– Я возьму, – Циклоп ослабил нагрузку Хулудова костюма до предела, и свою немного. Подхватил стрелка как пушинку и пошёл к антеннам. – Все за мной.
– Так, а что дальше-то было? – не унимался Натан.
– А дальше один идиот решил, что было бы неплохо скрестить автопилот с поисковым сенсором. Периметр патрулирования идёт от шахты к шахте, и по контрольным точкам, большим шестиугольником. Отрезки огромные, до шестисот километров. Скука смертная, Сапсан рассказывал. Едешь и едешь, ничего не происходит. А экипаж спит или в карты играет. Обидно. Вот дурень этот, из роты Гамма, и удумал – локатор у челнока мощный, бьёт далеко. Что если сказать автопилоту, чтобы рулил туда, где крупные скопления кибернита, то есть в сторону ближайшей шахты. Тогда можно и путь не корректировать, лети себе кратчайшей дорогой, спи, да в карты играй.
– В теории звучит неплохо, – сказал я.
– Это если делать как следует, – возразил Циклоп. – Автопилот тут – штука сложная, независимая. Вроде искина. Просто так не отключишь, на нём чёртова прорва подсистема завязана, в том числе пушки и система жизнеобеспечения. Это на случай, если весь экипаж окажется не в кондиции. Тогда челнок сам всех потащит, до точки эвакуации. И ладно бы, если бы автопилоту просто подпаяли плату или что-то ещё на уровне железа перестроили – это исправить недолго. Но чувак перепрошил всю систему, ядро пересобрал. Долго изощрялся, глубоко. Но не оценил мощь локаторов. Или объёмы кибернита. Он под это долиной много где, стекается по трубам к станции. Иногда даже совсем неглубоко. Вот Торро и кидает во все стороны.
– Обнулить систему не пробовали?
– Пытались как-то. Но толковых специалистов по нейросетям и искинам у нас давненько не было.
– А заставить того пилота вернуть как было?
– Так помер он, – сказал Нанобот. – В позапрошлом цикле ещё.
– Мда, облом.
– Разобрать бы его уже и дело с концом, – добавил Пьер, – но там внутри – частица чистого кибернита. Пара капель. Эталонный образец, для сверки поиска. А значит – руки прочь. Всё опломбировано и учтено.
Мы неторопливо пробирались к строениям вдалеке. Слой пыли здесь был толще, чем на равнине около станции, словно её сюда нанесло ветром, хотя никакого ветра на астероиде не было. В виртуалке, вроде, упоминались попытки терраформирования морковины: установка генераторов атмосферы, но вторжение агрессивной сущности порушило зачатки экосистемы и планы колонизаторов.
99% окружающего пейзажа было представлено гладкими равнинами, подъёмами и спусками, редкими кратерами и скальными нагромождениями (то и другое образовалось не по естественным причинам), а так же крупной, похожей на серый песок, пылью. Она неторопливо, но обильно взмывала ввысь при ходьбе. Оглянувшись, можно было увидеть цепочку грибовидных облачков, плавно оседающих обратно. Мало что могло оставить здесь след на продолжительное время.
Это касалось и построек. То, что издали было похоже на антенны, вблизи оказалось полуобвалившимися опорами некоего громадного сооружения. Стены и потолок не сохранились, но явно когда-то присутствовали. Под действием времени и экстремальных температур (+250° при свете кратного квазара и -173° в тени) все неоднородные конструкции расслоились и осыпались, отчасти став всей этой пылью. Титановые сваи с ошмётками покрывавшего их когда-то бетона, как рёбра космического левиафана, упрямо торчали посреди равнины.
– Тут был ангар техники. Буры, бульдозеры, автономные рельсоукладчики. А там, дальше – вход в главный тоннель. Всё давно запечатано, – пояснил Циклоп. – Вторая шахта, нерабочая.
– А почему закрылась? Иссякла? – спросил Натан.
– Не совсем.
Чуть поодаль от останков ангара виднелись руины некоего строения. По очертаниям можно было догадаться, что это и есть вход в тоннель, плавно уходящий под землю. Он был наглухо залит крепким нанополимером, однако наружу была выведена длинная гладкая труба, диаметром в полтора человеческих роста. Необъятная махина. Она растянулась на несколько десятков метров, затем обрывалась. Срез порядочно раскрошился. Многочисленные следы выстрелов изрядно повредили поверхность трубы.
– Зацените, – сказал Циклоп. Он аккуратно усадил Хулуда на землю, прислонив спиной к трубе.
– Что это за штука? Через неё заливали бетон? Или выводили на поверхность людей? – поинтересовался я.
Нанобот всхлипнул, подавив смешок. Натан покачал головой:
– Не, это больше похоже на огромный шланг для откачки… Стоп! Серьёзно?!
Теперь засмеялся и Циклоп.
– Это инопланетный хер! – воскликнул Нанобот. – Слышали, наверное, как однажды наваляли монстру?
– Эээ, ну да… Это вот оно?
– Ага. Раньше он длиннее был, учёные половину утащили, а потом насквозь промёрз, разваливаться начал… А знаете, кто его отрезал? – спросил Нанобот?
– Ну?
– Полковник Закиро, на Домокле-6!
– Серьёзно? – я остолбенел. – Интендант? Да по нему вообще не видно, что он в боях участвовал!
– Так то когда было-то! – сказал Циклоп. – Молодой был, горячий. Их тут несколько отрядов было. Облепили колосса со всех сторон, почти до головы добрались. Он всех раскидал, ангар разворотил. А щупальце своё мерзкое – уже глубоко в шахту запустил. Закиро и решил рубануть, на удачу.
– Оказалось, домоклов меч неплохо с причиндалами справляется! – Пьер снова зашёлся хохотом. – Его за то Хирургом и окрестили! Хотя как по мне, напрашивается другое прозвище…
Циклоп хлопнул в ладоши, привлекая внимание:
– Ладно, парни, посмеялись и хватит! Давайте разбудим Хулуда и за дело.
– Э, а обед как же? – запротестовал Нанобот. – Давай так: разбудим и пожрём, а уж потом за дело.
– Идёт. Только в сторонке от этой… фигни. Аппетит портит.
– Надо же, какой ты неженка. Лично мне аппетит портит только вид столовской еды!
Я подошёл к обрубленному краю инопланетного червя и заглянул в чёрную дыру, с редкими просветами от пулевых выстрелов. Стенки органа были довольно толстыми, внутри вполне мог пройти человек, не сгибаясь. И этим они шарят по пещерам, а потом качают кибернит? Каких же размеров должны быть те твари?
Колоссы – пожалуй самое подходящие название для них.
Глава 5. Интендант(ка) для девственника
18-21 октября 2312 г. Цикл 156, день 57-60
Как упаковать два месяца всесторонних учений в несколько дней?
– Значит, смотрим. Вот эта шестерня – человек. Солдат. – Циклоп достал из рюкзака толстую шестерёнку с выбитым зубцом и поставил на ребро. – А я, с этой дубиной – типа колосс. Допустим, третьего класса, как тот, которому тут причиндалы отчекрыжили.
– Доставай причиндалы, а то недостоверно! – гаркнул Нанобот.
– Ша! Смотрим.
Лоуренс замахнулся обрезком трубы и долбанул что есть силы по шестерёнке. Кувыркаясь, она описала невообразимо долгую дугу и исчезла из виду.
– Тоже самое будет с каждым из вас, если не усилить тягу скафандра. Уяснили?
Я кивнул. Хулуд, бледный как смерть, с трудом качнул головой.
– Смотрим дальше, – Циклоп поставил наземь пустую пивную банку. – Вот что будет, если как следует заземлиться.
Он смял банку в блин резким ударом ноги.
– Инструктора говорят, что броня выдержит, а тяжесть не даст вам улететь как мячику для гольфа, в какую-нибудь чёрную дыру. Всё это брехня. Никто из них и близко не видел, что бывает при контакте с ногой или дубиной колосса. Безопасность прописана в гарантиях производителя, но наношрифтом в конце брошюры сказано: «по результатам симуляции, приближенной к реальным условиям». То есть гарантий никаких. Внутренние кровотечения и множественные закрытые переломы – вот что случиться и это только в лучшем случае. Шансы выжить в неконтролируемом полёте гораздо выше, чем прочно стоя на своих двоих. Запомните это.
– Факт, – печально подтвердил Пьер, – Так погибли Блейзер и Стукач, наши бывшие стрелки.
– Их расплющило? – брезгливо спросил Хулуд. Очистка организма волшебным образом научила его выражать человеческие эмоции.
– Намноооого хуже. Одним ударом колосс отломил площадку челнока и превратил Блейзера в ком. Мы мчались на полной скорости, и Стукач остался пристёгнутым, но ноги – примагничены к чёртовой железке, а железка – придавлена дубиной к скале. Короче, довезли только верхнюю половину Стукача. Технически, он ещё жив, но в виде овоща.
Хулуда дёрнуло, он булькнул под шлемом и шумно сглотнул.
– Живой? – спросил я и похлопал бедолагу по спине.
– Увы! – он справился со спазмами.
– Какой из этого следует итог? – спросил Лоуренс и сам же ответил: – Если вы оказались в прямой зоне поражения – забейте на чёртову броню, выкидывайте пушку, и валите нахрен, огромными шагами, а лучше вприпрыжку. Потому что даже если попадёте и даже если завалите тварь с одного выстрела, чего, кстати, никогда ещё не случалось, то даже тогда вам, очевидно, придёт конец, поскольку на вас шлёпнется несколько тысяч тонн инопланетного мяса в гранитной кожуре. Переходим к следующей демонстрации…
Так, на простых примерах, с матами и сальными шуточками, Лоуренс и Пьер посвящали нас с Хулудом в тонкости выживания в бездушно-безвоздушной и не прощающей ошибок зоне пониженной гравитации. Камикадзе тем временем ковырялся в приборах челнока под чутким присмотром Зоркого глаза. Перед этим мы вместе (кроме Н’гхака) пообедали в трюме, а потом на холостом ходу тросами оттаскивали Торро от его любимой воронки.
Забравшись подальше, мы ещё некоторое время приноравливались к катанию на этом полубезумном звере и единственный аспект, который не удалось охватить в тот день – это стрельба с площадки. Учебные винтовки на борту имелись и даже отдачу имитировали, но выстрела как такового не происходило. Поэтому мы просто моделировали различные ситуации как, например, спешивание на полном ходу (мордой в пыль в моём исполнении и в позе мешка с мусором – Хулуд). Немного побаловались с магнитным зацепом, когда трос костюма вытягивается во всю длину, набрасывается на площадку пролетающего мимо челнока, после чего нужно подпрыгнуть с ускорением и повиснуть в свободном полёте, плавно подтягиваясь на тросе к площадке. На словах – раз плюнуть. На деле – попробуй сделать это, когда челнок скачет как блоха. У Хулуда вышло сносно, но приземление жестковато. Я – на том же самом месте и с той же скоростью движения – дважды шваркнулся о землю, пересчитал задницей все кочки на дороге, прежде чем как следует оттолкнулся и проделал манёвр. Водные лыжи без воды. К концу занятий у меня болело всё, что ниже поясницы. Плюс руки. И зверски чесался нос всю вторую половину дня. Не хватало сантиметра, чтобы потереться им о стекло или внутреннюю сторону шлема. Он был спроектирован так, чтобы невозможно было сломать себе что-то при ударе, и контакт со стенками попросту исключался.
День пролетел незаметно. В роту вернулись перед самым отбоем. Обратная дорога на Торро уже не казалась чем-то ужасным. В половине случаев я успевал подпрыгнуть в такт, поймал волну и чувствовал себя отлично – в моральном плане, разумеется.
Пара минут в очистительной камере (вода на Кибере, как и многих других колонизированных планетах Совета – ресурс довольно редкий), вечернее построение в состоянии полусна, команда отбой и вот я уже сплю без задних ног.
А потом наступили мои первые выходные в Гвардии. После традиционных утренних сборов нам дали капельку свободного времени. Можно было заниматься всем, что душа пожелает, в рамках устава и в пределах Корпуса, занимающего три этажа станции. Целых пять минут я блаженно валялся на футоне и болтал по нейролинку с Сифри. Та жаловалась, что прошла уже неделя, а я до сих пор не запустил её удалённую точку доступа. На этом свободное время кончилось, ознаменовавшись громким взрывом в общем зале. Это открылся спортзал. По команде ротного, к креплениям дверного модуля заложили точечные микрозаряды и вынесли всё к чертям собачьим. Оказалось, что в тренажёрке тоже полно различных запчастей от челноков и несколько штабелей электроники, причём не чьей-то, а отряда Браво, кто бы мог подумать.
Нанобот с Зорким глазом мигом бросились на ликвидацию, не дав посторонним даже приблизиться к ящикам. Затем вся рота занялась возвращением на место спортивных снарядов. Последним расположение роты покинул ремонтный островок. Несколько возвращённых экзоскелетов на дистанционном управлении собственноручно унесли отбракованное оружие и другие железки в ремонтный док ангара. Лишь Кроха и сборочный верстак продолжали мозолить глаза майора Голдвинга. Он приказал нам избавиться от этой рухляди до понедельника.
Циклоп пытался возражать, напирая на то, что Кроха – часть проекта по модернизации челноков, курируемый вышестоящими инстанциями.
– Да хоть подлежащими и, блин, сказуемыми! – рявкнул Голдвинг, – Ковыряйтесь со своей бандурой хоть в открытом космосе, но не здесь. У вас два дня.
И Лоуренс объявил спешную передислокацию.
– Но сначала надо кое-что доделать, пока мы здесь.
Он с Пьером занялся оснасткой автотурели, заменив почти всё содержимое башни, а вместо крышки приладили нечто похожее на огромную слегка выпуклую линзу. Всё это время она подпирала стенку в нашем кубрике, и я думал, что это какая-нибудь увеличительная призма Зоркого глаза. Но нет. Что это и для чего конкретно нужно – Циклоп не объяснил, да времени и не было вникать: Голдвинг злобно поглядывал на нас из канцелярии и шевелил усами как недовольный жук.
– Майор – свой мужик, – сказал Нанобот. – Но лучше его не злить. Подналяжем, парни.
Мы прибрались в кубрике. Пьер решился избавиться от части своего приданого. Разумеется от самой малой. Что-то перекочевало в небольшие ящики под верстаком, что-то в подпространственную тумбочку. Некоторые детали он выменял у чуваков из других отрядов на точно такое же барахло. И только самое бесполезное и непригодное мы отгрузили в цех переработки, на несколько уровней ниже ангара. Вскоре челнок красовался с призматической линзой вместо крышки на турели. Башня больше не вращалась, пушку демонтировали. Челнок стал напоминать подводную лодку с пробоиной в носовой части. Лоуренс ушёл договариваться насчёт гравитележек и пропал на полдня. Тем временем полевая кухня свернулась и переехала в общую солдатскую столовую. Восполнение численности личного состава не сулило никакими переменами в меню, но на приём пищи теперь нужно было ходить через весь фланг, мимо трёх рот. На обеде я имел возможность поглядеть на имперлеонцев. Они действительно были все как на подбор. Говорили, что для службы в Гвардии их специально такими растят, а рядовое население клана – вполне себе обычные люди. Не то чтобы эти были какими-то особенными. Но сильно друг от друга не отличались. У всех тёмные глаза и чёрные как смоль волосы. Вариативность вносили лишь незначительные отличия в чертах лица и бирки на униформе.
– Их выращивают на фермах, – заявил Хулуд.
– Откуда ты знаешь?
– Сам видел. Наш клан тесно сотрудничает с Имперлеоне. Торговые связи, все дела.
– Чем торгуете? – с интересом спросил Пьер.
– Ниддлом. И рабами.
– Да врёшь ты всё, – отмахнулся Нанобот.
– С чего бы? У нас монополия на ниддл. Да и безвольных навалом.
– Я про фермы.
– А, это да. Но ты погляди на них! Как будто все из одного помёта.
Заметив, что мы смотрим, некоторые бойцы тоже нами заинтересовались, и стали что-то обсуждать, с презрительными ухмылочками.
В воскресенье на станцию прибыли хвалёные Домоклы от Вор-Тека и новые челноки, которые так ненавидел Пьер. Чисто из любопытства я наблюдал за саморазгрузкой мехов со смотровой площадки. Домоклы действительно оказались довольно крупными и весьма брутальными. Главный дизайнер либо тешил своё эго, либо комплексовал из-за размеров известно чего: за спиной каждого меха крепился до неприличия огромный двуручный меч с широченным лезвием, постоянно раскалённым добела. Даже с высоты смотровой площадки мехи выглядели грозно и, как ни крути, солидно, это вынужден был признать даже я. А ещё их было много. Ну, очень. Они выстроились огромным квадратом перед ангарами, а удлинённые челноки – чуть поодаль. Затем всё это великолепие разгоняли по ангарам. Челноки, перелетая через строй, заныривали в сектора Альфа, Бета, Вега и Гамма, остальные полетели к другой части станции. Затем боевые мехи, как несокрушимая колонна, зашагали вдоль периметра и вскоре скрылись из виду.
Я так и не воспылал желанием «оседлать эту крошку», как выразился Бритс. За что был беззлобно обозван деревенщиной. Джонни тоже следил за домоклами, прильнув к стеклу лицом.
Вечером в гвардейском кинотеатре показывали «Челюсти-19». Бессмертная классика о том, как низкополигональная голограмма акулы терроризирует солнечные пляжи курортного планетоида для богачей. Явка на сеанс была добровольно-принудительная, поэтому там была вся рота. Мы с товарищами уселись подальше, спрятали глаза за допотопными стерео очками, и беззаботно уснули на все четыре часа. Зоркий глаз просмотрел картину от начала до конца, хотя очки на его объективы не налезли.
Вопрос с устранением Крохи из казармы остался в подвешенном состоянии. Буквально. Циклопу удалось раздобыть лебёдку, но свободных платформ для транспортировки не наблюдалось. Голдвинг и рад был избавиться от челнока, но он оказался в той же ситуации, что и мы. Лебёдка отказывалась двигаться с места с подвешенным грузом, ссылаясь на превышение лимита. К тому же, она не прошла бы в двери роты. Кроха остался висеть в проходе между кроватями на неизвестное время.
В понедельник мы были максимально замотивированы и единым фронтом выдвинулись в ангар с твёрдой целью: урвать себе нормальный челнок. Сильнее прочих был замотивирован Хулуд, который на всякий случай, ничего не ел с воскресенья, вспоминая о заезде на Торро. Несколько других отрядов, очевидно, задались той же целью, что и мы: у подъёмника царила толкотня и столпотворение. Бывалые солдаты ломились вперёд, оттесняя новичков. Новобранцы жаловались, что им не хватит новых челноков.
– Да забирайте их себе, дурачьё! – кричали в ответ старожилы, – Мы за старыми спешим.
Никто из ветеранов не горел желанием объезжать новинку первыми. В итоге мы кое-как залезли на подъёмник, набившись двумя взводами. В ангар уже каким-то образом умудрились просочиться другие. У нас было преимущество в виде Хулуда. Он снял шлем и, оскалившись, пёр вперёд. Холод Н’гхаку был нипочём, а глаза он на всякий случай зажмурил. У него стремительно опухало лицо, зубы начали странно выпирать наружу.
Жуткое зрелище возымело должный эффект.
Команды спорили, кто на каком челноке поедет сегодня, переругивались, оттаскивали друг друга от «козырных» машин. И тут появились мы, громкими возгласами предупреждая, что с нами буйный. Хулуд грозно фыркал и натужно ревел, размахивая руками. Прикрываясь им, как живым щитом, мы проложили путь к ближайшему исправному челноку и успешно его зафрахтовали.
Выступление чуть не сорвалось, когда из толпы вдруг выбежал ещё один ниддлеанец. Он тоже сбросил шлем, ощерился и наставил на Хулуда обломанный рог. Загавкал что-то на непереводимом диалекте, Хулуд не остался в долгу и осыпал его потоком кашляюще-каркающих звуков, с которыми мой переводчик не справился. Контекст подразумевал бранное описание соития с праматерью хулудова оппонента. Пару минут они общались как два председателя клуба анонимных туберкулёзников из преисподней, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы не Натан, под шумок заведший двигатели. Хулуд показал земляку язык, раздувшийся как сарделька, вскочил на подножку и мы унеслись по идеально прямой траектории. Камикадзе наконец-то показал нам класс.
– Что ж, пожалуй, можно сказать, что слаживание проходит успешно, – сказал Циклоп.
Хулуд промямлил что-то воинственное из скафандра.
Во второй половине дня мы проходили групповой инструктаж по оказанию первой помощи с тренировками на киборгах-статистах. Мы делали перевязки, накладывали шины, сращивали рваные раны в экстремальных условиях, а так же инсценировали переноску раненого на носилках в условиях невесомости и тому подобные вещи.
После врачевания была короткая лекция об анатомическом строении колоссов, где выяснилось, что, во-первых, научное название колоссов: неуглеродная, негуманоидная, альтернативно-развитая форма жизни, объект HEIS-T/90.200.8. К названию ещё добавлялось: особь класса такого-то (от 1 до 5). Разумеется, так их никто не называл. Даже лектор. Колосс – звучит хоть и избито, но куда как лаконичнее.
Во-вторых, никто не знал, как они там у себя устроены. За 180 с лишним лет противостояния учёным удалось проанализировать лишь строение внешней брони и изучить ткани вытягивающегося отростка. Межпланетный консилиум пришёл к выводу, что этот орган отвечает за манипуляцию и питание, но при этом может быть использован и для выделения. Даже полимерная смола, которой колоссы залили несколько казарм и ангары, выполняла весьма загадочную роль и с некоторой натяжкой могла быть классифицирована как продукт жизнедеятельности. Учёному сообществу остро не хватало образцов для исследования, и они уповали на мощь домоклов и режущие свойства их мечей.
Прочие сухие факты, поданные максимально заумно и нудно, не стали надолго задерживаться у меня в голове. Во время тестирования на наличие космического синдрома и других психологических отклонений, которые обычно возникают в первую неделю, они окончательно выветрились. Потом были очередные стрельбы на открытом полигоне, и в том числе – в движении. Обойма из десяти патронов на каждого стрелка. В сущности, промахнутся с места нет никакой возможности, с целенаведением-то. А вот стрельба в движении бросает вызов. Я промахнулся лишь раз, стреляя с мчащегося на полном ходу челнока, за что получил оценку «хорошо» и на первое время удовлетворился. Хулуд схлопотал трояк, суммарно попав пять раз из десяти и один раз навернувшись с челнока.
