– Может, расскажешь уже, – попросила Тоня. – Про какое кладбище и сосны ты Устинье нес? Или на понт брал?
– Ну-у-у, – почесав за ухом, замялся дед. – Малеха взял, не без этого… А так, видел я, Антонина, и погост непонятный и сосновую рощу с цифрами. Мутные места и как я там оказался, убей не пойму…
– Погоди, так мы сейчас тоже мимо них пойдем?
– Слава богам, нет… Они мне перед самой деревней показались. Показались и исчезли. Знаешь, как одна картинка другую сменила. Шел по дороге, раз, в бору сосновом очутился, пока стоял да гляделки таращил, уже на погосте, а потом на месте погоста деревня разрушенная появилась.
Я уж решил, что от усталости видения посетили.
Но я ощущал эти видения! Я их руками трогал! И сосны с цифрами, и могильные камни с изображениями умерших. И изображения эти совсем не фотографии…
А как бы выразиться понятнее… Лики мертвых как из-под камня выступают. Или сквозь камень…
Чтобы понять, это видеть нужно. И избы ворыгинские… От них же только стены перекошенные остались… Все сгнило и развалилось.
Пока размышлял, туман все затянул, а когда развеялся, смотрю, избы-то целехонькие стоят.
Целехонькие, но пустые. Клянусь, в каждый дом зашел. Заброшенно все, будто и не живут здесь давно.
Вот же думаю; куда занесло, где нужную деревню искать, пес его знает. Тут опять туман закурился и слышу шаги вроде навстречу, и через минуту ты посреди дороги нарисовалась…
– Бред какой-то, если честно… – допив чай, Тоня встряхнула крышку. – Кто б другой рассказал, высмеяла бы, и решила, что обкурился. А про сосны, что срубить грозился, ведь угадал! Заметил, как Устинья перепугалась?
– Ну, так, считай, в самое яблочко попал, догадками своими, – закинув рюкзак за плечи, дед бросил взгляд на небо. – Ох, не успеем мы до Зуевки к ночи добраться, не успеем, – посетовал он.
– Дед, давай мне баул, – подскочила внучка. – Сама понесу.
– Антонина, не мешай, – сердито цыкнул тот. – Вон, дамскую сумочку перекинула через шею и шагай себе.
– Значит, точно сказать про сосны не можешь, – семеня следом за дедом, все галдела Тоня. – Наобум ляпнул?
– Наобум, наобум… Зато точно знаю, смерть тебе родственнички уготовили. И если бы муженек твой не разрешил тебе на телеграф заскочить, то переселилась бы ты, Антонина, на живое кладбище. Как именно они это делают, не ведаю. Но уверен, что делают.
Со стороны проклятой деревни послышался шум мотора и дед с внучкой, не сговариваясь, нырнули в гигантские заросли борщевика.
Глава 7. Семен.
– Ой, чесаться потом будем, – сжавшись, Тоня покосилась на разлапистые листья растения.
– Лучше почесаться, чем опять к каким-нибудь охламонам попасть, – глядя в просвет на дорогу, откликнулся дед. – Да и в закрытой одежде мы. Капюшон на голову надвинь поглубже.
– Да надвинула уже… Что там едет, видишь?
– А на чем вы в райцентр мотались?
– На грузовике каком-то…
– На грузовике, – недовольно пропыхтел дед Захар. – Марка какая?
– Деда, ты чего вообще? – возмутилась внучка. – Мне до марки было? Не знаю… Раздолбанный такой грузовик с деревянным кузовом… Или что там у него сзади?
– Кузов, кузов… Не разбираешься в марках машин, так и скажи, – быстренько охладил ее пыл дед. – Ничего, домой доберемся, и восстановим этот пробел. Так… Ну, это явно не грузовик… – облегченно выдохнул он. – Сиди пока здесь, я выйду, остановлю.
– Дед, да может ну его… – испуганно зашептала вслед Тоня.
Но тот уже не слышал…
Выйдя на дорогу, дед Захар отважно встал прямо посередине. Навстречу ему, рыча как порядочный камаз, тащился пыльный уазик.
Согнувшись в три погибели, Тоня подкралась ближе к краю и приготовилась, если что, шустро выскочить на помощь. Хотя чем она могла помочь, если бы это самое «если что» приключилось?
Уазик затормозил. Высунув из кабины лохматую голову, водитель несколько секунд придирчиво оглядывал вставшего на его пути незнакомца.
– Добрый день, – наконец произнес он.
– Добрый, – кивнул дед. – А вы не в Зуевку случайно?
– Случайно в нее… Подвезти?
– Я не один, – повернувшись к зарослям, дед махнул рукой. – Антонина, выходи! Дальше на колесах поедем!
Выскочив, внучка первым делом сняла ветровку и вытрясла ее как следует.
– Случилось у вас что? – поглядывая на странных пассажиров, поинтересовался водитель.
– С чего вы решили? – усаживаясь назад, неприветливо буркнула Тоня.
– В куширях прячетесь не просто так…
– Антонина, не дерзи, – урезонил дед. – Захар, – протянув руку, представился он. – А на внучку внимания не обращайте. Перенервничала немного…
– Семен, – ответив на рукопожатие, шофер понимающе кивнул. – Да ничего страшного. Молодые они резкие… Сами такие были, помним, – и он примиряюще подмигнул в зеркало строптивой пассажирке.
– Как вас сюда занесло-то, – задумчиво произнес Семен. – Тут за много километров ни одной деревни. Заблудились, что ли?
– Так точно, заблудились, – поддержал удобную версию дед Захар. – Вторые сутки кружим, уже и еда закончилась… Счастье, что на дорогу вышли.
– Леший закружил, значит… – многозначительно протянул новый знакомый. – Не одних вас закрутил, шельмец. Меня тоже каким-то Макаром на другую дорогу вынесло. Ехал по одной, а оказался на другой. Такие дела иной раз в этих лесах творятся… – начал было он, и замолчал.
– Какие дела? – затаив дыхание, спросила Тоня.
– Да разное болтают…
Заметив, что Семен еще не готов посвятить их в это самое разное, дед Захар зашел с другого бока.
– А мимо Ворыгино проезжал?
– Сегодня довелось…
– И как там?
– Что, как? – оторвав взгляд от дороги, водитель недоуменно уставился на пассажира. – Никак… Несколько изб разрушенных, да и все… Там давно никто не живет…
– Как не живет? – не удержалась Тоня. – Совсем никого нет?
– Ну, если только звери какие, – хохотнул Семен. – Кто там жить будет? Одни бревна от домов остались… Вы разве не знали?
– Не знали… – вздохнул дед и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза.
– Что-то вы замученные какие-то, – сочувственно поглядывая на попутчиков, заметил водитель. – Вам вообще куда надо? В Зуевку, а потом?
– В Киров на вокзал, – не открывая глаз, ответил дед. – И домой к степям Волгограда, подальше от всего этого кошмара.
– Волгоградские, значит. Понятно… Ваши степи, то не наши леса. И чего вас в тайгу понесло? Хорошо, живы остались… А могли бы пропасть с концами и вся песня, – будто на что-то рассердившись, Семен резко выкрутил руль.
Уазик подпрыгнул на ухабах.
Ойкнув от неожиданности, дед Захар почесал ушибленную макушку и досадливо крякнул.
– Если не то сказал, извини, – смущенно произнес он.
– Да ты не причем, – хмуро отозвался новый знакомый. – У меня своя боль… Сестра моя в тайге пропала…
– Сестра, говоришь, пропала… – оглянувшись на внучку, задумчиво протянул дед. – Давно?
– Лет пятнадцать ни слуху, ни духу…
Пассажирка на заднем сиденье вдруг тоненько всхлипнула и, уткнувшись лицом в сумку, расплакалась.
– Чего это? – обеспокоенно заерзал Семен. – Остановить?
– Да, не, не… езжай. У каждого своя боль… Как пропала сестра? Искали хоть? Лет сколько ей на тот момент было?
– Искали, конечно, а что толку? Двадцать годков как раз накануне справили. Как пропала? Да как…
С друзьями в лес отправились… С палатками, со всеми делами. Там она и пропала.
– А остальные?
– Остальные вернулись.
– Так, а версии? Что друзья говорят? – не отставал дед.
– Да что они сказать могут! – вспылил водитель. – Блеяли про какого-то парня, который к ним в лесу присоединился. Вроде как знакомый Валюши. Валя, это сестра, – пояснил он. – А в итоге, никто из друзей ни имени, ни внешности не запомнил. Прямо не человек, а призрак какой-то.
Зато в один голос твердили, что с этим парнем Валюша вроде как к речке прогуляться пошла.
Наутро хватились, а ее нет нигде…
– А вещи? – подала голос Тоня.
– Что, вещи? – не понял Семен.
– Вещи ее в палатке остались? Или тоже исчезли?
– Не было вещей…
– И что она, по-вашему, с вещами к реке пошла, или без вещей на природу выехала?
– Вот и нам так же сказали, что сама ушла по своей воле…
– Вещи и спрятать могли… – вставил дед.
