Ну а когда действие обряда прекратил Саша… К тому времени мы были связаны им уже больше четырёх лет, поэтому мне показалось, будто просто-напросто меня разорвало на части. Одна часть – это я сама, а вот другая была далеко-далеко, на мацтиконской базе. Александр впоследствии признался мне, что испытывал примерно то же самое и в момент нашего рассоединения ощутил такую боль, что даже ненадолго потерял сознание. А сознание он теряет вообще-то очень редко и никогда из-за боли.
Конечно, можно вспомнить, что именно в тот момент в мужа выстрелил мацтикон и заявить, что сознание он потерял именно из-за этого. Но тут я бы поспорила. Дело в том, что во-первых, выстрел получила ещё я, а значит боль и последствия – всё должно было достаться мне. А во-вторых Дан объяснил, что во время применения мацтиконского оружия человек боли не испытывает, просто не успевает. Да и иного она характера должна быть, если вспомнить, что оружие мацтиконов мгновенно выжигает всё изнутри.
Боль Саши, как и моя, была не физического характера, а психологического. Отделять одно от другого мы научились. И, естественно, пробыв больше четырёх лет почти одним человеком, терять часть себя очень больно.
К счастью, конкретно в тот момент нам было не до смакования собственных ощущений. Алекс тратил все силы на то, чтобы не заморозиться окончательно, а я, некоторое время провалявшись без сознания, преисполнилась решимости освободить мужа. Не до сантиментов тут было.
К счастью, потому что, анализируя собственные ощущения, можно было просто сойти с ума. Собственно, последствия разрыва обряда мы чувствуем и сейчас. Поэтому и хотим воссоединиться.
Прав был кто-то из великих, утверждая, что в работе мы забываем о печалях, крадущихся за нами по пятам. Так оно и есть: пока я была занята освобождением Саши, а он, в свою очередь, тем же самым, боль от утраты связи друг с другом не давала о себе знать. Зато когда мы наконец-то воссоединились и успокоились, в полной мере удалось прочувствовать, насколько не хватает нам умения читать мысли друг друга, чувствовать то же самое, что и партнёр… Конечно, можно научиться жить, как все нормальные люди, но нам хотелось снова вернуть частичку себя, ту частичку, которая есть в супруге. Это ведь ни с чем несравнимое ощущение, от которого очень сложно отказаться.
А всяких там неприятностей, которых опасается Дан, мы не боимся. Ну в самом деле: что может ещё с нами случиться, тем более по вине обряда? Он ведь направлен на добро и созидание, а плюс на плюс всегда даёт плюс. Это даже математически доказано!
Дания протянула мне яблоко и нож. Я поморщилась: самая неприятная часть этого обряда. Не скажу, что боюсь боли, особенно после всего того, что выпало на мою долю, но резать себя как-то не очень люблю. Но, ради важного дела, придётся немного потерпеть.
Разрежу-ка я сначала яблоко! И, едва эта мысль пришла мне в голову и я полоснула ножом по фрукту, как удалось сделать и второй важный надрез, прямо как в прошлый раз. Что же я такая везучая-то?
Зато Алекс не медлил ни секунды. Отобрав у меня нож, он полоснул им по ладони. Затем мы приложили половинки яблока к надрезам и уставились на Хроносов. Настал их черёд, ведь только участие в обряде всемогущих обеспечивало нам возможность управления телами друг друга.
Как и в прошлый раз, всё вокруг нас исчезло. Свет померк, и в абсолютной темноте мы остались одни. А нет, не одни – вот, как и тогда, к нам спешат Даниил и Дания. Но в этот раз наши хозяева времени решили обойтись без мантий, правда, торжественность и жуткость события это ничуть не умаляло: всемогущие умеют быть грозными и величественными, когда того требует ситуация.
Мы с Сашей взялись за руки и Хроносы положили свои ладони поверх наших, будто бы (а может и в самом деле) благословляя. Опять зазвучали незнакомые слова, то ли молитва, то ли заклинание… Хотя какая разница, главное, чтобы не проклятие! Моё уже натренированное ухо уловило знакомые сочетания букв и я поняла: всё произносится на латыни. Надо будет потом спросить у Даниила, что же они всё-таки такое говорят. Или вообще попросить какой-нибудь научный труд о данном обряде. В существовании последнего, как и в присутствии его в библиотеке нашего учёного, я нисколько не сомневалась.
В этот раз я не была столь напугана и шокирована, как в прошлый, а потому позволила себе повертеть головой по сторонам и посмотреть, что же вокруг происходит во время данного действа. Не зря я это сделала.
Мы все вчетвером как будто неслись сквозь время и пространства по дороге из звёзд. Вокруг нас выстраивались, как солдаты на параде, планеты. Мелькали молнии, расцветали радуги, пролетали хвостатые кометы… И всё этов совершеннейшей тишине, прерываемой лишь голосами Хроносов, которые слились уже настолько, что даже я перестала различать их.
Внезапно что-то пошло не так. Нет, внешне всё выглядело нормально, но, как телепат и эмпат я почувствовала, что что-то не ладится. Сверкнула молния, Дан удивлённо вскинул глаза, а я, так же удивлённо, посмотрела на мужа. Дело в том, что даже после прерывания обряда я, благодаря моим только что упомянутым способностям, могла чувствовать его настроение, ощущения и мысли. Ровно до нынешней секунды Саша был для меня открыт. А сейчас, вместо того, чтобы чувствовать его, я будто наткнулась на невидимую, но очень крепкую стену. Но ведь должно быть ровно наоборот!
Сверкнула вторая молния, и мы все едва устояли на ногах от грохота, последовавшего вслед за этим. И, едва всемогущие сказали последнее слово, ударила третья молния. Ударила прямо в нас: я почувствовала, что руки мои будто находятся в огне, вскрикнула, и в следующее мгновение упругий порыв силы оттолкнул меня от мужа и Хроносов.
Моргнув, я обнаружила, что картинка сменилась. Мы валялись в четырёх разных углах лаборатории. Посередине её, в том месте где мы только недавно находились, лежало гнилое яблоко. Не надо быть прорицателем или знатоком всяких таких обрядов чтобы понять по этому знаку: ничем хорошим дело не кончилось.
Я огляделась. Даниил, не менее ошарашенный, чем я, поднимался с пола. А вот Дания, замерев, смотрела в другой угол. Проследив за её взглядом, я увидела своего Сашу. Или не своего? Более чужим я его раньше не видела. Какой-то холодный и отстранённый, он один устоял на ногах, и сейчас наблюдал за тем, как все мы приходим в себя.
Я вскочила, и попыталась броситься к мужу, но всё тот же порыв оттолкнул меня. Предприняла ещё одну попытку, и вновь оказалась на полу. Удивительно, но Алекс даже не обратил внимания на это! Хроносы тоже только молча наблюдали, но их-то как раз можно понять: если не знаешь, что делать, лучше погоди делать что-то вообще. Вот только я этому правилу следовать не могу, ибо всеми своими чувствами, сколько бы их ни было, ощущаю, что случилась беда. Правда, не могу пока понять, какая именно.
В третий раз бросившись к Александру, я даже не успела достигнуть того барьера, при помощи которого он (в этом у меня появилась стойкая уверенность) отгородился. Просто была пригвождена к месту его взглядом. Карие, добрые глаза, всегда так по-тёплому смотревшие на меня, в этот момент были почти бесцветными. И очень хорошо в них можно прочитать теперь равнодушие, и даже какое-то обособление.
Я внезапно испугалась собственного мужа. От него исходило ощущение силы, но не той доброй и надёжной силы, которой он обладал раньше, а что-то иное. Раньше, глядя на своего супруга, я понимала, что он всегда придёт на помощь и защитит: этакая каменная стена, за которой можно спрятаться и забыть обо всём на свете. Теперь же его сила была другой: опасной, грозной. И это мне очень сильно не понравилось. А ещё не понравилось то, что несмотря на все попытки, я не могу прочитать его мысли и понять, что он чувствует. Саша отгородился, и по-прежнему оставался для меня недоступным.
– Саш… – позвала я его, временно смирившись с мыслью о том, что не могу подойти к собственному мужу, по причине нежелания этого самого мужа.
Но Алекс, похоже, окончательно обнаглел: он меня опять проигнорировал.
– Саша… – позвала я громче и внезапно рассердилась. – Чёрт тебя возьми, Александр Антеевич! Не делай вид, будто один незабудкою в поле стоишь ты!
О, а вот это подействовало. Алекс соизволил обратить на мою персону внимание и даже открыл рот, дабы ответствовать мне… Но вот слов, сорвавшихся с его губ, я совсем не ожидала.
– Я ухожу. – безразличным тоном произнёс супруг.
– Куда?.. – глупо поинтересовалась я, от внезапности этого заявления.
И ответ его поразил меня в самое сердце, ведь я никогда, даже в самом кошмарном сне не могла представить себе, что Алекс такое скажет!
– Я от тебя ухожу. – ответил он.
Сверкнула молния, ещё сильнее и злее предыдущих. Я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла, что в лаборатории стало на одного человека меньше.
Глава седьмая. Что случилось?!
Я обвела взглядом всемогущих, и попыталась их призвать к ответу.
– Что произошло? Почему Саша ушёл? Почему я его не чувствую вообще? Он головой ударился? И с какой радости он вдруг начал исчезать, подобно какой-нибудь древнегреческой Афине, разве что без трезубца?!
– Подобно Афине… – повторил мои последние слова Даниил, и кинул быстрый взгляд на Данию.
Женщина кивнула, воздела руки к потолку, подождала чего-то и руки опустила. После этого она отрицательно покачала головой.
– Не выходит.
– Что не выходит? Каменный цветок? – поинтересовалась я.
– Не выходит переместиться таким образом, каким это сделал Александр. – пояснила всемогущая. – Вообще-то это моя способность.
– То есть?
– То есть Дания могла исчезать с молниями, в клубах дыма и с прочими спецэффектами. – ответил Дан. – Откуда, как ты думаешь, возникли мифы о всяких там разгневанных божествах, которые уходили от простых смертных не как благовоспитанные высшие силы, тихо и молча, а очень громко?
– Э… А трезубец?
– В сарае вилы стоят. – улыбнулась женщина.
– Мда… И как Саша отобрал у тебя твою способность? У тебя же невозможно что-то отобрать, и целым остаться.
– Мне кажется, он не только в способностях Дании порезвился. – задумчиво протянул Хронос. – Но и что-то у нас с тобой прихватил.
– Здорово! – «обрадовалась» я. – На основании чего сделаны подобные выводы?
– На основании того, что в обряде участвовали все мы четверо. Не мог же он только одного участника осчастливить отбиранием способности… А теперь давайте помолчим, и каждый попробует ощутить, вдруг чего-то не хватает.
После этих слов Даниил закрыл рот и глаза. Дания последовала его примеру. Я тоже попробовала ощутить что-то этакое, но не смогла. Как можно ощутить то, что не понимаешь? Гораздо больше меня сейчас волнует то, что я в принципе не очень-то и расстроилась из-за ухода Александра. Хотя, по идее, должна рвать и метать, а ещё мчаться следом, и водворять блудного мужа в лоно семьи.
– Правильно. – произнёс всемогущий, открывая глазки. – У тебя Саша забрал больше всего: способность к эмпатии, телепатии и, вдобавок, чувства.
– Это как? – удивилась я.
– Думаю, последнее было не нарочно. Просто… Способность к эмпатии у тебя была всегда, ведь без умения сопереживать другому невозможно чувствовать что-то и самому. Но у тебя этот дар оказался развит больше, чем у других, плюс, благодаря телепатии он смог проявить себя. Как и телепатия благодаря эмпатии. Забрав и то, и другое, Саша лишил тебя возможности что-то ощущать.
– Ничего он не лишил. Я сейчас ощущаю очень сильное возмущение и желание надавать муженьку по шее.
– Вот именно. А по идее должна волноваться за него. Не волнуешься?
– Слишком я на него зла в данный момент. Но я ведь чувствую?
– Ты сейчас опираешься на воспоминания о том, какими должны быть чувства. Предстоит заново им научиться, и даже хорошо, что у тебя есть примеры того, какими должны быть эти самые чувства. А что до испытываемой тобой злости – это естественно. Отрицательное всегда идёт первее положительного, ведь для него не надо трудиться. Вот Вселенная, например, поначалу была воплощением Хаоса. Отрицательным элементом. И лишь после предпринятых тяжёлых трудовых усилий она стала положительным элементом, с планетами и прочим. Человек следует тому, что заложено природой. А изначально заложен, увы, негатив…
– То есть, злость – это моя, природная, а всему остальному придётся учиться? – перебила я некстати разошедшегося учёного.
– Ты верно уловила суть. – кивнула Дания. – Злость даже у мацтиконов, существ, лишённых чувств и эмоций в целом, своя. Но им, в отличие от тебя сложнее: у них нет примера положительных ощущений, а потому им научиться чувствовать было бы не так легко. Впрочем, тебе тоже предстоит попотеть, прежде чем ты сможешь вернуть добрые и светлые чувства.
– Но почему так? Я же добрая.
– Все добрые. Однако я скажу тебе по секрету, в актёрской среде часто любят повторять: легче вызвать у публики слёзы, чем смех. – улыбнулась бывшая актриса. – Потому что негатив мы легко выпускаем на поверхность, тогда как позитив прячем, и достать его сложнее.
– Ну да. – кивнула я в ответ. – Это я по блогам заметила: как что-то плохое, так сразу вываливается в публику, а если что хорошее случилось, то молчат, будто со свету сгинули. Дан, а что Сашка забрал у тебя?
– Похоже, у каждого он забрал то, что его владельцу не слишком нужно. У меня он отобрал меткость, и умение работать с любым оружием без подготовки. Хм, я и сам уже об этом таланте забыл. Настолько он был мне не нужен. Так что твой муж нас даже пощадил.
– Ну ты и сказал! – возмутилась я, прислушиваясь к своим ощущениям.
Вроде возмущаюсь как всегда, не сказала бы, что по памяти… Но воспоминаниям ведь легче всего подделаться под реальность!
– Ладно, пусть тебе действительно ни к чему возможность метко стрелять и, впервые увидев оружие, не тратить время на его освоение – вроде, ты у нас больше учёный. Быть может, Дании тоже не нужна возможность перемещаться, хотя, на мой взгляд, такая способность ненужной быть просто не может! Но мои чувства, умение читать мысли, и слушать чувства других… Разве мне это не нужно?!
– Скажем так, без этого вполне можно обойтись, и ничего жизненно важного он не забрал. Возможно, тебе и правда сейчас будет лучше не знать его мыслей, и не испытывать определённых чувств – пока ты не найдёшь и не вернёшь мужа. Ты ведь собираешься вернуть его?
– Естественно! Да, в этом случае эмоции и правда могут быть лишними. Но эмпатия? Мне же важно, что он теперь чувствует! И телепатия пригодилась бы, чтобы выйти с ним на связь.
– Вполне возможно, что он сейчас ничего не чувствует. Что-то случилось с Александром в результате обряда. Или же чувствует такое, что лучше тебе и не знать. А что до телепатии, скорее всего, такой способ выхода на связь сейчас нежелателен. Твой муж не из тех, кого можно переубедить разговорами. Ну а тебе самой в данный момент нервы не стоит трепать. Плохо то, что после того, как Шурик забрал твою телепатию, я не могу пробиться к нему: он закрылся.
– Закрылся от тебя?!
– Увы! Ты очень сильный телепат, а он очень сильный маг. Это вместе даёт мощную защиту даже от меня.
– Плохо… Ладно, переходим ко второй части Марлезонского балета: как вообще так получилось? Почему ход обряда изменился? И каким образом вообще Александр сумел забрать у нас наши способности?
– Для того, чтобы я смог тебе дать ответ, нам стоит кое-что сделать. А именно: сейчас все мы опишем, что заметили во время обряда. Саша, ты точно многое заметила. Я видел, как ты головой вертела по сторонам.
– А сам-то, а сам?!
– Я контролировал, мне положено… Так вот, сейчас мы всё опишем, я прочитаю и потом, надеюсь, смогу сделать хоть какие-то выводы. Постараемся вспомнить всё-всё-всё, ведь даже мелкая, на первый взгляд незначительная деталь, может рассказать о многом.
С этими словами Даниил вручил нам по листу бумаги и карандашу. Сам тоже сел, и вперил задумчивый взгляд в листок. Я посмотрела на Данию. Она, как и я, не выглядела укушенной вдохновением. Всемогущий начал что-то записывать. Я вздохнула и тоже взялась за ручку.
Начав свой описательный опус со слова "Смеркалось", я достаточно быстро изложила всё происходящее, и вручила лист Дану. Тот, уже ознакомившийся с сочинением своей жены на тему "Как я провела обряд", пробежался глазами по моей мини-повести, и хмыкнул. Нет, а чего он ожидал? Я всё-таки журналист и местами писатель, я не могу без художественного слога!
– Отлично, девочки. Теперь идите, выпейте кофе, а буквально минут через пять я к вам присоединюсь.
Мы послушно вышли на кухню, и занялись приготовлением обожаемого Хроносом напитка. Сам Дан не обманул, и прибежал к нам достаточно скоро. Схватив свою литровую чашку, и отхлебнув кофе, он заговорил безо всяких лирических отступлений (порой так ему свойственных):
– Пустая моя голова! Я должен был понять и заметить, что с Александром творится что-то неладное, но… Ох, снявши голову, по волосам не плачут. Дело в том, что пребывание в Лабиринте в некотором роде повлияло на твоего мужа. Ты не заметила, что он стал слегка иным?
– Ну… Что-то такое я ощутила, и даже поделилась с ним своими наблюдениями. Но оба мы решили, что дело в отсутствии нашей связи, и без неё мы ощущаем друг друга иначе.
– При обряде и без него изменяется только отсутствие-наличие связи между партнёрами, но не сами люди! Но, если короче: Лабиринт – место, действующее губительно на психику. Конечно, можно защититься от его влияния, но Саша этого не сделал: он был занят попытками не заморозиться. В результате слегка двинулся чердаком. И всё бы ничего, но повторное прохождение обряда стало слишком сильным для него стрессом, который сорвал плохо прибитую крышу, и унёс её невесть куда. В результате связь между вами, возможно, появилась, но ненадолго: он разорвал её повторно, заодно забрав наши способности. Каким-то невероятным образом обряд попытался объединить нас всех. Хорошо, что этого не случилось. Мне как-то подобная перспектива не нравится.
– Да уж. – хмыкнула я. – Перспективка действительно не впечатляет. И что теперь со всем этим делать?
– Искать Александра. Вразумлять его и приводить сюда. Проводить обратную операцию, дабы вернуть нам наши способности. А потом некоторое время лечить твоего мальчика, чтобы он снова умом поехал, но уже в нужную сторону.
– И всего-то? – воодушевилась я. – Так я его быстро приволоку, как только отыщу. И вразумлять не потребуется. Потом вразумим.
– Маленький нюанс, девочка моя… Он должен прийти по доброй воле. И всё наше вернуть нам тоже по доброй воле. Лечить его насильно тоже не удастся: всё должно быть по доброй воле. Иначе ничего не получится.
– Тогда какой-то замкнутый круг получается. Вряд ли он придёт по собственному желанию.
– Поэтому нам необходимо решить, как его убедить… Ох, как я жалею, что не стал предварительно всё проверять…
– Это не твоя вина. Я не должна была торопиться.
– В общем, все хороши. – кивнула Дания, мигом закончив наш так и не начавшийся спор. – Так что давайте думать, как всё исправлять.
Но придумать мы ничего не успели. Даже идей на обсуждаемую тему не высказали, ибо нам помешали. Это неудивительно: ведь с нами постоянно что-то случается и странно было бы, если бы мы смогли хоть раз обойтись без приключений…
Итак, едва Дания замолчала, как на кухне вдруг загромыхал гром. Сдуру решив, что это вернулся мой муженёк, и от радости схватившись за сковородку, я повернулась к источнику звука и поняла: тяжёлые предметы тут не понадобятся. В дверном проёме стоял Майкл и гневным взором созерцал наш клуб весёлых и находчивых.
Глава восьмая. Что будем делать?
– С ума сойти! – в очередной раз возмутилась я. – Ты тут что делаешь, и откуда здесь взялся?
– Где отец? – в свою очередь осведомился сынуля.
– Если б я знала. – ответила я, подхватывая его на руки.
Только сейчас я заметила, что Майкл предстал перед нами в чём его мать, точнее, я сама, родила. Теперь понятно, почему его не сдержала кольчужка: отдельно от крохи она не работает. Хотя… Может, это Даниил его перенёс?
– И нет. – ответил на мой невысказанный вопрос телепат. – Всё-таки собственная сила мальчика, в сочетании с силой Валентина, сделала его очень могущественным. Теперь во вневременность он может проникать по собственному желанию, не спрашивая у меня разрешения.
– Ещё чего не хватало! – испугалась я, и посмотрела на малыша. – Ты зачем свою кольчужку снял?
