Юлия Эльм "Крылатые"

На этот раз члены совета быстро справились с текстом проекта, и, заметив, что все уже готовы, председатель запустил голосование.

На экранах перед каждым появился таймер. Те же синие цифры, что видел Мейд Йович уже много раз. Так много, что они стали раздражать его своим строгим постоянством.

12:00

11:59

11:58

В этот раз время будто текло медленнее. Мейд Йович хоть и занимал своё кресло уже седьмой год, до сих пор так и не сподобился узнать, кто же учредил эту 12-ти минутную традицию и зачем. Зачем нужно это промедление, если все давно уже определились?! Хотя… Может, это только министр внутренней безопасности способен принимать решения за долю секунды. Ведь на войне больше времени не бывает.

10:36

10:35

Как же всё-таки раздражает. И это ожидание. И эти цифры. И напряженное молчание, словно они совершают сделку с Дьяволом.

Мейд пытался отвлечься, обводя взглядом лица членов Совета, но… Обычно красноречивые, с выраженными следами эмоций, сегодня все они были серыми и одинаковыми. На лбах испарина, взгляд рассеянно блуждает по цифрам. Даже Эстен Рим ещё больше посерел.

Хотя, куда хуже выглядел глава министерства транспорта. Ведомство Серга Лонче понесёт самые большие убытки в случае закрытия города, а это ударит и по государственному бюджету. Наверное, потому сидящая рядом с ним министр финансов, Ирэ Макнагенн, тоже серее переваренной каши. На обоих страшно смотреть.

05:42

05:41

С другой стороны, ему и самому предстоит много работы. Выставлять посты на границе города – это снимать людей с рабочих мест. А что делать с седьмым уровнем? Это же самая большая дыра столицы. На патрули, выставленные на этих высотах, будут нападать все, кому не лень! А те, кто захотят выбраться из столицы, будут просто пролетать через седьмой уровень или ниже. Можно, конечно, усилить охрану между шестым и седьмым, то есть сделать ещё сильнее, чем между всеми остальными уровнями. Это поможет остановить большинство беглецов… Не всех, разумеется. Люди не станут сидеть в зараженном городе, даже если будут понимать, что власти делают всё это для их же пользы.

00:02

00:01

00:00

Ах да, министр так увлёкся, что уже успел забыть. Мыслями он был там, на границе с седьмым уровнем, с простыми ребятами-патрульными – понимал их непростую работу, разделял опасения.

Когда таймер дошел до нуля, цифры исчезли, и две белые кнопки заполонили весь экран. Всегда… только две. Словно выхода больше нет. И крошечный таймер в углу экрана, теперь уже отсчитывающий секунды:

00:59

00:58

00:57

Министр быстро нажал на кнопку «За», и тут же перевёл взгляд на окружающих. Судя по лицам министров транспорта и финансов, они всё-таки нажали «Против». Эстен напряжённо сглотнул, но «За» нажал уверенно. Это ведь только официально голосование анонимное, но… Кто следит, тот всегда увидит.

Когда таймер второй раз истёк, на экранах отобразились результаты. Да, как и предполагал Мейд Йович: 10 – «за», 2 – «против».

– Большинством голосов Совет Двенадцати крыльев утверждает проект Постановления, – устало, и совершенно без торжества, приличествующего моменту, изрёк председатель, и кивнул секретарю.

– Просьба к каждому, поставить на документе свою подпись, – голос Эммы Ланге всегда металлический и сухой.

Она словно создана из цифр и офисных бумажек, угловатая и нескладная. Её не спасает ничто… Ни блонд в волосах, ни красные туфли на шпильке, всегда одни и те же, ни даже очаровательный пепельный кант на коричневых крыльях – очень редкая генетическая мутация.

Документ одновременно появился на мониторах всех присутствующих. И каждый поставил свою подпись портативной ручкой, подключённой к компьютеру.

Когда Постановление №912 со всеми подписями оказалось на мониторе председателя, тот быстро хлопнул на него печать. По сути, он всего лишь приложил маленький магнитный ключ в такой же маленький магнитный слот, подключенный только к его компьютеру.

– На этом собрание можно считать завершенным. Всё свободны, – по голосу было не слышно, но Лим сказал это с облегчением.

***

Всякий раз, когда Совет заканчивается, охрана здания Правительства под руководством Хранителя печати, наблюдает за тем, как члены Совета покидают зал. В этот раз министры не задерживались на формальные разговоры. Каждому ещё предстояло много дел. Эстен Рим первым вынырнул через конвой стоящих в дверях охранников, и скрылся в коридоре. Остальные тоже постепенно уходили, кто-то заканчивал копирование подписанного Постановления с портативных компьютеров на свои носители. Министрам это разрешалось.

Председатель отнял магнитную печать от слота, и отдал её Хранителю. Тот поместил небольшой магнитный ключ в кейс и закрыл его отточенным жестом.

Мейд следил за его действиями скорее по привычке, чем из недоверия. Всё-таки именно министр внутренней безопасности отвечает за охрану здания Правительства, и всего того, что в этом здании происходит.

– Мейд Йович, – внезапно обратился к нему Хранитель, – Вы не проводите меня?

И как бы непринуждённо ни звучало это приглашение, вопросительная интонация была здесь не уместна.

– Конечно, Эд.

Хранитель печати – Эд Мартис – единственное незаменимое, во всех смыслах этого слова, средство защиты информации. Должность Хранителя печати тоже уходит корнями далеко в прошлое, но если большинство традиций, как, например, 12-ти минутное ожидание, уже изживают свой век, Хранитель всегда останется фигурой незаменимой, пусть и не центральной. Эд как раз был таким.

Широколицый, с яркими зелёными глазами, и крыльями цвета пустынного песка. Он был избран на должность Хранителя ещё тринадцать лет назад, и с тех пор пережил восемнадцать покушений на свою жизнь. Дело в том, что Хранитель печати является ключом к Хранилищу, где находится сама, непосредственно, печать. Кто бы мог подумать, что от этого маленького кругляка зависит судьба всего государства.

Пять лет назад банда сумасшедших хакеров пыталась подключиться к серверам правительства. Снаружи у них не получилось, и они решили похитить Эда, чтобы тот провёл их в здание. Они держали его пять дней в какой-то хибаре на земле, а деятельность всего Правительства была парализована, потому что ни один документ не будет считаться действительным, если на нём нет печати, до которой без Эда не добраться. Благо заложника освободили, не без участия лично Мейда, и с тех пор они с Эдом, как бы… Люди, которые могли бы быть хорошими друзьями. Если бы в Правительстве вообще было принято заводить друзей.

Министр внутренней безопасности шел с Хранителям по служебным коридорам и думал, что заставило Эда просить о встрече.

В отличие от фешенебельной обстановки официальной части Правительства, где белые стены, мрамор, зеркала, и кремовые шторы в драпировке, которую Мейд тоже ненавидел, служебные коридоры красотой никогда не отличались. Обычные стальные стены с большими, ярко красными маркировками секторов. Да швы и стальные заклёпки навевают ассоциации с фильмами о далёком будущем, космических станциях и летательных аппаратах. Хотя, летательные аппараты – будущее не такое уж и далёкое.

– Мейд Йович, – на ходу начал Эд, не поворачивая головы, – Я хочу сменить перо.

Министр был очень удивлён. Даже резко перевёл глаза на Хранителя, но головы тоже не повернул. Самообладание – залог выживания.

– А есть… – правда, голос прозвучал хрипловато, – Основания?

Сменить перо – означает обновить систему защиты. Первый барьер, ведущий в Хранилище, можно преодолеть только в сопровождении Хранителя. Он прикладывает крыло к высокой сенсорной панели рядом с дверью, и она сканирует индивидуальный рисунок пера – только одного пера из тысячи тех, что в крыле Хранителя. Лишь благодаря этому перу можно преодолеть первый уровень защиты.

То, какое именно перо служит ключом, знает только сам Хранитель печати, программа двери, сканирующая рисунок, и больше никто. Даже Мейд. Даже Лим… И, если Хранитель хочет сменить перо, есть основания полагать, что Хранилище в опасности.

– К сожалению, – Эд завернул за угол по внутренней линии, Мейд шел по внешней, но не отстал ни на шаг, – Кто-то пытался влезть в программу. Я не уверен, получил ли этот кто-то данные о пере, но атака была серьёзной.

– Снаружи систему защиты не пробить, – возразил министр.

– Вот именно, – Хранитель резко остановился, – В программу пробрались изнутри.

Выходит… В Правительстве завелась крыса. И это… Та самая вишенка на торте, которой не хватало ко всем остальным, так сказать, неприятностям.

– Я опять же не знаю, до чего смог добраться взломщик, – Эд опустил взгляд и заложил руки за спину… Он волновался, и кажется, сильнее, чем во все предыдущие разы, – Следы атаки были тщательно стёрты, но программисты, что дежурят на главном сервере, засекли его, и источник сигнала был в здании Правительства. Сам понимаешь, какая складывается ситуация… Потому я не хочу афишировать это, и не хочу рисковать. Нужно сменить перо.

– Ты ведь понимаешь, что перенастройка программы сейчас может повлечь ещё большую опасность? Если кто-то подключится к программе во время смены пера, вся информация прилетит ему на блюдечке.

– Я понимаю… Но Мейд, я обеспокоен.

Да, когда они были одни и снова надвигалась угроза, они могли позволить себе отбросить вежливость.

Министр немного помедлил, глубоко выдохнул и ответил:

– Хорошо. Тогда сделаем всё прямо сейчас.

– Согласен.

Первая дверь Хранилища была за следующим поворотом. Это были двухметровые стальные ворота, толщиной почти полметра. Самое тяжёлое, что есть в здании Правительства – предельный вес. Ещё сантиметров десять, и здание бы накренилось. Такие двери снаружи не открыть физически. Даже если каким-то образом затащить сюда… Бульдозер. Хотя его сначала нужно поднять с земли.

В общем, единственной возможностью открыть эти двери является сенсорная панель. Высотой где-то в полтора метра, подсвеченная отторгающе красным рассеянным светом, и с двумя уголками, педантично скошенным по диагонали. Она выступает из стены сантиметров на пять, а по бокам и наверху у неё расположены слоты аварийного подключения на случай неполадок в системе безопасности здания.

От панели по стене шли провода. Один из них заканчивался прямоугольным магнитным слотом. Надо сказать, что доступ в Хранилище есть только у членов Совета Двенадцати крыльев – сенаторы Высотного совета такими полномочиями не обладают. У каждого из двенадцати министров имеется личный магнитный ключ – тонкие часы с сенсорным экраном. Этими часами открывается доступ к персональным компьютерам в зале Совета, эти часы служат пропуском в само здание, этими же часами Мейд, как начальник охраны, мог дать доступ к настройке программы. Часы членам Совета запрещалось снимать… Хотя, конечно, соблюдение этого правила никак не контролировалось, и следовательно оно нарушалось. Но за всю историю введения этих часов в обиход ещё не было случая, чтобы кто-либо их потерял.

Панель загорелась голубоватыми. Всплыло меню, и Эд стал быстро перенастраивать программу. В конце концов он приложил левое крыло к двери, и по той сверху вниз пробежалась зелёная полоска сканирования. Потом приложил крыло ещё раз, нажал несколько кнопок, и панель снова загорелась неприветливо красным.

Эд выдохнул с облегчением:

– Если мы не сделали только хуже, то теперь я спокоен.

Мейд улыбнулся, но без иронии:

– Если… Но теперь уже сделали. Думаю, моя помощь больше не нужна, и мне пора. Ещё организовывать работу полиции в предстоящий апокалипсис.

– Поздравляю с ещё одной бессонной ночью, – рассмеялся Эд, и было заметно, как напряжение сошло с его лица, он улыбался.

– Да.

На прощание Хранитель пожал Мейду руку, потом они разошлись. Министр пошел обратно по коридору к своему кабинету, Эд снова приложил крыло и скрылся за открывшимися стальными дверями.

И ни один… Ни один из них не заметил маленький передатчик, подсоединённый к слоту аварийного подключения на верхнем ребре панели.

***

Холодно… И в то же время жарко. Словно горишь изнутри, но кромка твоей кожи покрыта ледяным наростом. А жар под ней не согревает, а сжигает. И голова так странно болит, будто в неё через нос залили раствор бетона. Он застыл… А через макушку прорастает семечко василька.

Лия никогда в жизни не видела васильков. В городских парках их не сажали, а на земле… Она никогда не была на земле.

Вообще-то людям и не положено. Ещё пару веков назад бытовало предубеждение, что земля слишком грязная для крылатых, и люди относились к ней с презрением, пускай и продолжали брать её дары. Но, наверное, понятно, почему.

Земля изначально не приняла крылатых. Она была опасна, по ней ходило множество хищников с зубами и когтями, а у людей были только крылья… Большие, неповоротливые крылья, которые помогали зверям обнаружить людей, с которыми было ужасно неудобно перемещаться между деревьями – ужасно неудобно выживать. А если лапа хищника вцепится в длинное крыло? Убежать уже невозможно…

– …Лия?! Лия, Вы слышите меня?

Первые люди старались заслужить благосклонность земли. Они строили идолов, приносили им кровавые жертвы. И чаще всего – крылья. Древние отрубали себе крылья каждый сезон, и приносили их в дар богам Земли, чтобы те послали хорошую охоту. И говорили… говорили!.. что те, кто лишился крыльев, начинали охотиться лучше. Да, древние считали это милостью богов, и совершенно не задумывались, что без громоздких крыльев за спиной охотиться в условиях леса становилось несравнимо легче.

– …400 миллиграмм ибупрофена…

Но даже «милость богов» не спасала людей от гибели. Должно быть, они бы и не выжили… Пускай эволюция и потратила на крылатых так много времени, она наверняка готова была убить своё лучшее творение, если оно окажется недостаточно смышлёным.

– …температура 40,1…

– …Она приходила в сознание?

И спасало людей только небо… Лишь оно одно было к ним благосклонно. Оно не таило опасности… В прочем, безопасности тоже не давало. Ведь всё ещё были ярые воздушные потоки, турбулентности, дожди, птицы. Но люди научились справляться с этим. В небе они стали королями! Их крыльям не было равных. По крайней мере им тогда так казалось…

– …ещё 400 миллиграмм, есть опасность для внутренних органов.

Они стали строить дома на деревьях. Переселились из пещер… Сначала деревянные, потом глиняные, потом каменные. Но камни были для деревьев слишком тяжелы, и тогда люди переместились снова на землю. И та снова была жестока и неприветлива. Но теперь крылатые и не собирались на ней оставаться… Они стали строить дома всё выше и выше. И как только технология была настолько хороша, чтобы строить массивные и высокие укрепления, с этого момента началась новая эра людей. Эра, когда земля больше не властвовала над ними.

С тех пор отношения к земле много раз менялось. И сейчас есть активисты, которые хотят основать город на земле. На самой земле! Чтобы не подниматься выше линии погоды… Но это только мечты. А в основном, с тех давних времён в умах людей поселился бессознательный страх – страх земли. Она всегда будет считаться опасной для тех, кто покорил небо.

– …будет лучше, если она… придёт в сознание… Лия! Вы слышите, что я Вам говорю?

А Лия… Быть может, она тоже считала бы землю опасной, но… Она видела её. Издали, очень высоко, но тогда она… Показалась ей прекрасной! Уже в следующую секунду пришло осознание ужаса, и тяжести, и рук, что обвивали её до боли. Но то мгновение… Только то мгновение она думала: «Как же она… восхитительна!».

– Лия!

В глаза ударил яркий свет. Их не хотелось открывать, но её сознание словно вытолкнули из объятий горячей темноты.

Она лежала в палате… Вокруг неё ходили врачи в белых защитных костюмах, похожие на приведения. Даже их крылья были обтянуты специальной тканью.

– Лия, как Вы себя чувствуете? – один из врачей наклонился над ней.

Она почти ничего не видела из его облика. Лишь медицинская маска, белый капюшон, да глаза за пластиковыми прозрачными очками. Он всеми силами старался улыбаться ими… Но если натянуть улыбку на лицо ещё как-то можно, то глаза соврать не заставишь.

Девушка ведь уже встречала врача, который пытался так же вымученно улыбаться. Да вот имя его забыла.

– Как… – голос хрипел и ослаб, – …как замороженная курица. В микроволновке.

Доктор рассмеялся, пусть и коротко, но это вышло у него естественнее улыбки.

– Шутите – это хорошо, – он приложил руку в резиновой перчатке к её горячему лбу, – У Вас сильная лихорадка.

– И Вы разбудили меня только… Чтобы это сказать? – длинные фразы давались с трудом, губы не двигались, и всё же Лия улыбнулась.

– Э… Нет, но… – да, вот теперь он улыбается… Сконфуженно, но очень приятно, – Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.

Она усмехнулась слабо, и снова прикрыла глаза: