородичен вторника вечера… Вот четверга вечера… А где богородичен пятка вечера? – Поднимает на меня глаза и кивает головой.
Брови в самом верху его лба! Он крайне удивлен и требует немедленного разрешения вопроса.
Хорошо. Объяснила ему раз. Объяснила два. Уже сама все поняла. А он – никак. Что делать мне в таком случае? Сильно от общего хода урока отдаляться не хочется.
Да ладно. В любой группе всегда есть отличники.
Повышаю громкость голоса и хлопаю в ладоши для привлечения всеобщего внимания:
– Братья! Объявляется конкурс. Награда – пятерка в журнал тому, кто своими словами сможет пояснить Владиславу отсутствие богородична на субботу. Мои объяснения он пока не воспринял.
Почти все ребята выскочили из-за парт и ринулись к отстающему. Не ссорясь, прилично и по очереди начали ему показывать по книгам все нюансы.
«Ксения, что ты здесь делаешь? Тут и без тебя учителей хватает…»
Рабочая, здоровая учебная обстановка. Но через некоторое время Роман, очень красивый юноша с огромными карими глазами, естественно, во всеуслышание интересуется:
– Ксения Николаевна, а разве можно животных на иконе изображать?
Я внимательно вглядываюсь в его глаза и вижу там чистое и неподдельное удивление и недоумение. Так что же, Ксения? Не суждено окончить сегодня урок на ноте Устава? Воля Твоя, Господи! Начинаю:
– Есть строгое правило, предписывающее изображать святого только в том виде, в котором его видели ходящим по земле. По-старинному оно звучит так: «Да не солгу на святого». То есть если святой ходил по земле седым, то не стоит его образ украшать черными волосами. «Да не солгу на святого» – то есть скажу правду о нем, в описании его образа только правдивые штрихи! Применительно к иконописи это отражается на всем обличии святого. Если святой подвизался в пустыне, да не дерзнет кто-либо изобразить его плывущим в лодке по реке. Это понятно? – вглядываюсь я в лица ребят. – Если святой при жизни все время ходил со львом по пустыне, как Герасим Иорданский, то и на иконе там может присутствовать лев. Но не как святое лицо, а как правдивое окружение святого. Еще пример: если у святого была большая, длинная, густая борода, которая разделялась в конце на две стороны, то и изображать его нужно так. Почитайте книги Симеона Афонского. В истории человечества сохранился подлинно зафиксированный случай, который произошел с султаном Махмудом во время посещения им святой горы Афон. Правитель усомнился в правдивости изображения иконы Онуфрия Великого, так как на иконе борода изображена была гораздо ниже колен. После отъезда падишаха мудрый игумен велел позвать старца с длинной бородой, у которого она была гораздо ниже уровня земли, и отправил его на прием к султану. Падишах проверил двумя пальцами три волоска от пола до подбородка у старца. И изрек: «Правда! Что написано у православных на иконах – то сущая правда!»
Так мы и посвящаем оставшиеся десять минуточек урока иконам.
– Даю вам домашнее задание…
В этом месте меня прерывают:
– Вы же не задаете домашки! – возражает Александр Полях и ждет одобрения соседей. Но те молчат, внимательно слушают. Так и смирился сразу Саша.
Я продолжаю:
– Так вот, домашнее задание: почитайте житие святого мученика Христофора, отличного воина. Посмотрите на то, как выглядит его святой образ – обратите внимание – в начальных веках написания икон! Дальше поменяли ему кое-что! И в следующий раз расскажите мне на перемене о том, как отобразилось правило «Да не солгу на святого» в написании образа святого мученика Христофора.
Заканчиваю урок, накладываю на себя крестное знамение, призывая братьев сделать так же, молюсь:
– Святый мучениче Христофоре, моли Бога о нас!
Выйдя на улицу, окунулась в палитру красок энергичного города. Гудки, крики, хлопки, сирены, оркестр. Просто жизнь. Решила воспользоваться минуткой и посидеть в тени моего любимого уголка в монастырском садике. Спокойна насчет деток я была все время. Ведь с ними Любочка.
Сзади раздались призывающие крики:
– Ксения Николаевна! Ксения Николаевна! Там на проходной такое!
Подбегает вахтер и сообщает, даже не успев отдышаться:
– Там на вахте такое! Куча детей, и все к вам хотят. А я не пускаю. Узнаю из них только младшую вашу… Как ее? Леночка? Вот закрыл проходную и побежал. Слава Богу, за двадцать лет привычки ваши изучил. В классе вас нет. На проходной нет. В трапезной нет. Значит, в саду.
Я похлопала в ладоши и сказала:
– Браво! Так ведите меня к ним скорее.
Благополучно добравшись до починенного Любовью «Ларгуса», заглядываю внутрь:
– Со святым днем, братья и сестры! Давненько не виделись! – Слова мои обращены к Максиму, Захару, Верочке и Христине.
Краем глаза замечаю стоящего около меня новенького учащегося – Артема. Заинтересованный происходящим, он просто остановился. Святая простота!
Мне захотелось повеселить его.
– Так! Стоп, стоп! – Открываю дверь «Ларгуса». – Выходим по одному, разговор есть.
Дети стали галдеть и спрыгивать.
Я веселилась от души, смотря на меняющееся лицо Артема. Стоя у дверцы, я принимаю детей и суровым тоном считаю:
– Первый пошел, второй пошел. – Студент смеется вовсю. – Третий пошел. – Возле нашей машины остановились некоторые прохожие и ученики. – Четвертый пошел.
Люба уловила мою мысль и с готовностью встала в детские ряды. Я невозмутимо продолжаю:
– Пятый пошел.
Глядя на счастливую и веселую реакцию зевак, ныряю внутрь. Беру на руки смеющуюся Диану:
– Шестой пошел, – аккуратно опускаю ее на асфальт. Публика стоит – ждет продолжения.
Вот и оно! Лихо подъезжает к проходной белая «Волга». Машина владыки* Германа. Его определили жить в нашем монастыре на пенсии. Привлеченный скоплением людей в таком необщественном месте, он подходит к нам. Молча всех нас благословляет, но не уходит. Улыбается и ищет конфетки в кармане. Я так подумала. А что еще? Довольно быстро справившись с объемными карманами рясы, владыка вытаскивает на свет Божий… О да! Мне это мерещится. Но лишь по поведению моих родных я поняла, что со зрением у меня все в порядке.
Владыка вертит в руках красненькую, огромную по номиналу бумажку. Которая является не чем иным, как пятью тысячами рублей. Дети почти хором благодарят его:
– Спаси вас Господи.
– Дай Бог здоровья. – Я стою, не веря своим глазам.
