Что у них там приключилось, не его дело, главное чтобы совсем не замерзли. И исчезнув в одном из переходов, быстренько притащил два клетчатых и теплых пледа, чем определенно напросился на хорошие чаевые.
– Спасибо, добрый человек… – кутаясь в домашний уют, пробормотала Тоня.
Инна же во чтобы-то ни стало, решила добиться правды.
– Теперь расскажешь, что за звонок, откуда и от кого? И куда ты должна ехать?
Тоня хотела отшутиться, что следователь в этой компании она и посему, только ей положено задавать вопросы, но взглянув на взволнованную подругу, поняла…
А кому как не Иннусику поведать о той хрени, что с самого утра гонит бывшая золовка? Чтоб они там, в тартарары провалились всей деревней.
Перед глазами как наяву встали темные бревенчатые избы, высокие мрачные ели и какой-то неизбывный сумрак, словно солнце и об этом крае земли даже не догадывалось.
Спрятав лицо в ладони, Тоня неожиданно застонала.
Двадцать лет прошло с тех пор, как дед Захар вытащил ее оттуда. Все-таки дед обладал мощной харизмой и силой духа, что и ведьма Устинья не смогла противостоять ему.
Разглядела противника и решила не связываться, поняла, что себе дороже будет.
А теперь дедушки нет и эта мегера лесная, словно прочухала про то. Звонит, угрожает и ни капли не страшится… стерва такая.
Надеялась Тоня, что забылось все, поросло бурьяном, затянуло временем…
Что совсем не с ней произошла та непонятная непонятность…
Не с ней, не с ней, не с ней…
Но нет, всколыхнул звонок прежнее, нехорошее, и погнала волна за волной, накрывая воспоминаниями.
Оказывается, впитался в кровь липкий и холодный страх и въелся в поры…
Думала, что исчез он, так нет, до сих пор рядом. Просто ждал своего часа и дождался…
И самое интересное, что ничего такого очевидно страшного и не происходило…
А вот ощущение какой-то противоестественности ощущалось во всем.
Она же так и не поняла, что же на самом деле с ней тогда произошло, или могло произойти. Помнит только, дед Захар напугался сильно, хотя и вида не казал.
Что могло его так напугать? Ее дедушку, который прошел огонь, воду, медные трубы, чертовы зубы, Крым и рым…
Глава 3. Кировская глубинка.
Со своим первым и пока единственным мужем Демидом Тоня познакомилась той далекой весной, когда вместе с мамой приехала в Киров к родне.
Темноглазый парень будто околдовал ее. Такая любовь промеж них случилась…
О такой любви слагают легенды и пишут романы.
Домой мама уехала одна. Она никак не могла образумить ошалевшую от чувств дочку, да и Тоне стукнуло уже восемнадцать. Совершеннолетняя…
Сама может принимать решения и родители ей не указ.
Вот так и оказалась она в той глухой деревушке в Кировской глубинке. Там и свадьбу сыграли…
И если задуматься, то весьма странноватая свадебка-то вышла; просто расписали в районном сельсовете и все.
Но Тоня на тот момент прямо-таки срослась с розовыми очками, и все воспринимала через призму такой эйфории, что не хотела замечать очевидного. Как-то все наспех и тайно…
И как она со своим цепким умом повелась на такое? Как опоили чем…
Вот так и прожила она опоенная, а месяца через два трезветь начала потихоньку.
Родителей у Демида не было и жил он с сестрой Устиньей, которую Тоня вначале приняла за его мать. А когда узнала, сколько той лет, удивилась… Всего-то на десяток зим старше брата…
Радушно приняла Устинья невестку, но вот так и сквозили в этой напускной ласковости фальшивые нотки. Тоня все успокаивала себя; кажется мол…
Но каждый раз, мило улыбаясь Устинья, словно заживо сдирала с нее кожу черными, как и у брата глазами.
Вот как понять, о чем она думала?
И однажды Тоня нечаянно подслушала странный разговор, после которого и начала потихоньку приходить в себя.
Возвращаясь из леса с полным лукошком сочной и душистой малины, она свернула к реке и, умостившись под огромной черемухой, вдруг поймала себя на мысли; возвращаться домой, совсем не хочется…
Возле речки и солнышко греет и светло и краски лета играют, а в деревне мрачно и промозгло…
Разморившись под теплыми лучам, Тоня незаметно задремала. Разбудил ее чей-то говор.
Узнав голос мужа, чуть было не подскочила от радости, чтобы бежать и лететь к любимому со всех ног, но почему-то передумала и, пересилив желание, замерла и слилась с густой травой.
– Демид, твоя сосна скоро до крыши дома достанет. Смотри, перерастет и поздно будет. Может пора уже?
Неприятный голос золовки ни с кем не спутаешь. О чем это она речь ведет? Какая еще сосна и почему поздно?
– Знаю, – недовольно отозвался любимый муж. – Так сосна еще и замереть на несколько лет может…
– Может замереть, а может и за ночь выше крыши вымахать! – зло проскрипела Устинья. – Тебе ли не знать, как это бывает? Или что… – в словах золовки явно промелькнул испуг. – Или ты действительно влюбился?
– Не твое дело! – резко ответил Демид. – Без тебя как-нибудь разберемся…
Да о чем это они вообще? Бред какой-то…
Бред, не бред, но из укрытия Тоня так и не показалась, а дождавшись, когда брат с сестрой уйдут, полежала еще немного и не спеша двинулась следом. По дороге она все думала о подслушанном разговоре и, зайдя в деревню, машинально отметила; возле каждой избы растут сосны. Где одна, где две, или три…
Вроде и ничего удивительного, если бы не одно но… Как-то не встречала Тоня в здешних лесах сосен…
Мрачные елки до небес, пожалуйста! Рябины и черемухи, да сколько угодно. Березки, дубы, мягкие пихты, не сосчитать. Но сосны не попадались.
Может регион для них не совсем подходящий?
Значит, специально их сажают. И вовсе непонятно…
Сажают, а потом переживают, как бы дерево выше крыши не вымахало. Смысл-то в чем? Попереживать лишний раз?
Так, так, так…
А может на сосны какая-то миссия возлагается? Воздух там целебный…
Поморщившись, Тоня отогнала эту мысль. Нет, ну смешно; здесь этого целебного воздуха хоть лопатой греби! Совсем другое должно быть, совсем другое…
Тень создают? Да зачем здесь тень… солнца бы дождаться… Нет, опять не то.
А вполне возможно, что и эзотерика примешана; например, злых духов отгоняют!
Точно! А когда дерево вырастает, то стареет и его меняют!
Порадовавшись своему смекалистому уму, Тоня немного успокоилась.
Успокоиться, успокоилась, но разговор застрял в голове; просто так не вытряхнуть.
Мысли разные тревожат, зудят, как комары… Может это и есть интуиция?
И пошла Тоня по дворам, деревья считать. А дворов-то, к слову сказать, и не так и много оказалось.
Вот же дела… Поначалу деревня больше казалась, а на деле, всего-то семнадцать дворов…
Темные бревенчатые избы стояли далеко друг от друга, и заборов промеж них не наблюдалось. Так что, напустив на себя беззаботный вид человека, который гуляет и приходит в восторг от каждой травинки, Тоня обошла все дворы.
И не зря!
Не утаились от ее зоркого глаза пеньки, что окружали каждую избу. Старые, заросшие травой и сровненные с землей, они были почти неуловимы, и так бы остались таковыми, если бы не угораздило Тоню споткнуться.
Значит, домыслы верны…
Когда сосна перестает приносить пользу, то ее срубают. Вот вроде и ничего страшного, правда? У каждого народа определенные суеверия и ритуалы, но Тоню почему-то напугали эти присыпанные землей пеньки.
С того разговора с сестрой поменялся Демид. Тоня то и дело ловила на себе взгляды мужа, но не полные любви и нежности как раньше…
Смотрел как-то особенно, будто задачку сложную решал, да не получалось пока…
И так тоскливо ей сделалось…
Одна среди огромной тайги в странной деревне, с обретенными на скорую руку родственниками, молчаливыми соседям и с соснами этими непонятными.
Вот тогда-то и протрезвела…
Страсть как захотелось позвонить маме, папе и дедушке Захару. Хотя бы голос их услышать, хотя бы просто знать, что они где-то есть…
Прощение вымолить за поведение свое нелепое и дикое. Записку матери оставила и прямо с поезда сбежала. Господи, да кто же ей так глаза застил?
Да как она вообще могла так поступить? Она?! Рассудительная и правильная девочка, которая всегда жила умом, а не сердцем.
Глава 4. Райцентр.
Ох, как же тяжело было прозревать и сдирать с глаз розовые очки…
