Борис Конофальский "Глубокий рейд. Книга 3 НОВЫЕ"

Глубокий рейд. Книга 3 НОВЫЕ
Борис Конофальский

Прапорщику предстоит узнать, что нужно сделать, чтобы сохранить жизнь своему старому товарищу. И судя по всему это будет не простое дело.

Борис Конофальский

Глубокий рейд. Книга 3 НОВЫЕ

Глубокий рейд

Часть 3

Новые

Глава 1

Броня у Мирона Карасёва даже не прошлой модификации, а позапрошлой. Лет семь или восемь назад такая была. Аким сейчас и не вспомнит, когда у него была такая же. Шлем у урядника, даже на первый взгляд, большой, угловатый какой-то, фронтальные камеры не загнаны заподлицо, камера задней полусферы вообще торчит почти на макушке, воздушные фильтры на маске выведены в стороны от «бороды», а не вниз, как на новых. Затылочный кабель, что ведёт от батарей к шлему, толстый какой-то, негибкий.

«Камеры-то у него старые… Случись что – наши ему не подойдут. Даже по форме гнезда и разъёму».

Впрочем, прапорщик не сомневается, что у такого опытного бойца, как Карасёв, несколько запасных камер непременно припасено. Саблин бросает взгляд на Калмыкова. У того новый, отличный шлем, маленький, без углов, что называется, «зализанный», аккуратный, по сравнению со шлемом урядника.

Радист примостился у станции на второй банке, сидит и сидит, ничего не говорит, копается в настройках. «Конвой-4» – станция сложная, там тонкостей куча, настроек всяких много. Долго так сидит, Аким уже начинает думать, что старый казак… может быть, не всё понимает в новой и сложной технике. И мысль эта была неприятной. И тогда прапорщик, чтобы как-то завести разговор, и говорит новому знакомцу:

– Мирон, ты РЭБ сразу на приём выставляй. Поглядеть хочу – есть тут кто вокруг?

– Так я сразу всё и выставил. И РЭБ, и рацию, – откликается урядник, не отрываясь от своего занятия. – Лодка тут недалеко одна, в двух тысячах метров от нас тарахтит… на севере, на течении… кто-то из наших за щукой, видно, пошёл. А ещё дрон висит почти в семи тысячах метров на северо-восток от нас. Сигнал устойчивый… Две тысячи двести метров высота.

– Дрон?– сразу встрепенулся сидевший на руле Калмыков.

– Да вот и я удивляюсь! – отвечает ему Карасёв. – Откель тут, в нашей тишине, дроны? Тут такого отродясь не бывало. Кто тут что искать-то будет?

И в его голосе, даже через систему связи, через микрофоны и наушники, слышится что-то вроде упрёка: чего-то вы мне, браты-казаки, не сказали сразу, когда в рейд звали.

«… отродясь не бывало…». Можно подумать, ты, дорогой друг, когда-нибудь по своим дебрям болотным со включённой аппаратурой ходил.

Да… Может, и не ходил урядник Карасёв по округе с РЭБом, но всё равно этот дрон кружит за кормой неспроста. И Аким спрашивает:

– И что он там?

– Болтается из стороны в сторону, – отвечает радист. – Прочёсывает болото на север от хутора, – он замолкает, что-то опять трогает на панели управления станцией, а потом и спрашивает: – Нас, что ли, ищет?

– Может и нас, – отвечает Саблин, притом так, чтобы звучало это как безделица: а, ищут и пусть ищут. – А рация что?

– Тишина, – отвечает урядник. – Приёма нет. Только дрон болтается туда-сюда в небе – и всё.

– А мотор всего один в округе? – уточняет прапорщик.

– Да, и уходит на север.

Всё равно это не нравится Акиму, и он говорит:

– Денис, прибавь-ка…

– Угу, – отзывается тот. – Есть прибавить.

И прибавляет оборотов. Моторы, ворковавшие в режиме экономии, зарычали, а лодка чуть задрала нос и пошла заметно быстрее.

– Э-э… Казаки! – Мирон даже обернулся назад. – Денис, ты железку-то прикрути… Сильно не гони. Тут всё в корягах на километры вокруг. Сплошь коряги. Глубины вроде и нормальные, но после каждого сезона дождей течение коряги с места на место перекидывает… Тут вода бурная бывает… Бог её знает, какая куда легла. Тут гонять не надо, поломаем валы… Таких валов, как ваши, мы потом у наших механиков не найдём… Точить придётся… Туда-сюда… Время…

И Калмыков, без приказа Акима, снижает обороты моторов: налететь на корягу, поломать вал или потерять винт…

И опять нехорошие мысли посещают прапорщика. Это всегда неприятно – думать о человеке, что он… что он оказался не таким, каким ты его считал до этого. И вот сейчас как раз Саблин вспомнил про Милевича. Если поначалу он ещё сомневался в словах Калмыкова, утверждавшего, что молодой радист отправлял кому-то радиограммы, – ну мало ли, может, Денис ошибся, всякий может ошибиться, – то теперь, после появления дрона, эти сомнения начали таять.

«Неужели и вправду радировал кому-то?».

И от этих дурных, расстраивающих Акима мыслей отвлёк его урядник:

– Денис… Ты сейчас ровно на восток держи.

– Ровно на восток? – сомневается Саблин.

– Ну да… Прямо вдоль берега и пойдём, – продолжает Карасёв. – Километров через десять выйдем на старое русло Таза, там уже и врубай свои моторы и гони, там вода хорошая, глубины приличные, ни мелей, ни коряг. Двадцать часов спокойного хода. А с вашими моторами – так и пятнадцать.

Саблин открывает карту на планшете. Но на ней разве найдёшь старые русла рек? Так что нужно слушать того, кто тут живёт. Может быть, даже и неплохо, что взяли с собой этого старого ворчуна. И поэтому он спрашивает:

– И так по Тазу мы до самого Енисея дойдём?

– Если бы… Нет, по Тазу до Енисея не дойдем… – отвечает Карасёв. – Как до плёсов и сопок доедем, русло на северо-запад повернёт, а нам так и придётся на восток идти. Места там глухие, рогоз густой, проток хороших мало, но коряг там уже нет, так что хорошую скорость можно держать. А там уже полсуток хода, и мы на Большой Реке.

– Эдак мы часов за тридцать дойти до Реки сможем? – интересуется Денис.

– Ну, поглядим, как пойдёт, – не уверен урядник.

Аким всё не отрывается от карты:

– А выйдем мы… ниже Девятнадцатой заставы…

– Конечно, ниже. Вёрст на триста ниже, – уверяет его Карасёв. А потом и спрашивает: – А нам, что, ещё ниже надо будет?

– Да, – отвечает Аким, – по Енисею ещё спуститься надо будет.

– До Туруханска, что ли? – не отстаёт от него радист. Ему всё-таки нужно знать, куда они идут. И радист настроен теперь выяснить это. Хоть и не хочется Саблину сейчас ему о том говорить, но делать-то нечего:

– Нет, до Туруханска не дойдём, уйдём на правый берег.

– Не доходя до Туруханска и на правый берег пойдём? – теперь Карасёв поворачивает шлем к прапорщику, и тот, смешно сказать, даже через камеры почувствовал его непонимающий взгляд. И поэтому он начинает объяснять:

– Там должна быть армейская застава.

– Ну, «Тридцатая», – сразу откликается Карасёв, – но если от неё пойти на восток, так там нет ничего, дикость одна… Пустыня. Куда мы идём-то, господа казаки? Там река Тунгуска, на ней люди не живут. На ней никто не живёт. Может, дарги какие болотные если…

– На Тунгуску мы не пойдём, – успокаивает его Саблин, а потом как бы подводит черту под разговором: – Нам нужно на реку Талую.

– Ну, то немного поприятнее будет… Но тоже… – ворчит Карасёв. А Аким ждёт, что сейчас Мирон скажет, что знай бы он о таком рейде заранее, так и не пошёл бы. Или что-то типа этого. Но старый казак ничего такого не говорит. Снова оборачивается к станции. Видно, будет думать. Саблин же решает ещё раз просмотреть маршрут, но тут радист докладывает:

– Рация. Единичный кодированный импульс. Пять тысяч шестьсот метров – ровно запад.

Ровно запад – это как раз у них за кормой. Ну и кто тут в этих дебрях будет работать с рацией? Тем более кодированным импульсом. Всем в лодке понятно, что просто так кодированные сигналы по болоту не разбрасывают. Есть передатчик, а есть и приёмник, которому сигнал и передавался. И закодировали, так как с импульсом намного тяжелее и его обнаружить, и выяснить место передатчика. Никому в лодке этого объяснять было не нужно. И посему Аким лишь произносит лаконичное:

– Принял.

А тут Калмыков в свою очередь интересуется:

– А с дроном-то что?

– За нами тащится, но всё время меняет курс…

– Меняет курс? – не понимает Денис.

– Знают, что мы здесь где-то, а нас найти не могут, вот он и шаландается из стороны в сторону.

– Далеко? – не отстаёт Калмыков.

– Три восемьсот, – отвечает Карасёв, и, кажется, после этого Денис добавляет оборотов.

«Приблизился».

А Карасёв опять всё хочет знать:

– Слушайте, казаки, а что же это такое? У нас тут сроду лодок с рациями на было, а дронов так тем более… Ну, только когда на поиски выходим, если кто в болоте пропал, тогда да, а вот чтобы так… Кто это тут по нашему болоту ходит?

Вот что ему сказать? Что ответить, если Аким и сам толком не знает?

Контрразведка? Возможно… А может, Лена Мурашкина кого снарядила? Могла же? Могла… А может… охрани Господь… переделанные? И эти могут быть… И посему Аким отвечает:

– Да я и сам толком не знаю. Любопытные какие-то.

И тогда урядник Мирон Карасёв задает очень правильный вопрос:

– А лодки у этих любопытных такие же, как и ваша?

– Похуже, – на всякий случай говорит Аким. – Похуже.

Но Карасёв оказывается казаком страшно въедливым, и он не отстаёт от Саблина:

– Странно получается, товарищ прапорщик, говоришь, что тех, кто тут по нашим болотам шастает с рациями, ты не знаешь, но зато знаешь, что лодки у них похуже твоей будут.

– Просто такая лодка, как наша, она на болоте может быть вообще одна, – отвечает ему Аким.

– А-а… – нехотя соглашается радист. – Ну, может и так… – и тут же добавляет: – Ну всё, нашёл он нас… За нами идёт.

Это Карасёв о дроне. Впрочем, Аким и не сомневался, что так и будет, ведь никакая лодка, даже самая лучшая, не уйдёт от дрона, если оператор имеет хоть какое-то представление, где её искать. А радист и не испугался вовсе, а напротив, он принял правила игры и, не отрывая камер от монитора станции, говорит:

– Денис, ты сейчас левее бери от берега, минут через пять хода будет хороший плёс, на нём прибавим…

Так они и делают, и вправду через несколько минут они выходят на длинный плёс.

– Здесь глубоко, нажимай.

И Денис заметно прибавляет газа. Лодка летит по воде, а Калмыков со знанием дела, без лишних кренов и виражей меняя курс заранее, обходит пучки рогоза и пятна чёрных зарослей кувшинок на бурой воде. Лодка хороша, просто летит, моторы отличные. Саблин уверен, что Калмыков ещё и половины их мощности не использует. Но даже на таких моторах от дрона им не уйти, а вот от оператора, который тащится за ними, очень даже можно.

Тем не менее Аким поднимается, перелазит через банку и встаёт на одно колено возле Дениса, кладёт ему руку на плечо, чтобы держаться, протирает камеры от пыльцы и начинает, фокусируя их, искать в небе дрон.

И выкрутив зум едва ли не на максимум, находит на фоне почти белого неба маленькую точку.