Борис Петров "Синица в руках"

– Значит так,  – Иван разложил на столе принесенные им коробки с невыговариваемыми названиями.

– Я составил для тебя график, согласно указаниям Юрия.

– Ну, ты даешь! – Алена с уважением посмотрела на разложенные перед ней листы, исчерченные строгими таблицами. – Ты странный и удивительный. Я никогда не встречала такого как ты.

– Ты меня плохо знаешь. Познакомишься поближе, поменяешь мнение.

– Возможно, – она игриво закусила губу. – А я тебе как?

– Ты глупая, но не дура.

– Я тебе уже говорила, что ты хам?

– Да, несколько раз.

– Не понимаю, зачем тебе нужна такая глупая? – наигранно обиделась она, понимая правильно его слова.

– Наверно, потому, что сам дурак. Это бессмысленный разговор, давай вернемся к делу.

– Хорошо, мой капитан! – она приложила ладонь ко лбу, вытянувшись по струнке.

– А должны быть только осмысленные разговоры? Ну, чтобы смысл был, настоящий такой, да?

– Нет, конечно, я не такой зануда.

– Но зануда, да?

– Безусловно, как и ты.

– Я не буду обижаться на твои слова, – Алена подняла палец вверх, выделяя свою мысль. – Но только потому, что мне об этом постоянно говорит мама.

– Маму надо слушать. Давай теперь меня послушай, – он разложил коробки по порядку, сверяясь с таблицей.

– Мне все понятно, – уверенно заявила Алена.

– Уж с таблицами я работать умею, не зря пять лет училась.

Он хотел что-то сказать, но только прокашлялся.

– Честно, я все сделаю, как написано. Ведь это мне надо, правильно. Сколько это все стоило?

Он поморщился, подбирая слова для ответа, но она опередила его, звонко поцеловав.

– Мы с тобой договаривались, ты же не мог забыть?

– Нет, не забыл, – он достал чек и протянул ей, Алена широко раскрыла глаза и присвистнула.

– Потерпишь полгодика? Я быстрее не накоплю.

– Я не хочу на тебя давить, но это неправильно.

– Почему это? Я тебе не жена, мы с тобой всего два дня знакомы.

– Срок не имеет значения.

– Тебе не кажется, что ты чересчур всерьез воспринимаешь наши отношения? А вдруг все скоро закончится?

– Почему? – нахмурился он.

– Ну, не знаю, я тебе надоем.

– Нет, такого не будет, – Иван пристально посмотрел ей в глаза, в уголках которых горел ярким огнем его сдерживаемый силой воли гнев и обида.

– Я опять сболтнула лишнего, – она по-кошачьи погладила его по груди. – Я же дура.

– Нет. Ты не дура, нечего прибедняться, это тебя не красит.

– А что меня красит?

– Улыбка.

– И все? – Алена обиженно надула губки, картинно поморгав ресницами.

– Не мучай меня!  – возмутился он, прижав ее к себе.

– Да ладно, не обижайся, я же шучу. Уже темнеет, – вздохнула она, взглянув за окно, где уже давно скрылось солнце, подсвечивая нависшие на небе низко плывущие облака.

– Да, и мне уже пора идти.

– Как? – но я думала, что мы с тобой еще посидим? Ну почему?

– Я сегодня улетаю, пора собираться, не люблю суеты.

– Ну вот. А надолго? Куда летишь?

– Далеко— далеко, я тебе покажу. Вернусь через неделю.

– Через неделю, – она задумалась. – Ну, хорошо, я как раз в воскресенье буду выходная.

– Хорошо, что-нибудь придумаю.

– Я хочу погулять, пойдем, а?

– Пойдем, а ты не замерзнешь?

– А ты меня согреешь!

– Ой, какая красота! И горы какие красивые. Аленка, не уж то нашла, наконец, себе нормального мужчину, а? Давай колись, – девушка с черными волосами, усыпанными разноцветными блестками передала телефон стоявшей рядом своей копии, одетой в однотонную униформу модного бренда.

– А это где? – спросила та, возвращая телефон Алене.

– На Урале, вроде пермский край, я опять забыла! – она хихикнула, извиняясь. – Смешное название такое, но вспомнить не могу, одна «рубаха» на языке вертится.

– Ну-у, я-то думала, это где-то в Европе. А что мы тут не видели, – махнула рукой вторая и вышла из-за стойки в зал к случайно зашедшим посетителям.

– Может, – нахмурилась первая, листая страницу поиска. – Тут только Губаха подходит.

– Вот, точно – Губаха! Меня оно так рассмешило в первый раз. Я поначалу думала, что он шутит.

– Нормальное название, – пожала она плечами. – А этой только Европу подавай, нашлась, тоже мне, европейка – года три назад только из своего Воронежа приехала и туда же!

– Олесь, ну мы же знаем, кого она себе ищет, – Алена хитро улыбнулась, глядя, как фигуристая подруга заигрывает с моложавым мужчиной у стойки с мужскими сорочками.

– Ага, вот только находит она только азеров! – и они обе захохотали.

Через пару минут она подвела покупателя к стойке, выложив три бледно-голубые рубашки.

– Если Вам не понравится, Вы сможете сдать покупку или обменять на другую. Но я уверена, – она говорила с еле заметным придыханием, слегка задевая своим упругим бюстом край стойки, чем буквально гипнотизировала молодящегося мужчину, разрывающегося между ее туго обтянутыми футболкой грудями и полураскрытым ртом.

– Приходите к нам еще, я буду ждать.

Покупатель расплатился, счастливый, вышел, немного задержавшись у двери, разглядывая повернувшуюся к нему выигрышным боком девушку. Как только он скрылся из виду, они втроем громко расхохотались.

– Я буду тебя ждать, – томным голосом повторила Олеся. – Светка, тебе бы фильмы озвучивать.

– Да что там озвучивать. – Света надула губки и сладострастно застонала.

– Не хотела бы сняться? – спросила Алена, покраснев от ее голоса.

– Поздновато уже, старая стала, – ответила Света, помахав в ответ улыбчивому кавказцу, махавшему ей от двери.

– Он меня зарежет, если узнает, что я в таком фильме снялась.

– А ты снялась? – спросила Олеся, уловив самодовольный блеск в глазах подруги.

– Пусть это останется тайной, – многозначительно ответила Света.

– Ладно, я Ромке скажу, он поищет, – Олеся стала быстро набирать на телефоне.

– И как это ты ему разрешаешь смотреть порно. Это же омерзительно! – возмутилась Алена.

– Наша монашка негодует, – сказала Света. – Пусть занимаются, чем хотят. Главное, чтобы я об этом не знала.

– Вот именно, – Олеся усмехнулась, глядя в телефон. – Он уже искал, пока не нашел. Вот же козел, а!

– Аленка, а ты когда замуж-то собираешься? – спросила Света.

– Да какой замуж, ты что! – смутилась Аленка. – Мы с ним только неделю знакомы, завтра приедет.

– Ты посмотри, она прямо светится, дурочка, – показала на нее Олеся.

– Ты главное дурой не будь, поняла? – Света строго взглянула на нее.

– Я разве дурочка? – возмутилась Алена.

– Еще какая, – ответила Олеся. – настоящий мужик, романтик, стихи пишет. Мы тебя знаем, думай, перед тем как делаешь.

– И говоришь, – щелкнула ее в нос Света. – С мужчинами так нельзя, надо беречь их уши, иначе они звереют. Вот когда капкан нацепишь, тогда и рот разевай, а пока пищи себе тихонько.

– Не обижайся, мы же тебе добра хотим, – погладила по плечам напрягшуюся Алену Олеся.

– Прочитай еще раз, что он тебе вчера написал.

– Ладно, прочитаю, хоть я на вас и зла. Но вы, наверно, правы, я могу сболтнуть лишнего, – Алена покопалась в телефоне и, глубоко вздохнув, начала читать.

«Задумчивы, заброшенные горы,

Под толстой шапкой скрыв свое лицо,

Молчат, и смотрят, как сгорает воля

Под самым слабым солнечным лучом.

Сгорает воля вся и без остатка,

Но тут же возрождается в ночи,

Стремленье, взлет, паденье, схватка!

Пора тревожная – пора любви!

О, как хотелось б мне им передать хоть толику огня,

Заставить сбросить шапки на мгновенье,

Увидеть свет, каким увидел его я,

Увидеть мир без тягостных сомнений!

Но вновь заря рождает свет,

И с ним рождает новые волненья,

А горы столь же молчаливы, как и день назад,