Анастасия Эльберг "Место под солнцем"

Тара насмешливо изогнула бровь. С остатками ночного макияжа и встрепанными волосами она походила на деревенскую замарашку, но Халиф решил, что в этом образе есть что-то трогательное.

– Ты его знаешь?

– Можно сказать и так. Давно ты на него работаешь?

– Я уже говорила, что не работаю на него. Мы друзья.

– Фуад Талеб выжимает деньги даже из камней – и уж точно не позволит кому-то жить за его счет. Если он не поставляет тебе клиентов, то сам трахает пару раз в неделю. И иногда по выходным. У тебя сигареты есть?

– Я не курю. Чего ты к нему прицепился? Может, он иногда и поставляет мне клиентов. Между прочим, это большая честь. Он редко снисходит до простых смертных. Важный человек, влиятельный бизнесмен, как говорят в Европе.

Отряхнув валявшуюся на ковре одежду, Ливий критически оглядел джинсы. Он повесится, если проносит это тряпье еще сутки, но денег на дорогие шмотки у него не было, да и купить их особо негде. В машине он нуждается больше, чем в брюках и рубашках от кутюр, но о ней можно только мечтать. Будь у него транспорт, он бы поехал за город и узнал, что случилось с виллой. А потом нашел бы кого-нибудь, кто знает, где сейчас Эоланта. Забирая коды от швейцарских счетов, Владимир советовал их записать, но паранойя, помноженная на предвкушение десятилетнего срока, мешала Халифу мыслить здраво. Теперь заветные комбинации цифр лежали в сейфе друга под надежной охраной. Проблема была только одна: Ливий и понятия не имел, где находится этот сейф, и мог только догадываться о том, какое имя теперь носит друг. А в то, что он прилетит в Алжир спустя десять лет, верилось с трудом.

Не то чтобы у Владимира была плохая память на даты, просто он имел привычку мерять окружающих по себе. Халиф мог покалечить или убить кого-то из сокамерников, но честно отбывал тюремные сроки до последнего дня. Мистер Ковалев попадал за решетку четырежды, умудрялся сбегать даже из карцера и верил, что друг поступит так же. Социальные работники, с которыми Ливию доводилось беседовать в европейских и американских тюрьмах, втирали ему мутные истины о нормативном поведении и уважении к чужим границам. Он отвечал, что уважает чужие границы, но только в том случае, если установил их сам, и думал, что у Владимира нет никаких границ. И вряд ли когда-нибудь появятся.

– И далеко распространяется его влияние?

– Ему все сутенеры города приплачивают. Не знаю насчет работорговли и других городов, но…

– Ты давно здесь живешь?

– Около пяти лет. Он уже тогда здесь всем заправлял с парой-тройкой дружков.

– Джамаль, Динар и Азим?

Эльфийка театрально захлопала в ладоши.

– Браво! Вот это память! Только Азима не припомню. Европеец какой-то. Голубоглазый, светловолосый, невысокий. У него нет указательного пальца на правой руке.

– Валентин. Я отрубил ему палец за дурацкую привычку указывать на собеседника.

– Ха-ха, – иронично скривила губы Тара. – Каковы ближайшие планы, мой господин? Товар готов слушать и внимать.

Одевшись, Ливий подошел к окну и несколько минут стоял без движения, теребя миниатюрный нож, прикрепленный к ремешку часов. Лучшим решением было бы купить пачку сигарет, воздать дань скромному ужину в виде лепешек с сыром, а потом снова взобраться на потаскушку и не слезать с нее до утра. Утром он отыщет телефон, наберет несколько номеров и узнает, какова расстановка сил. Но что предпринять дальше? От некогда любимого востока Халифа тошнило. Он поедет в Европу. Если Владимир не вернулся в Россию и не улетел за океан, то живет там. Они оторвутся на славу, вспомнив былые дни, а потом можно будет поговорить о бизнесе. Денег на билеты хватит. Для начала – Париж. Там полно давних клиентов и друзей, без крыши над головой он не останется. Но до этого следует привести в порядок текущие дела.

– Позвони Фуаду и попроси его приехать.

– А, что? – округлила глаза Тара. – Нет уж, дружок, устраивай криминальные разборки в другом месте!

– Мы приятели. Не виделись десять лет. Выпьем кофе, потрещим о жизни.

– Прямо так и сказать? Твой добрый приятель вышел на свободу и страстно желает тебя видеть?

– Нет. Скажи, что ты… не знаю. Соскучилась. Хочешь потрахаться. Нуждаешься в клиентах, в деньгах. Придумай что-нибудь.

Эльфийка встала и, подойдя к Халифу, взяла его под руку.

– Слушай, – сказала она. – Мы отлично провели время. И ты мне действительно нравишься. Но я не хочу проблем. Я топчу эту землю почти два века, и всю жизнь только и делаю, что нахожу на свою голову неприятности, одна другой хуже. Если в такой заднице, как Алжир, я не могу быть нормальной законопослушной женщиной, то моим следующим местом назначения будет Северный полюс.

– Я разберусь со всеми неприятностями.

– Вот об этом я и волнуюсь! Понимаешь? Я притягиваю проблемы как хренов магнит!

Поймав взгляд Ливия, Тара скрестила руки на груди.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил он.

– Чего? – не поняла эльфийка.

– Спокойной жизни. Проблем не бывает только у тех, кто уже умер. Этот мир принадлежит тем, кто умеет создавать и решать проблемы.

– Очень жаль, мистер, но моя философия в корне отличается от вашей.

– Ты могла бы носить бриллианты и сшитые для тебя платья. Ездить на шикарной машине, пить шампанское на завтрак, делать покупки в модных столицах мира, заказывать столики в самых дорогих ресторанах. Но ты живешь в каморке занюханного восточного городишки и торгуешь своим телом.

– Меня все устраивает.

– Пойдем со мной. Я сделаю тебя королевой. Фуад и его стая вечно голодных волчат будут убивать друг друга за право поцеловать твои туфли.

– Не хочу тебя расстраивать, дружок, но ты не похож на короля.

Халиф приподнял ее голову за подбородок. Тара отвернулась, сжав губы, но он успел урвать свой поцелуй.

– Если бы познакомились десять лет назад, ты бы говорила со мной совсем другим тоном, глупая шлюшка. Одного моего взгляда было бы достаточно для того, чтобы ты прыгнула в постель и раздвинула ноги. Мои друзья имели бы тебя по очереди, а ты изображала бы страсть. Пока Фуад Талеб не начал мести хвостом по всем переулкам, королем в этом городе был я. И остался им по сей день. Дело за малым – стряхнуть пыль с короны и вывести крыс.

– Но зачем тебе я?

– Мне нужна боевая подруга. Ты – не лучшая кандидатура, но сейчас возможностями выбора я не располагаю. Буду играть теми картами, которые есть на руках.

Эльфийка присела на подоконник.

– Ты всегда ведешь себя так? Относишься к другим как к вещам, не считаясь с их мнением? Думаешь, что все они – твои рабы?

– Такова природа людей и темных существ. Они хотят, чтобы им говорили, что делать.

Тара отвела глаза и закусила нижнюю губу.

– Ты отвратителен, – заговорила она после паузы. – Так и живешь? Собственные правила и даже в мелочах все или ничего?

– В противном случае я бы не был королем. Что у тебя под халатом?

Поведя плечами, эльфийка сбросила расписной шелк. Ее ноги обвили бедра Ливия, пальцы запутались в его волосах.

– На этот раз я, кажется, вляпалась по полной программе, – выдохнула она в перерыве между поцелуями. – Небось, наврал мне с три короба, а я развесила уши…

Халиф поднял женщину за талию, перенес на кровать и, уложив поверх смятого одеяла, наклонился вплотную к ее лицу.

– Разве я просил мне верить? Подожди немного – и ты увидишь все сама.

– Раздевайся, первые боги тебя побери. Или ты намерен трахать меня в одежде?

***

Спустя два часа Ливий сидел напротив Тары на одном из устилавших крышу дома ковров и ел свежие лепешки с сыром, запивая их крепким чаем. Эльфийка принесла старую керосиновую лампу и несколько свечей: не столько ради света, оба прекрасно видели в темноте, сколько ради создания романтичной атмосферы. На тонкий серп молодого месяца в небе над городом то и дело наплывали облака. Ночь, предшествующая новолунию, подумал Халиф, отставляя чашку. Жрецы сладострастия держат строгий пост, а темных эльфов-целителей даже под угрозой смерти не выгнать из дома ради сбора лекарственных трав. Бог Эрфиан, которого до Великой Реформы считали покровителем врачей и властелином сновидений, а после даровали титул хозяина подземного царства, в ночь темной луны путешествует по земле от заката до рассвета. Как большинство высших темных эльфов, Ливий получил религиозное воспитание, и, хотя особой связи с верой предков не ощущал, к смерти относился с уважением. Самое время вознести молитву богу Эрфиану. Он оберегает всех, кто затевает что-нибудь эдакое под покровом ночи. Почему бы ему не покровительствовать убийцам?

– Где ты родилась? – спросил он у Тары.

– В вампирском клане, – ответила та, прожевав кусок лепешки. – За океаном, в Штатах. Ждала темного совершеннолетия как манны небесной, умирала от желания свалить. Все, что угодно – только не клан. Меня тошнит от тамошних порядков, от бесконечных пиров, от сплетен и от тупых вампиров, которые говорят только о деньгах. Я, между прочим, была дочерью личного слуги первого советника. И могла рассчитывать на неплохую партию. В те времена у обращенных как раз появилась мода на смешанные браки. Темные эльфийки, светлые эльфийки, ты понял. – Эльфийка оторвала еще один кусок от лепешки и взяла с блюда ломтик сыра. – На самом деле меня зовут Царсина. Каково? У мамаши разум помутился после родов. Стресс, гормоны и все такое. Она была помешана на первых богах. Лет до шести рассказывала мне сказки только об этом.

– И слушала ты невнимательно. В противном случае знала бы, что Ливиан тоже принадлежал к числу первых богов.

Тара замерла, не донеся сыр до рта.

– Мамаша изрыла мне весь мозг со своими богами, и Ливиана я бы запомнила.

– Он был третейским судьей. К богу Нофару шли за пониманием и милосердием, а к богу Ливиану – за соломоновым решением. Однажды его сестры, богини Энлиль и Адвена, заспорили о том, кто из них более искусен в постели, и явились к нему для того, чтобы он их рассудил. Бог Ливиан переспал с обеими и сказал Энлиль наедине, что лучшей любовницы у него еще не было, и повторил то же самое в личной беседе с Адвеной. А когда они снова пришли к нему вдвоем, заявил, что даже девственницы доставляли ему больше удовольствия. В итоге Адвена и Энлиль рассорились окончательно и много веков не разговаривали друг с другом.

– И в чем мораль? – улыбнулась эльфийка. – В том, что с сестрами спать не стоит? Или в том, что даже лучшие подруги могут поругаться из-за дурака?

– Мораль в том, что стоит думать своей головой, а не перекладывать на других ответственность за решение собственных проблем. А если переложил, то не удивляйся, что оно тебе не понравится.

– Чертовски глубокая мысль. – Тара заглянула в его чашку. – Еще чаю?

– Нет. Лучше выпьем кофе. Я давно его не варил, но, надеюсь, не растерял навыки.

Тара кивнула и приготовилась подняться, но замерла. Глаза эльфийки изумленно распахнулись, уставившись на что-то за спиной Халифа. Он услышал тихий скрип двери, ведшей на крышу, и бросил взгляд через плечо.

– Темная ночь – темные гости.

– Это ты о себе, Ливий? Да, пожалуй. Тебя я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.

Фуад Талеб подошел к собеседникам, мягко ступая по ковру, и остановился в нескольких шагах.

– Не хочешь подняться и поприветствовать старого друга?

– Извини, нога побаливает. И поясницу ломит.

– Уважению, как я погляжу, тебя в тюрьме так и не научили.

Мужчина со всклокоченной рыжей шевелюрой и ярко-зелеными глазами, которого Халиф когда-то называл своим заместителем и считал лучшим другом, уже хотел было опуститься на ковер, но в последний момент взял невысокий деревянный табурет. На востоке попытку сесть выше гостей и хозяина расценивали как плевок в лицо, но Ливий благоразумно промолчал. Во-первых, потому, что он находился в чужом доме. Во-вторых, потому, что Фуад еще не начал высказывать накопленные оскорбления, и тратить нервную энергию впустую не хотелось.

– Принесу кофе, – вымученно улыбнулась Тара и, вскочив на ноги, исчезла за дверью.

Халиф прилег, опершись на правый локоть.

– Ты похудел и постарел, – заметил Фуад. – И что это за старые драные шмотки?

– Ну, а ты все хорошеешь и хорошеешь. До сих пор куришь, надеюсь?

– Держи.

Фуад бросил на ковер пачку красного «Marlboro» и позолоченную зажигалку. Не отрывая взгляда от лица гостя, Ливий достал сигарету и закурил.

– Кто бы мог подумать, что Халиф падет так низко? Ты живешь в квартире шлюхи и выпрашиваешь у меня курево. Мы поменялись местами. Когда-то я ползал перед тобой на коленях, выпрашивая работу.

– Именно поэтому ты работал на меня, а не наоборот. Я никогда и ни перед кем не ползал на коленях. Если мне были нужны деньги, я доставал их сам.

Беззлобно рассмеявшись, Фуад оторвал кусок лепешки. Несмотря на жару, он был одет в деловой костюм из белого шелка. На ногах – отполированные до блеска туфли с узким носом, алый галстук на черной рубашке закреплен бриллиантовой булавкой. Больше никаких джинсов, из которых он в прежние времена не вылезал.

– Верно. И чаще всего отнимаешь эти деньги у других. Равно как и товар.

– За товар я всегда плачу. И за твой тоже заплатил. Или я его подпортил? Вроде бы девственницей она не была, и на ее теле нет ни единого синяка. Можешь раздеть при мне и проверить лично.

Фуад прожевал лепешку, заел ее последним ломтиком сыра и налил себе стакан воды из стеклянного графина.

– Ты научился стильно одеваться, – продолжил Ливий, затягиваясь и выпуская дым через ноздри.

– Да. – Собеседник любовно погладил лацканы пиджака. – Статус обязывает.

– Наслышан. Как тебе корона? Достаточно бриллиантов? Не тяжеловата?

– Жизнь похожа колесо, Халиф. Сегодня ты наверху, но оно постоянно крутится. Если не знаешь, как удержать позицию, рано или поздно окажешься на дороге в грязи. Когда-то ты был королем и правил достойно. Но твое время ушло, и ты уступил место наследному принцу. Миру нужна свежая кровь.

– Я дал тебе работу, сукин сын. Ты сидел за моим столом, был самым желанным гостем в моем доме. Так ты меня отблагодарил? Сдал полиции?

Вернув пустой стакан на ковер, Фуад примирительно поднял руки.

– Давай будем честны друг перед другом, Ливий. За некоторое время до того, как угодить за решетку, ты… как бы это помягче? Слегка обнаглел. Ты только и делал, что жрал в три горла заморские фрукты и сладости, пил самые дорогие в мире вина, спал на шелковом белье и трахал бесконечных наложниц. А мы делали всю работу. Когда ты имеешь других, будь готов к тому, что кто-нибудь отымеет тебя. Что до полиции… – Он сделал неопределенный жест. – Скажем так: этот вопрос был вынесен на голосование, и решение приняли на основе мнения большинства. Ты не умеешь проигрывать, Халиф. Это твоя слабость. Смирись и будь хорошим мальчиком. Ты проиграл.

Ливий встал, поморщившись от боли в пояснице. Фуад поднялся навстречу. Халиф был выше собеседника почти на голову, но тот уверенно смотрел ему в глаза, расправив плечи и вздернув подбородок. Все можно решить прямо сейчас, не затягивая и не усложняя. Свернуть голову. Ударить в шею ножом, с ювелирной точностью найдя сонную артерию – одно из множества полезных умений, которые осваивает цепляющийся за жизнь заключенный. Но легкую смерть нужно заслужить. Сучонок достаточно старался для того, чтобы у него отняли это право.

– Мне нужны деньги, сынок. Уверен, по старой дружбе ты подкинешь мне работенку.

Глаза Фуада потемнели. Мысли смертных Халиф читать не умел и не нуждался в этой способности: все, о чем думали люди, было написано у них на лице. Человек, которому он когда-то доверял, как самому себе, пытался принять решение, но в уравнении насчитывалось слишком много неизвестных. Наконец Фуад расплылся в довольной улыбке и протянул руку для того, чтобы похлопать Ливия по щеке, но он сделал шаг назад и наклонился, туша недокуренную сигарету.

– Тюрьма хорошо повлияла на тебя, Халиф. Смирение – это добродетель, и она украшает любого. Надеюсь, ты не слишком страдал от сексуальных домогательств других заключенных? Расслабился и отдался процессу, получая удовольствие?

– Увы, мы не сошлись в предпочтениях. Я люблю долгие прелюдии, а они чересчур нетерпеливы. Пару-тройку раз мне пришлось поставить кое-кого на место и посидеть за все хорошее в одиночной камере. На этом проблемы закончились, и я наслаждался покоем и уважением.

Фуад расстегнул пуговицу на пиджаке и наклонился для того, чтобы взять с блюда еще одну лепешку.

– А знаешь, что во всем этом самое любопытное, Халиф? Тебя не было здесь хреновых десять лет, но кое у кого при упоминании твоего имени до сих пор трясутся поджилки. Они произносят его шепотом, так, будто ты появишься из воздуха и вспорешь кому-нибудь живот. – Он поднял указательный палец. – Но скоро они увидят, что ты работаешь на меня, и все поймут.

Ливий почтительно склонил голову.

– Жду твоего решения.

– Присмотрю тебе квартиру. Не хочу, чтобы ты ютился в этой дыре, да еще и в компании дешевой шлюхи. В конце-то концов мы друзья.