Это на рисунке Эскарат?
Да, хороший был человек. Я всегда им восхищалась, думаю он был кем-то вроде отца для меня, я о таком и мечтать не смела. Ты его не помнишь?
Я? Удивился Солнце. Нет. Эскеля отрывками совсем немного помню. А Эскарата совсем нет.
Не удивительно, ты тогда был совсем маленьким. Она улыбнулась и осеклась. Ох, подожди-подожди, кажется, это было в конце. Она пролистала блокнот на последних страницах и задержалась на развороте, где неровным карандашом была начерчена кривая овальная фигура. Вот, когда ты родился я положила тебя сюда и обвела по контуру тела.
Да? Солнце удивился ещё больше и умолк ненадолго. Я не помню, что бы был настолько маленьким…
А ты был. Она улыбнулась. Я помню.
Как я мог выжить, будучи настолько маленьким? Я бы слишком быстро остыл и замерз…
Поэтому я носила тебя во внутреннем кармане куртки пока ты не подрос.
Этого я тоже не помню… С досадой раздалась его мысль.
Ничего, Солнце, ничего. Она задумчиво пролистала страницы, среди них оказался гербарий из колоска пшеницы, этот колосок как золотистый старт-сигнал вызвал в её голове старые воспоминания о своём последнем дне на Земле…
Тогда стоял конец мая. Валя знала, что Тарлы собираются улетать и проведя бессонную ночь в раздумьях решила во что бы то ни стало улететь вместе с ними. Жизнь дома казалась скучной и полной печали – мать дома вечно плачет по пропавшему отцу, сестре Анне не было дела до Вали, а Тихон подолгу мог сидеть и смотреть в точку перед собой, иногда казалось, что ему всё равно есть кто-то рядом или нет. Казалось, до Вали ему тоже не было какого-либо дела пока ему не требовалось поесть или поменять штанишки. До Вали было дело только её подруге Элеоноре.
Они с Валей были ровесницами и их дома стояли друг напротив друга по разные стороны одной улицы. Они часто гуляли и обедали вместе, даже оставались на ночевку несколько раз и подолгу рассказывали друг другу разные истории. Мирно и дружно проводили свои детский годы.
Валя никому не сказала, что собирается покинуть отчий дом. Только вышла попрощаться с Элеонорой, пока её семья спала. Рат-Натрува хорошо помнит тот день, доселе запертый в темнице воспоминаний.
С маминым чемоданом и в зимней дубленке она вышла на улицу, когда только начало светать и бросила несколько камушков через забор в окно Элеоноры, что выходило прямо на улицу. Наконец шторка отодвинулась и сонное лицо посмотрела на Валю. Валя позвала подругу рукой. Нора недовольно потянулась, открыла окно и переползла через подоконник – дом был старый и низкий, а окно находилось на первом этаже, так что девочке не составило никакого труда выбраться, даже спрыгивать с подоконника не пришлось, так окно было низко к земле.
– Валя, что случилось? – спросила Эля, потирая заспанный глаз и подходя к худому низенькому забору.
– Нора, я уезжаю. – твердо сказала тогда Валя.
Элеонора остановилась и её сонливость как рукой сняло.
– Что? Ты о чем вообще? Тебе двенадцать, куда ты собралась? Тебя не одна таможня не пропустит без взрослых!
– Тише! – шикнула Валя, – Не думаю, что туда куда я еду будет таможня. Я лечу в космос! – гордо заявила Валя.
Нора посмотрела на неё как на сумасшедшую.
– Валя, ты меня пугаешь…
– Помнишь, я рассказывала, что нашла гостей в поле? – она произнесла слово «гостей» с особой интонацией, чтобы сразу было понятно, что она говорит о пришельцах, – Они сегодня улетают, я с ними!
– Чушь… – тихо шепнула Нора себе под нос.
Она всегда так процеживает это слово, когда чему-то не верит. А Валю всегда дико бесило это слово и как Нора его произносила.
Она рассказывала Норе, что видела и общалась с Тарлами, но Нора боялась так далеко выходить в поле поэтому ни разу не пошла с подругой к ним. Вся эта история казалась соседской девочке надуманной и нереальной, Валя любила сочинять подобные вещи, поэтому до этого утра Нора не сомневалась, что это очередная выдуманная история её лучшей подруги. Но теперь, когда Валя стояла с чемоданом и в дубленке посреди теплого мая, эта история зашла слишком далеко, если, конечно, эта история всё ещё была выдуманной, как надеялась Нора.
– Ну тебя! – шикнула Валя, – Я пришла попрощаться, и я прощаюсь – прощай, Нора! – потом она резко развернулась и быстрым шагом направилась по улице прямиком к полю.
– Стой! – крикнула Нора и пробежав вдоль забора выбежала через калитку на улицу, – Стой или я закричу!
Валя остановилась и обернулась на неё испуганными глазами, а потом побежала со всех ног к полю.
– Стой! – крикнула Нора.
Нора быстро поняла, что Валя уже далеко и кричать бессмысленно, и побежала за ней.
Они пробежали по улице, выбежали в поле и понеслись по тропке через зеленое море молодой пшеницы. Не было ничего вокруг кроме спящего поля и серого сумеречного неба. Нора всё звала подругу и уже несколько раз сбила дыхание, а Валя всё никак не останавливалась, она давно знала, что быстрее Норы и даже тяжелый чемодан не мешал ей бежать первой. Валя ни разу не остановилась, в тот момент она была настолько уверена в своем решении, что для неё пропало слово «усталость».
Они долго бежали. Бежали пока дома их поселка на горизонте почти полностью поглотило поле пшеницы. Корабль стоял возле лесополосы, но его было не видно с поселка пока не пробежишь между деревьями. Как тогда рассказывал Эскарат, вокруг корабля было маскировочное поле, которое скрывало его с определенного расстояния. Поэтому, когда Валя вбежала под деревья, её уже не было видно по другую их сторону. Зато было видно корабль. Гладкий и блестящий, точно два гигантских металлических блюда, сопряженные вместе каймами, он так и манил к себе на борт.
Валя тяжело дышала и обернулась – там в поле, она увидела Нору, которая остановилась, завидев как та пропала. Валя улыбалась, настроение у неё было азартное, сердце тяжелыми ударами отдавало в уши, а жар тела поднимался вдоль волос и оседал на плечах горячей невидимой подушкой.
– Если она войдет под маскировку, я вернусь. – заключила Валя пари сама с собой.
А Нора всё стояла. У Вали уже восстановилось дыхание, а Нора всё стояла.
Потом девочка в поле закричала да так, что за километр было слышно. Искренний беспомощный крик, хриплый и такой липкий, что у Вали даже мурашки пробежали по коже. А потом Нора убежала обратно к поселку, Валя слышала, как она рыдала на бегу.
В тот момент внутри Вали рухнули все мосты. Никогда так одиноко как тогда она себя не чувствовала. Она стояла и плакала, но эмоций у неё не было, просто глаза сильно слезились, и она не могла пошевелится. Потом всё-таки смогла глубоко вдохнуть, вытерла глаза рукавом и поднялась на корабль, опустив трап как ей показывал Эскель.
С тех пор я больше никогда не была на Земле.
Рат-Натрува вернулась из воспоминания. Её глаза слезились и слёзы упав, размыли рисунок в блокноте. Теперь ты знаешь…
Солнце в ответ молчал. Но Рат-Натрува чувствовала, что его душа тоже дрожит. Наконец он подал мысль. А что с ними стало? С матерью, Анной, Тихоном и Элеонорой?
Не знаю. Я не поддерживала связь ни с кем из них. Думаю, они уже умерли…
Что? Почему умерли?
Человеческий век короток, Солнце. Люди в среднем живут шестьдесят-девяносто лет. Матери точно в живых уже нет…
Выходит, ты тоже скоро умрешь? Солнце распереживался не на шутку, сердце Натрувы забилось быстрее вслед за его.
Это вряд ли, родной. Поспешила она его успокоить. Я же живу здесь, а не на Земле. Солнечное излучение не старит моё тело, а препараты и модификации не дают ему закостенеть. Поверь мне, я чувствую себя отлично и умирать не собираюсь. К тому же, учитывай воздействие гравитации на время – для меня времени прошло гораздо меньше, чем на Земле. Признаться, мне очень трудно сказать, какой там сейчас год.
Щупальце Солнца обвило Рат-Натруву за талию, она чувствовала, как щупальце нервно дрожало. Женщина погладила его – нежный и непорочный жест.
Да и потом, родной…У нас с тобой ещё много времени. Ты слишком рано начал об этом переживать. Не волнуйся, я не исчезну сразу, я подготовлю тебя к нашей разлуке, а пока…
Она достала из чемодана бутылку, завернутую в потемневшую бумагу и перевязанную красной лентой на горлышке. На бутылке неровным почерком было написано:
«Уважаемой будущей Мне от Меня прошлой с любовью. Распей её, когда окажешься Дома!»
Пора открывать. Улыбнулась Рат-Натрува.
Написано же, что распить дома. До Земли ещё далеко.
Ты так и не понял, родной? Натрува отстегнула маршрутизатор и продолжила вслух, посмотрев в камеру в углу комнаты:
– Заря мой дом, Солнце!
––
Рат-Натрува со всей ответственностью отнеслась к прибытию на Землю.
Несмотря на недавние переживания она вынудила себя хорошенько выспаться, плотно позавтракать и принять пудровый душ. Теперь она стояла напротив зеркала в санузле при своей каюте и приводила в порядок волосы. Обычно она не волнуется на счет прически и раз в годовой цикл подстригает волосы машинкой под ежик. Серые пряди снова требовали стрижки, чёлка уже начинала лезть в глаза, а остальные локоны доходили до середины шеи, но устраивать очередную волосяную жатву перед высадкой на Землю ей не хотелось, это сделало бы её и без того заметной, поэтому она старалась хоть немного уложить непослушные легкие пряди в общую форму. За недостатком опыта у неё не получалось навести должный вид, и она то и дело подумывала прибегнуть к машинке:
– Клянусь, если с этого раза не получится, я побреюсь наголо! – наконец воскликнула она.
– Давайте без этого, капитан! – воскликнул Солнце; в санузле не было камер и он её не видел, но её возгласа ему было достаточно, – Подходящей косметики у нас нет, но, может, попробуете рафинированное масло? К тому же мы ведь сначала в центр направимся, не думаю, что стоит сейчас так об этом переживать.
– Да бездна с ними! – она злобно бросила в раковину расческу и растрепала волосы, надменно ухмыльнулась своему отражению и вышла из санузла, – Сколько нам ещё?
– Скоро выходим из Полости.
– Уже? – она спросила спокойно, но внутри заволновалась, – Что ж, тем лучше.
– Может, и не стоит так переживать из-за внешнего вида?
– Может. Волнуюсь я, родной, вот и всё.
– Могу предложить… – начал он, но не закончил.
– Нет! – перебила она, – Хватит маршрутизатора на ближайшее время. Наша коллективная психотерапия явно не пошла тебе на пользу. С тех пор как шампанского распили, ты понурый какой-то. Больше мы не станем прибегать к маршрутизатору без боевой необходимости.
– Но, капитан, вы должны понимать, что я бы не предложил это, если… – он не смог подобрать слов и воскликнул, – Я же хотел помочь!
– И ты помог, благодарю, но ты немного спутал роли. Это я должна заботится о тебе, а не наоборот. Давай договоримся, что теперь все душевные дела ты оставишь мне. Не хватало ещё своим тухлым прошлым ввести тебя в депрессию.
– Да, капитан… – устало вздохнул Солнце.
– Но, чтобы мы всё-таки смогли получить из произошедшего наибольшую пользу, – она прервалась, собираясь духом предложить это, – Зови меня Валя.
– Зачем? – удивился он.
– Мы летим на Землю, мне нужно снова привыкнуть к этому имени.
– Да, Валя.
Рат-Натрува прислушалась к своим чувствам, стараясь уловить что могло изменится от произношения её старого имени. Но на её удивления ничего особого не произошло, только на плечи осела неприятная тяжесть, будто её оскорбили.
Она подошла к шкафу, переоделась в скафандр и свою излюбленную куртку поверх него. Встала на против проема в санузел и осмотрела себя в зеркале над раковиной.
– Как я выгляжу?
– Как всегда прекрасно.
– Жаль, что «как всегда», но за «прекрасно» благодарю. Попытка выделится сегодня не удалась. – с досадной усмешкой заключила Натрува.
– Скоро выходим из Полости, прошу занять свою позицию, Валя.
Всё-таки её земное имя звучало для неё ещё несколько странно. Будто на корабле есть кто-то третий и Солнце обращается не к Рат-Натруве.
Натрува прошла в капитанскую рубку и заняла своё место. Солнце дал предупреждающий звуковой сигнал и корабль затрясся, вышел из Полости и снова утих.
– Опустить острие.
Передняя часть корпуса корабля разошлась в стороны, освободив обзор панорамному окну. Там в темноте звездного океана, сиял небесно-голубой шарик Земли. Планета ещё была очень далеко, можно было едва различить континенты, но сиял он настолько ясной голубизной, что сложно было оторвать взгляд. Какая же всё-таки красивая эта планетка…
– Так это и есть Солнце? – спросил Солнце в своей каюте, но слышно было и в капитанской рубке.
Натрува отвела глаза от Земли и с прищуром глянула на ближайшую звезду.
– Да, в честь неё ты и назван, – усмехнулась она, – Как тебе?
– Она такая… – он задержал слова, подбирая подходящее описание, – Обычная.
Натрува подавила неуклюжий смешок и с пониманием кивнула.
– Ты ждал чего-то другого? – спросила она.
– Не совсем, ну… Может, какой-нибудь звезды-гиганта или вроде того. А эта красная, карлик… Ещё и одна в своей системе, ни пары ни систер. Ничего примечательного… – расстроенно заключил он.
– Среди людей это не только название звезды, – пояснила Натрува, – Солнцем люди называют дорогих для себя людей. Причина твоего имени больше в этом, чем в самой звезде. К детям часто обращаются как к «солнышкам». Многозначное слово в культуре, в общем.
Она умолкла, сказав, всё, что хотела. Солнце тоже молчал.
– Солнце, ты меня слушаешь?
В ответ раздался только механический птичий оклик.
В стенах корабля снова возрос миллионный рой и корабль ускорился. Рой звучал достаточно тихо, Солнце не собирался выходить на сверхсветовые и взял точный курс на Луну. Повисло молчание, Солнце и Натрува не разговаривали.
Наконец Рат-Натрува спросила:
– Что тебя тревожит, Солнце?
– Меня ничего не тревожит.
