из карабина дятел строчит.
Скука осенняя мне поддала пинка,
в лес окунулся как омут ночи.
Залил по щиколотку синевой
босые ноги мне стих твой.
И стихло всё. Слепые небеса
мне синевой наполнили глаза.
«Только ноют зубы – морозит…»
Только ноют зубы – морозит
их зима, когда пью пунш со льдом.
И шевелятся в тучах грозы,
не решаясь покинуть дом.
«Земляника на Плутоне…»
Земляника на Плутоне,
В землянике мы утонем.
Лунный фрукт банановый
даст процессор нановый.
В млечный путь вернёмся,
вылитые в бронзе.
Дортуар бенгальский
креатив-ремейк
Сударыни, судари, что здесь судачить?
Мне в пятницу эту случилась удача!
В последнюю пятницу этого года,
когда я ругал в Петербурге погоду…
Одна – белошвейка в своём дортуаре
с котом, с канарейкой в любовном угаре
взяла ридикюльчик в кружавчиках роз,
раскрыла пахучий, а там! Вот вопрос?
Там целая повесть. О ней и напишем.
Как женщину сделать стремился фетишем
отважный мужчина – поэт, хулиган.
Он тигра бенгальского шкуру к ногам
в её дортуар расстелил. И доставил
её в кадиллаке потом и в Ла Скала,
и Гранд Опера, и в Большой наш Московский,
и даже привёз в свой дворец Кенсингтонский.
Ну, это про Золушку! – скажете вы.
Нет, это не всё. Средь холодной зимы
«бенгальским огнём» загорится январь,
и яркое солнце придёт, как янтарь —
блестит и уже растопила снега!
Хоть вешай на ёлку – и вся не долга.
Но кто написал, что девчонка – Софи,
была в дортуаре? Тот дом, где Мосфильм —
пройдёте и рядом другой будет (готика,
ещё на фронтоне собачки и котики).
Там был институт благородных девиц.
Да знаете, часто там ходите вы.
Ей тётка прислала письмо, что жених,
к ней едет и скоро быть должен у них.
Представьте, какой средь девиц был шарман!
Софи в папильотках и сходит с ума!
Конец же учёбе, раз есть кавалер.
Склонения, дроби, уроки манер —
всё кончено, жизнь начинается снова!
Девчонке шестнадцать – она же готова!
К чему, вот умора! Быть женщиной чтоб,
блистать на балах среди важных особ?
Быть куклой красивой и модным фетишем?
Потом постареть после родов, детишек…
А дальше фантазии нет у меня.
Но вы догадались – меня заменять
участники блица собрались толпой.
Ещё подбодрили – пой, ласточка, пой!
И чтоб благодарность воздать им за это
сейчас я представлю фантазию эту.
Поладили – тема: (но вы догадались) —
слова: «дортуар» и «огнь», но «бенгалец»!
В честь Нового Года придумали взять.
Но, дальше продолжу, поэты, друзья.
Однажды в студёную… Нет, что за шутки —
плюс восемь и снега нет – это же жутко!
Бенгальскою кошкой вся сжалась луна.
И первая эН, скажем, так влюблена
в зиму, что покинула свой дортуар
и в белый одела зиму пеньюар.
На что ей заметила скромная эС —
о том что предмет сей из моды исчез.
Но вдруг, как гусар поэт Ва появился —
и пулей тотчас сей предмет в стих свалился.
А Гэ Бэ сказала: – Она вся в печале,
встречать приготовясь поэта вначале,.
и словно Кшесинская, Павлова точно —
крутила в фате фуэте этой ночкой,
бенгальским огнём посылая сигнал.
Но слесарь красотку в окне увидал…
На кухне чинил он кран до петухов,
хоть был он не в теме (но в теле) – каков!
А Вэ де Ю молвила в краткой репризе:
– С любовной охоты – заласкан, зализан,
и пьян, и закормлен котяра пришёл,
как тигр бенгальский гуляка большой:
жуир, бонвиан, фат и эпикуреец!
В чужой дортуар он попасть был умелец.
А Яе сказала, что все мужики
такие коты – снимут как пиджаки.
Но Пэ, как поэт, опроверг это сходу.
Пропел дортуару он целую оду:
где он в этой комнате только ни спал —
так, что потерялся и даже устал,
заснул у камина невинным, как бог,
красиво отчаянно, как только мог.
Там было и пиво и свечи и, кстати,
ведёрко со льдом – только нет там кровати.
И подтвердила Вэ Пле – без иллюзий
что мальчик, мужчина – они тоже люди.
Мужчины спят ночью почти что как дети.
Они за нас всех и за мир весь в ответе.
А Сэ: – Я бы выдала всем им медаль!
(я тут позавидовал – мне бы кто дал)
Но всё же поэзия – не дортуар.
Продолжим, а то меня хватит удар.
А Мэ рисовал дортуарную даму:
не про телеса – словеса: штампы, штаммы!
Загуглено всё он сказал и гугня!
Тот неологизм очень тронул меня.
Он не в настроенье был явно, но в теме,
хоть был и не понят. А что вы хотели?
Алхимию так развернул в дортуаре!
Для слов не рождённых создал – абортарий!
Слова формалином и спиртом морил.
Я после попробовал и повторил.
О, как я люблю иногда быть в печали,
слова те невинные молча мочалить!
А Яе нашла, что «Бен галь» на иврите —
«сын волн» (как русалка, но в мужеском виде).
И целую драму на блице сыграла —
Почти братьев Гримм, но моряк был с Урала.
Который никак не хотел быть русалом.
Нет наших ребят не купить жемчугами —
хоть в царстве Нептуна, и даже в Майами.
Бенгалец в Бенгалии – вот где секрет!
Ещё был Тагор наш индийский поэт.
Его привела к нам на блиц сама Сэ.
Она то уж знает сансары те все,
И как нам из этих блужданий уйти
на Рабиндраната Тагора пути!
И вот «за пустое цепляемся небо,
поднявшие руки, мы в ужасе». Где бы!
О, где дортуар тот бенгальский найти?
Тагор нам поможет. С Тагором идти!
Так вот, он, приехавши в Смольный за Зиной,
был с лотосов розовых целой корзиной,
с Бенгалии – ей в дортуар приподнёс!
Как это случиться могло – вот вопрос!
Об этом подумать бы надо всерьёз.
Пятничный очепяточный блиц No 429 2015
«За стенкой шорох – это мышь…»
За стенкой шорох – это мышь,
у половиц такая тишь,
со скрипом отворились двери.
Король мышиный входит в зал
и свой указ он прочитал
про толерантность и доверие.
Он полосат и рыж и сер,
во фраке чёрном, словно сэр,
и с белой бабочкой на шее.
А ну-ка выходи народ!
На шаг назад и два вперёд.
Учитель танцев для мышей он.
Он вам принёс пакет сыров
и масочки от докторов,
чтоб был народ здоров, упитан.
Дистанцию чтоб соблюдать,
в шеренги всем вставать по пять!
А кто шестой будет убитым.
В смятенье встали все толпой…
и оказалось – есть шестой.
