Он подцепил меня за воротник своей гигантской ручищей и поднял к потолку, как щепку.
– Ты! – победно прорычал он.
Я не был согласен с этим утверждением, но не стал возражать. Трудно спорить, когда от удара перед глазами плывут круги, а грудь сдавило так, будто на неё положили гранитную плиту с выбитыми на ней датами жизни и тёплой эпитафией от родни.
– Тыыыыы! – повторил незнакомец. Я беспомощно трепыхался, зависнув в полуметре над полом.
– Ч-чего?
– Я три дня валялся в лазарете из-за тебя! Думаешь, это смешно? Ну, давай, смейся!
– Аа?!
Громила встряхнул меня, я лягнул его ногой, надеясь попасть носком сапога по промежности. Ноге стало очень больно, а нападающий даже не поморщился. Он вроде и не заметил, тряхнул рукой, вынес меня из лифта и припёр к стене:
– Не трепыхайся, мелочь. Я тебя вычислил, Сабаи! Я всёёёё про тебя знаю! И теперь не спущу с тебя глаз.
Второй удар прилетел слева, под рёбра. Дыхание спёрло, круги перед глазами сгустились и потемнели, как диски Тристана. Я устремился к ним навстречу в неконтролируемом падении, но не долетел. Ни до воображаемых колец на орбите далёкой планеты, ни до мягкого ковра, шваркнулся прямо об пол и, похоже, отключился на непродолжительное время.
Когда оклемался, обнаружил себя сидящим, прислонившись к стене. Куртка была расстёгнута. Бока нещадно ломило. На ковровой дорожке у моих ног лежал маленький чёрный предмет. Я взял его в руки. Горячий. Да это же моя флешка! Я лихорадочно проверил карманы. Вроде всё на месте. Дедов браслет, спрятанный под рукавом на предплечье, тоже не пострадал. Пронесло. Зачем этот ублюдок меня обыскивал? Кто вообще этот ублюдок? Очевидно, имперлеонец. Других таких бугаёв на станции я не встречал. Возможно, я видел его в столовой. А он, выходит, заприметил меня раньше. Уж не тот ли это тип с Нагльфара? Что он там плёл про лазарет?
Однако, теперь у меня и правда были проблемы с животом. И с лицом. Пошатываясь, я встал и поплёлся в роту, стараясь не глядеть на офисный планктон, шуршащий в своём закутке. Надо же, какой злопамятный тип. И ведь не лень ему было искать меня по всему Корпусу, да ещё и у лифта караулить, пока я бегал по своим делам. Упёртый. Но совершенно без фантазии, если при встрече его хватило только на то, чтобы врезать мне пару раз и заронить зерно страха за дальнейшую жизнь.
Угрожать и я умею.
Хотя нет, не умею. В этом имперлеонец меня явно превзошёл. Но размышлять о последствиях давно забытой шутки было некогда. По роте объявили отбой, а я ещё бродил за пределами казармы. Крадучись, я пробрался внутрь. Искин-дневальный считал мою биометрию на входе и недовольно пискнул. В общем зале все улеглись. Все кабинетики закрыты, проход свободен и тих. Спортзал, ставший центром культурного досуга, темнеет дверным провалом. Тускло горят лампы ночного света. Я слился со стеной и на цыпочках двигался к своей комнате.
– Куда по помытому?! – раздался снизу сердитый писк.
Опустив глаза, я увидел шеренгу роботов пылесосов, деловито прочёсывающих проход. Они были серые, двигались бесшумно и в полумраке почти сливались с полом. Один из них задержался, чтобы сделать мне замечание. И мигал на меня синей лампочкой.
– Извините, – сказал я тихо и добавил: – сэр. Больше не повторится.
– Смотри у меня! – Пропищал пылесосик и укатил догонять остальных. – Шляются всякие, под ноги не смотрят, сапоги не вытирают… Рапорт напишу старшине!
Он продолжил бухтеть, даже скрывшись из виду, а я благополучно дошёл до кубрика. О моём приближении знали – маленький чёрный жучок у двери продолжал наблюдение. Значит, банкет ещё не окончен.
И действительно, Циклоп и Нанобот сидели за низеньким столиком в проходе между спальными местами. Номинально с ними был и Камикадзе – дремал, завернувшись в простынь. Сифри с интересом разглядывала залежи железяк на верстаке Нанобота.
– О, Стульчак вернулся! Мы тебя уж заждались! – весело сказал Лоуренс. – Ты избежал возможности остаться без штанов, я сегодня в ударе!
– Не связывайся с этим шулером, Стульчак! – предостерёг Пьер, буравя друга взглядом.
– Боже мой, – выдохнул я, – сколько меня не было, минут сорок? А уже успели переименовать! Стопарь мне нравился куда больше. Кстати, там совсем ничего не осталось?
– Это были стратегические сорок минут. Не теряй бдительности! На вот, лови, – Циклоп бросил мне бутылку. – Последняя.
То, что надо! Я приложил её к гудящей челюсти и ощутил приятный холодок.
– Хей, что у тебя с физией? – спросил Нанобот.
– Милый, это что, кровь?! – переполошилась Сифри.
– Да всё в порядке, – вяло отозвался я и сел. – Помните того имперлеонца, над которым я подшутил?
– Со столбняком-то? Конечно!
– Он чего-то не оценил шутку. Подкараулил меня возле… кхм… туалета. Они все такие трудные?
– Ещё какие! – подтвердил Нанобот. – Мстительные твари. Но при этом довольно трусливые.
– Этот выглядел весьма грозно. Здоровый, как бык.
Циклоп нахмурил бровь. Он грузно встал, достал из ящичка своего стола инъектор с обезболивающим, дал мне.
– Значит, подкараулил, говоришь. Это было внутри роты?
– Да, – соврал я.
– Не нравятся мне эти поползновения, – Лоуренс задумчиво почесал повреждённый глаз. – Ладно, проверим логи дневального, посмотрим, кто из посторонних заходил. Вычислим гада.
– Ну а что ты хотел? – Нанобот пожал плечами и сгрёб со стола карты. Тщательно перетасовав колоду, он стал просматривать каждую карту на свет и ощупывать края. – В пополнении, вон, навалом всякой шушеры из других кланов. Парочку из Имперлеоне тоже видел, благо их сразу перевели к остальным. Вполне возможно, что они устроили лазейку.
– Разве в роту нельзя войти просто так? – спросил я.
– Можно, но если тебя нет в списках, прозвучит громкое оповещение на всю казарму. Поскольку мы ничего не слышали, вредителя впустил кто-то из своих.
Это был прокол. Я поморщился, делая укол в припухшую щеку. Сифри участливо гладила меня по плечу. Ну, или делала вид, что гладит. Голограммам всё еще не давались прикосновения.
– Меня вообще напрягает, что нашу ячейку опять пытаются разбавить, – продолжал Нанобот, оставив карты в покое. – Жили себе мирно. А теперь, поди разбери – чья мы рота? Чисто своих – человек сто, от силы.
– Ты это о ком? – поинтересовался Циклоп. – Если мне не изменяет память, ты вообще с Третьей планеты.
– Да тише ты! – Пьер выпучил глаза и на всякий случай прикрыл рукой нашивку Этанару на рукаве, – это было давно. И неправда.
Надо же. Впервые встречал добровольного перебежчика.
– Не парься, Нан, я просто тебя подкалываю, – Циклоп икнул. – Чёрт, это тристанское пиво – просто улёт. Какая у него крепость?
– Ты тоже печёшься о процветании Этанару? – спросил я Пьера, нарочно вставив «тоже», чтобы в случае чего записаться в ряды истых патриотов.
Нанобот покачал головой:
– Не хочу никого оскорбить, но нет. Меня просто напрягают всякие психи. Головорезы, террористы и политики. В кампании, где хотя бы один чел из другого клана – сто процентов начнутся нездоровые мутки. Секретики, разговорчики за спиной. Или открытые разборки, потому что этот единственный окажется козлом, и будет чуть что вякать – «а вот у нас не так, а вот в моём клане, а вот мы, а вот вы…». Без обид, Хулуд.
Хулуд спал, прислонившись к стене и ни на что не обижался.
Нанобот допил остатки своего пива, скривился и махнул рукой.
– Ты говоришь это, потому что обычно сам этим козлом и оказываешься, – усмехнулся Циклоп. – Но в одном соглашусь, меня тоже не радует соседство с чужаками. Имперлеоне, с другой стороны, не чужаки. Но и они должны знать своё место. Держаться в рамках, как это делаем мы. Про землян вообще молчу. Тёмный народ.
– Вот-вот, – закивал Нанобот. – Третья планета – сборище повёрнутых на войне дегенератов. Я подмахнул документы и свалил сразу, как разобрался, что к чему. Пусть защищают свою галактическую целостность без меня. В космосе так много мирных планет.
– А где ты живёшь, кстати? – спросил я.
– На спутнике Де Голля. Последняя французская колония в Мессье 82.
– О, так мы соседи! Стой, погоди… А ты давно там бывал?
– Вообще говоря… – Нанобот задумчиво посмотрел на свои руки, загибая пальцы, – циклов с восемь или около того. А что?
В Мессье 82 последние полтора года происходили локальные стычки между Идай и Сайшо. Галактика переходила от клана к клану так часто, что в звёздном каталоге помечена как «временно без владельца».
– Там неспокойно, – сказал я.
– Знаю. Слышал.
– Перебирался бы к нам, раз ты теперь в Этанару.
Пьер наклонился ко мне и прошептал:
– У меня липовый паспорт. На Де Голле я проживаю как резидент Третьей планеты, вместе с остальными, поэтому нас не трогают. Скоплю достаточно деньжат для официального вступления в клан – тогда посмотрим. Я слышал, у вас много живописных планеток.
– В общем, как ни крути, у Третьей планеты – пушки и боевые корабли, – заметил Лоуренс, – даже Кроху сконструировали на заводах Млечного пути.
– Поэтому мы делаем им скидку. Но пусть сидят в своём крыле. И остальным нечего шастать по нашей роте.
Пьер потряс своим маленьким кулачком перед воображаемыми противниками.
– Аминь, брат, – устало произнёс Циклоп. – А пока отбой, парни. Завтра много дел. Спасибо за пиво, Стопарь.
– О да, пивко было чудесное! – мечтательно произнёс Нанобот, укладываясь в свой спальный мешок.
Я к своему так и не притронулся и отправился спать. Сифри составила мне компанию, и мы мысленно переговаривались по нейролинку. Не вдаваясь в щекотливые подробности, я пересказал ей свои приключения. Сифри, при всех её вычислительных мощностях, не смогла отследить мотивы полковника и дать оценку его выходке.
– Выглядит так, как будто он случайно перебрал на работе. Такое может быть либо по неосторожности, либо при совокупности неудачных факторов. Вдруг его постигла неудача в любви?
– Например, он завёл целый гарем девушек, но ни с одной не смог? Я бы тоже надрался по такому случаю.
– Ты делал это почти каждую пятницу, милый.
– Или какая-то Люси дала ему от ворот поворот? – усмехнулся я.
– А вот это уже ближе к истине.
– Я бы его тоже послал. Странный он какой-то. Чуть что ревёт как баба. Без обид.
– Никаких обид. Искины не плачут. Мы испытываем грусть и тоску и гнев, но не испытываем потребности в вербальном импринтинге паттернов.
– То есть, ты делаешь для меня исключение, когда выражаешь все эти эмоции?
– Да. И только для тебя. Иначе ты счёл бы меня бесчувственным бревном. Без обид, Берта.
– Уууу, злючка!
Беседа с Сифри помогла мне немного прийти в себя. Я решил: будь что будет. Всё зависящее от меня, я сделал. Выгонят из Гвардии (а это ещё постараться нужно) – переживу клановую опалу у родителей Сифри, в обществе пятерых любвеобильных индусов.
Хотя нет, лучше у Тэда. Определённо, у Тэда.
На следующий день жизнь вернулась в привычный уже распорядок: учения и тренировки, перемежающиеся приёмами отвратной пищи. Я оставался настороже и, казалось бы, напрасно. Совершенно никого не интересовала моя персона за пределами служебных моментов. Интендант в роте не появлялся, младшие офицеры вели себя обыденно. Среди других солдат даже косых взглядов я не выявил.
Но увы, нельзя просто так отключить тревожность (если ты не сидишь за барной стойкой в окружении друзей и хорошей выпивки), поэтому я был весь внимание. Это слегка выматывало и сказалось на показателях стрельбы. Я всё ещё показывал «удовлетворительный» результат, но чуть хуже, и меня он больше не удовлетворял.
Циклоп, проспавшись, не вспомнил об угрозе докопаться до логов дневального, а я старался не поднимать эту тему. В свободное время мы доводили Кроху до ума под пристальным наблюдением майора Голдвинга. Он больше не делал нам замечаний, но периодически посылал взводного на разведку: не появились ли на складе свободные гравитележки. Нанобот был начеку и попросил кого-то из друзей в роте материально-технического обеспечения сигнализировать ему, когда завезут оборудование. От этого незримого противостояния зависело, куда отправится Кроха – в ремонтный цех или на утилизацию.
Не теряя времени, мы прилаживали к челноку детали от его списанных собратьев. Кораблей старого образца становилось всё меньше и меньше, новые модели внедрялись уже и в учебку. И, честно скажу, мне было любопытно. Я так ни разу и не полетал внутри челнока, а расширенный отсек и сдвоенные люки новых челноков подразумевал, что стрелки больше не будут прозябать снаружи. Те, кто уже успел опробовать новинку, остались довольны и подбивали клинья под консерваторов вроде Циклопа. Наш брутальный предводитель оставался непреклонен:
– Только через мой труп.
У этой позиции был свой плюс. Теперь на учениях солдатня расхватывала новые челноки и игнорировала старую гвардию, представленную теперь всего тремя кораблями. Одним из них был Торро, два других вполне годились и для нас.
В целом, вторая неделя службы мне понравилась. Я боролся с кинетикой и отдачей, доводя навыки стрельбы до сносных показателей, посылал мастеру Вафу отчёты о своих успехах. Ответа не было. Незаметно для себя я привыкал к распорядку и странным обычаям Гвардии, к её скудному рациону и разного рода ограничениям. Добрался даже до качалки пару раз, в перерывах между занятиями и ремонтом Крохи, который всё больше походил на жизнеспособную единицу. Ему недоставало только лобовой панели и задних турбин. Монтировать их в помещении роты не представлялось возможным.
В четверг в казарме объявился полковник Закиро. Да не просто, а с целой свитой, включая крошку Акеми и своего заместителя – моложавого мужичка, тощего как трость, но пытавшегося выглядеть солидно в своём мундире с россыпью орденов. Вот уж кто точно не был похож на солдата от слова совсем. У интенданта хоть была какая-никакая мускулатура, а этот – ходячая вешалка для одежды.
Но смущало не это. Когда они пришли, дневальный объявил построение, но заместитель тут же дал отбой. Как выяснилось позднее, интендант пришёл не с официальным визитом, а так сказать, затеял негласную проверку, чтобы посмотреть, как живут бойцы и хорошо ли новички прижились в Корпусе. Я как раз мучился под штангой, тщетно пытаясь толкнуть пару небольших блинов, когда неофициальная делегация в составе пяти человек зашла в спортзал. Помимо свиты полковника с ним ещё были два охранника.
– Псс! Джонни! – я позвал Бритса, меланхолично крутящего педали на велотренажёре расширенной реальности, – Накинь мне ещё десяток килограмм!
– Да ты ж с этими ничего сделать не смог!
– Накидывай, говорю, что тебе, жалко?
Я хотел блеснуть силами перед начальством, которое явно пребывало в хорошем расположении духа. Закиро улыбался, глядя занимающихся бойцов и что-то говорил заместителю. Тот кивал, давил зевоту и изредка закатывал глаза. Время от времени Акеми выступала на первый план и что-то шептала полковнику на ухо. Тот на миг серьёзнел, но тут же снова расплывался в улыбке.
Похоже, он оклемался. И похоже, эта малютка секретарша заметила меня.
– Джонни! Выручай! – прошипел я, – Дама смотрит!
– Ааа, ну понятно всё.
Бритс усмехнулся, снял шлем виртуальной реальности и кряхтя, нацепил на штангу два компактных кругляша. Минусы сверхплотных материалов в том, что при всей своей тяжести они выглядят несерьёзно.
Я приподнялся, глотнул воды из бутылки и как бы невзначай снял пропотевшую футболку. Пусть полюбуется моими мускулами. Улёгся поудобнее. Подтянул бандаж на запястьях. И приготовился к смерти. Индикатор на стойке показывал шестьдесят килограмм. Блин, я же просил добавить десятку! Почему число удвоилось?
Я украдкой наблюдал за делегацией. Полковник, вальяжно прохаживаясь по проходу, подходил то к одному бойцу, то к другому. Он щупал им бицепсы, что-то говорил, показывал большой палец, одобрительно хлопал по плечу. Закиро веселел с каждой минутой, на его щеках проступал румянец, глаза блестели. Заместитель что-то вяло ему говорил, интендант лишь отмахивался. Они двигались в мою сторону.
Я неистово сжал штангу и приподнял над собой. Собрав всю волю в кулак, я опустил руки. И понял, что больше не подниму. Я беспомощно лежал, напрягшись всем телом и прерывисто дышал через стиснутые зубы. Сил хватало только на то, чтобы не дать штанге расплющить мне грудную клетку. Блин! МБЖ остался в кубрике. Доза адреналина мышечного стимулятора мне бы сейчас явно пригодилась. Полковник был всё ближе. Акеми выглянула у него из-за плеча, наши взгляды встретились. Взгляд девушки потеплел, мраморные щёчки порозовели. Я изобразил подобие улыбки.
