Нубиец что-то узнал? – догадалась Тий.
Да, я видел, как он выходил от царя в сопровождении Ха.
Ха? – в два голоса выдохнули Верховный Жрец и Царица-мать.
Имя этого придворного вызывало страх даже у самого влиятельного человека в Египте. Он служил Эхнатону так преданно и верно, как никто другой. Ха не имел ничего: ни собственного дома, ни семьи, ни богатства. Его любовь к Эхнатону и Нефертити была беспредельной, и таким же было доверие к нему со стороны Великой Супружеской пары. Многие относились к нему, как к некой мистической фигуре, никто не знал, откуда он пришёл, и все были уверены, что Ха исчезнет сразу после смерти фараона.
Тий подскочила и, одним рывком преодолев расстояние до Пинхази, оказалась рядом с ним. Она нависла над Верховным Жрецом, как кобра над беззащитной жертвой, её широко расставленные глаза горели злым огнём. Пинхази съёжился и, немигая смотрел в её лицо.
– Значит, апру-нубийцу ты доверял?! Что же ты доверил ему такое, что Ха допустил его к фараону? Что узнал твой раб? – Зловещий, шипящий шёпот разъярённой Царицы на последних словах поднялся до крика.
Перепуганный Пинхази попытался ответить, но язык присох к гортани и не повиновался ему.
– Он знал много, но сообщить успел мало, – Эйе говорил всё таким же монотонным голосом. – Если, конечно, верить ему… Я поймал его в безлюдном коридоре, благо таковых имеется много в храме Атона, распросил и удавил его же поясом.
Тий отошла от Пинхази и встала рядом с Эйе.
Что он рассказал моему сыну?
– Сказал, что знает о заговоре против него и Атона. Но Эхнатон был очень уж весел: накануне праздника пятая жена родила ему очередного сына, вам это известно. Царь и Нефертити считают это счастливым знамением. Он посчитал, что раб пытается выбиться в свободные люди путём наговора, и не стал слушать. А вот Ха поверил горбуну и пошёл за ним, к счастью, фараон вернул его. Мне раб сказал, что знает обо всех наших встречах, и слышал большинство наших разговоров…
– Та-ак… понятно. Ты уверен, что он ничего и никому не рассказал? – Тий стояла у окна и смотрела в сторону Тенистого Дворца Царицы, где в это время находился её сын.
– Я же сказал: «если верить ему». Правда, он клялся, что говорит правду и, если я оставлю его в живых, будет безобиден, как варёная рыба. Но я ему не поверил. Да и великий ли грех – убийство раба?
– Ты правильно поступил, – поддержала его Царица-мать и тут же насмешливо спросила: – Тогда почему трясся, как облезлая обезьяна под дождём: «мы пропали, мы пропали»? Развёл панику! Ничего мой сынок о нас не знает.
Но Ха?
– Что – Ха? Будет присматриваться, принюхиваться. А вы не давайте поводов для подозрений. Некоторое время будем видеться только при посторонних. А то, что ты, Эйе, делаешь, нельзя бросать. Надеюсь, ты сегодня подсыпал ему порошок?
– Нет! – Конюший вышел из оцепенения. – Нет! Ни за что больше я не стану этого делать!
Чего ты испугался? Никто, ничего не знает, – удивилась Тий.
– Всё равно! Я не хочу! Я боюсь! Мне и так неплохо живётся! И без обещанных царских венцов я как-нибудь обойдусь.
– Вот оно что! – Гнев Тий опять обрушился на несчастного Пинхази. – Вот каким образом ты убедил его предать обожаемого им зятя! Ты пообещал ему то, чем не владеешь! Кому я доверилась? Один – трус, другой – лжец. Фараоном после смерти моего сына станет Тутанхамон – мой внук!
Но ему ещё и года нет, – подал робкий голос Пинхази.
Тий поглядела в упор на Верховного Жреца и с тщеславием, медленно проговорила:
– Я при нём буду регентшей! А ты думал, что я отдам трон своего Великого Супруга тебе или ему? Уйдите! Оба – вон! Я не желаю больше вас видеть!
Мужчины немедленно покинули с этого дня закрвтую для них виллу. Эйе думал об утраченных надеждах, но успокаивал себя тем, что сейчас его жизнь хорошо устроена. И теперь ему не нужно будет постоянно трястись от страха, подмешивая заговорённый порошок в еду фараона. Эйе убедил себя, что горбун-нубиец сказал правду, и никто не знает о его участии в заговоре. Он будет жить, как прежде, но его никогда не покинет надежда на большую власть, поселившаяся в нём после памятного разговора с Пинхази.
Царица-мать опять остановилась у окна. Забыв о бывших компаньонах, Тий думала о своём будущем. Она не испугалась, как Эйе и не смирилась, как Пинхази. Однажды решившись на рискованный поступок, она не собиралась отступать. Теперь, чтобы довести начатое дело до конца ей придётся изменить себя. Нужно будет вновь завоевать доверие сына и невестки и тогда Тий сама сможет медленно убивать фараона отравленной едой. Она была уверена, что ещё немного – и сын умрёт, уступив Венцы своему племяннику Тутанхамону. И тогда… Тий перевела дух от предвкушения. Тогда при благославлении возвращённых богов её жизнь станет другой, и в стране наступят перемены…
Пинхази чувствовал себя как нельзя хуже. Много лет назад он отступился от многобожия, ради благополучия и покоя, приняв Атона. Спустя годы он забыл клятву, данную Эхнатону, чтобы вернуть прежних богов. Таким образом, Пинхази обременил свою душу двумя преступлениями, каждое из которых в момент совершения казалось ему благим делом. Он был лишён такого стержня, какой носила в себе Царица Тий, и он не мог, как Эйе, спокойно жить в ожидании чуда. Пинхази нельзя было назвать злодеем, просто всю жизнь он мечтал о великом поступке, способном перевернуть целый мир. Как жить ему теперь? Каким путём пойти? Чему лучше и вернее следовать: клятве, данной фараону на ступенях храма Аменхотепа III или обещанию уничтожить Эхнатона в угоду Амону-Ра?
СОН ЭХНАТОНА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ.
Ты нашёл Веру?
Да, мой Бог!
Ты ступил на правильный путь?
Да.
Ты совершенно в этом уверен?
Да!
Что было дальше с тобой?
Я поверил всей душой, устремился всем телом к тебе, мой Бог.
А дальше…
Ко мне явилось Озарение, ведь ты всегда был рядом со мной!
Ты убеждён в этом твёрдо?
Да!
…Ты боишься смерти?
Смерти? Я не хочу её!
Почему?
Я хочу жить!
Зачем?
Но ведь мне ещё многое предстоит сделать.
Выходит, ты не достиг Исчерпанности Стремлений?
Нет!
– Спрошу в последний раз: ты уверен в правильности выбранного тобой пути?
Да! Да! Да!
– Я вижу, ты доволен собой. Но вспомни, что ты узнал в нашу прошлую встречу: Ежели ты совершенно уверен в правильности своего пути, значит, ты его потерял!
……….?
Ты в недоумении?
О да…
– Ты забыл ещё кое-что важное. На вопрос обо мне я посоветовал тебе заглянуть в себя.
Я так и сделал и понял, что Ты – Атон, Великий Бог!
Но ведь я не подтвердил, почему же ты так убеждён?
Я почувствовал.
– Не доверяй чувствам. Они исходят из твоей сущности и возвращаются в неё. Никто в них не виноват, никто за них не отвечает, кроме существа их породившего. Забери их в себя, слейся с ними, – и ты почувствуешь себя по-другому. Но и эти, новые ощущения не будут верными…
– Выходит, я поверил сам и заставил свой народ верить в того, кто на самом деле не существует и живёт только в моём воображении?
Да.
Ты – не Бог?
Нет.
– Тогда – кто? Ведь только Боги являются ниоткуда и уходят в никуда! Только Боги способны говорить без слов и, приходя во сне, обнажать души смертных, как это делаешь Ты!
Тогда, я – Бог.
Я запутался…
– Ты сам всё придумываешь. Ты от собственных мыслей и выводов приходишь в восторг и впадаешь в отчаяние. Ты погряз в себе, потому и не достиг Исчерпанности Стремлений. И к тебе не пришла свобода.
…Но у меня есть шанс?
Да, но не в этой яви. Близится миг твоего ухода из неё.
Смерть?
– Да. Но не бойся смерти, это всего лишь порог.… Используй смерть, ибо это великая возможность.…
Правильно ли я понял, Ты – это я?
Да!
И в прошлый раз и сейчас я говорю с собой?
Да!
Но каким образом я могу знать всё это?
Ты жил уже и проходил загробный путь не раз.
Значит, я – Эхнатон живу не впервые?
– Нет, фараон Аменхотеп IV-Эхнатон никогда раньше не жил. Это я, твоё сознание вечно и существую в веренице смертей и рождений, стремясь вознестись к Богу.
Бог.… Всё-таки Он един?
– Ты узнаешь это… скоро…
СМЕРТЬ. ПУТЬ К РОЖДЕНИЮ.
Тягость разлилась, погрузила Эхнатона в холод и озноб, наполняя тело свинцом. Разум обступила холодная вода…
Неожиданно быстро вода сменилась огнём. Горящие иглы впились в кожу, сознание бросило в жар.
Вдруг огонь взорвался и распался в пустоте воздуха. Силой своей энергии он поднял Эхнатона вверх.
И перед ним распахнулся невероятный безбрежный простор, подобный океану без волн под безоблачным небом.
Он поплыл, как пушинка, свободно, в одиночестве.
Это миг Смерти!
Эхнатон увидел блеск, сверкающий многими гранями, вспыхивающий и горящий.
Он собрал свои мысли. Не возликовал. Не испугался.
Тот, кто был Эхнатоном, увидев и поняв Свет, принял его.
Он узнал тайну Жизни и Смерти.
И сам стал светом.
И вознёсся в страну Вечного Блаженства и Истины.
Он вырвался из земного круга жизни и узнал, Кто стоит выше всех. Он сам стал Его частью.
Простая Истина мироздания развернулась перед ним во всей своей многогранности и сложности, непостижимой для земного разума – ограниченного и отягощённого опытом.
Но, даже в этом блаженном мире, его спасённая душа не могла успокоиться. Даже на небесах без Нефертити он был несчастен.
РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАЙСКИЕ ИДЫ 822 ГОДА ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА.
