Алексей Николаевич Мельков "Я вернусь, Маша!"

ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ.

Ранним солнечным утречком провожала бойца,

Горячо обняла его на ступеньках крыльца:

"Чтоб с тобой не случилося, я навеки – твоя,

Поезжай без сомнения, я навеки – твоя".[3 - Слова народные, на мотив танго "Стелла", автор музыки неизвестен.]

Сцена вторая

Зона боевых действий. Крыша полуразрушенной пятиэтажки. Ночь. На крыше кирпичная вентиляционная труба, искорёженные телевизионные антенны. Рядом лежат тела двух военнослужащих. Третий — раненый в голову Иван, стреляет из автомата. Патроны заканчиваются. Иван бросает свой автомат. Нащупывает автомат убитого товарища. Стреляет. Автомат, выстрелив несколько раз, замолкает. Рожок с патронами снова пуст.

ИВАН. Зараза!

Из-под карниза высовывается автомат. Иван оборачивается на шум, прячется за обломки трубы. На ощупь находит третий калаш.

ИВАН. Кто здесь? Стоять!

Следом за автоматом на крыше появляются руки.

ИВАН. Стоять, я сказал.

Из-под уреза крыши выныривает голова в каске – это Петров.

ПЕТРОВ. Товарищ, сержант.

ИВАН. Стоять я сказал, стрелять буду!

Голова Петрова исчезает за краем крыши. Иван нажимает на курок, автомат не стреляет. Петров выглядывает из-под уреза.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, не надо стрелять я свой. Рядовой Петров, отдельная мотострелковая.

ИВАН. Ты, как, на хрен, сюда поднялся? Там все перекрытия обрушены, пустота до земли.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, я в школе в кружок ходил, альпинистский, мне на любую крышу залезть – раз плюнуть. Меня командир отправил вас отсюда забрать.

ИВАН. Сюда ползи Петров.

ИВАН. Откуда знал, что я сержант.

ПЕТРОВ. Про сержанта я так сказал. Угадал, выходит. Мы вас снизу в бинокль ещё днём засекли. Только вас тогда трое было.

ИВАН. Ну да, трое. Было. Ладно, я понял, смотри. (Протягивает Петрову бинокль.) Внизу что видишь?

ПЕТРОВ. А вы?

ИВАН. Гляди, тебе говорю!

ПЕТРОВ. За гаражами, боевики прячутся, думаю, к атаке готовятся. Вы с крыши стрелять перестали они и осмелели, так думаю.

ИВАН. У тебя патронов много?

ПЕТРОВ. Рожок, полтора.

ИВАН. И чё ты пустой на крышу попёрся?

ПЕТРОВ. А мне, где их взять-то? Все, скока дали забрал.

ИВАН. Ладно. Чё лежишь, стреляй, давай.

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, уходить надо.

ИВАН. А куда я ребят дену? Стреляй, говорю.

Петров стреляет. Вдруг вспышка-выстрел из темноты на крыше соседней девятиэтажки. Петров падает лицом вниз.

ИВАН. Э, скалолаз, ты живой? А? Живой спрашиваю?

Петров поднимается, лицо в крови. Вытирает ладонью кровь, пробует кровь на вкус.

ИВАН. Чё, солёная?

ПЕТРОВ. И правда солёная. Да я и сам чуть со страху не обоссался. Отходить надо.

ИВАН. Не ссы, Петров, матюкаешься, значит живой ещё. Шомпол дай.

Петров вынимает шомпол. Иван, нащупав что-то на стене, ковыряет шомполом. Вытащив, подаёт Петрову.

ПЕТРОВ. Что это?

ИВАН. Привет, тебе от снайпера. С той девятки прилетел.

ПЕТРОВ. Это как?

ИВАН. Каком кверху! Вежливый снайпер попался, с первого раза убивать не стал. Пуля это, теперь он нам точно из-за трубы высунуться не даст. Второй раз не промахнётся. На, тебе на память.

ПЕТРОВ. Горячая.

ИВАН. Со спины стрелял. Пока за трубой сидели, он нас не видел, а тут ты башку свою высунул.

ПЕТРОВ. Извините, товарищ сержант, я не нарочно.

ИВАН. Да ладно, ты не первый.

ПЕТРОВ. Я её на верёвочку повешу. Талисман будет.

ИВАН. Ты больше не дёргайся, делай всё, как я скажу.

ПЕТРОВ. Хорошо.

ИВАН. Так точно! Ёпть. Мы щас с тобой тихонечко полежим, а там может снайпер отлить захочет, или забудет про нас… мы и попробуем с крыши на балкон сигануть. Потом и пацанов снимем.

ПЕТРОВ. Жалко их.

ИВАН. Не ной, без тебя тошно.

ПЕТРОВ. Есть, товарищ сержант. Спросить можно, пока не началось?

ИВАН. Чё не началось?

ПЕТРОВ. Это присказка, так крутые в кино говорят.

ИВАН. Не в кино мы, давай, спрашивай свой вопрос, Рембо, пока не закончилось. Поговорку слышал: "Снайпер бьёт издалека, но всегда наверняка!"

ПЕТРОВ. Товарищ сержант, да понял я всё. Я это, спросить хотел, девушка у вас есть или может жена?

ИВАН. Есть.

ПЕТРОВ. А расскажите про неё, ну, в смысле, почему она именно вас выбрала, как, за что?

ИВАН. Ну, это Петров я не знаю. Любовь штука такая, словами не объяснить, тут… песня нужна.

ПЕТРОВ. Жаль.

ИВАН. Что жаль?

ПЕТРОВ. Ну, что песни нет.

ИВАН. Почему же нет, есть песни, полно.

ПЕТРОВ. Ну, я имел в виду… про вашу любовь.

ИВАН. И про мою есть.

ПЕТРОВ. Откуда?

ИВАН (тычет в грудь). Оттуда.

ПЕТРОВ. Что, сами сочинили?

ИВАН. Сам.

ПЕТРОВ. Вы сами?

ИВАН. А, что, не похоже.

ПЕТРОВ. Ну не знаю я. А щас спеть можете?

ИВАН. Могу. (Вынимает тетрадь.) Вот, на днях сочинил. Жаль будет, если никто не услышит. (Читает реп, не глядя в тетрадь.) Глаза круглые, губы пухлые, в заднице мотор заведённый. Сквозь пули за любовью к тебе иду босиком, по насту бедой раскалённому. А если погаснет в окне огонь, глазами дорогу прожгу тёмной ночью за мечтой следуя. Согрею любовь в глубоком снегу, имя твоё сухими губами исследуя. По запаху тебя найду, по следу шалому. За любовью иду. Не плачу, не жалуюсь.

ПЕТРОВ. Круто! Ох, и клёвая, наверное, у вас девчонка, раз вы для неё такие песни сочиняете. Может, подарите мне листочек, их у вас в тетрадке вон сколько.

ИВАН. Тебе зачем?

ПЕТРОВ. Мне для одного дела нужно.

ИВАН. Для дела?

ПЕТРОВ. Да. Я как вернусь, жениться буду.

ИВАН. По залёту что ли?

ПЕТРОВ. Не, у меня другая тема.