Будни лейтенанта Барсукова
Борис Седых
Первые годы становления, как офицера, молодого лейтенанта – наиболее тяжелые, но вместе с тем наиболее яркие и запомнившиеся каждому, кто прошёл этот путь. Это история про Крайний Север, беззаветную любовь к морю и к своему делу, повседневную жизнь подводников на кораблях и на берегу, редкие праздники, крепкую дружбу, любовь, поиск своего места в жизни. Книга содержит нецензурную брань.
Будни лейтенанта Барсукова
Борис Седых
Редактор Измаил Петров
Редактор Светлана Кухарева
Художник Роман Акчурин
© Борис Седых, 2023
ISBN 978-5-0060-3357-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорогой читатель!
Волею случая и благодаря близким отношениям с уникальным автором прекрасных произведений о жизни подводников Борисом Седых, я стал героем очередного его литературного труда.
Служба на подводных лодках, как и любая другая, полна сложных, ярких, иногда незабываемых впечатлений, и память о ней с годами только усиливается, рисуя чёткие картины.
Хочу сказать всем, с кем я учился в Высшем военно-морском училище подводного плавания имени Ленинского комсомола (ныне существующем только в сердцах его выпускников) и столкнулся по службе на Северном флоте, – большое спасибо за то, что вы мне встретились. В этой жизни ближе и родней людей, чем вы, для меня уже не будет.
Жизнь у всех нас сложилась по-разному: с кем-то в отдельные моменты сводила, с другими разводила, но в своей душе я всегда хранил теплоту ко всем вам, теперь уже немолодым, но по-прежнему своим родным «братанам» – это на всю жизнь!
Капитан 3-го ранга в запасе
Барсуков Игорь Васильевич
«Не служил бы я на флоте, если б не было смешно!»
Принцесса Лена Гайда
Советский ракетный подводный крейсер стратегического назначения (РПКСН) «К-140» – единственный корабль проекта 667А, модернизированный по проекту 667АМ – со скоростью 4 узла продвигается, старательно огибая мыс Нордкап, к берегам Гренландии.
Командиру электронавигационной группы (КЭНГ) лейтенанту Барсукову снится морской сон: безумная интерпретация событий, реально случившихся с телом, – следствие болезненного перенапряжения умственных и физических сил в условиях, максимально приближенных к человеческому стрессу.
…Конец 1987 года. За окнами ресторана живёт уже несколько веков, словно в полудрёме, заснеженный Таллин, похожий на живую иллюстрацию из большой книги сказок Андерсена. Снежинки в виде хлопьев как будто парят в небе, не опускаясь на землю, белоснежные сугробы вдоль аккуратно расчищенных улиц старого Таллина приглушают звуки современного города. Vana Tallinn – советская заграница, замочная скважина в европейскую цивилизацию. Хаотично стоящие средневековые дома с высокими покатыми черепичными крышами образуют маленькие извилистые улицы, соединяясь в кварталы брусчатыми мостовыми.
Два друга-лейтенанта – Бася с Андрюшей Соловьёвым, ракетчиком с питонским прошлым (оба несколько месяцев назад выпустились из ВВМУПП (высшее военно-морское училище подводного плавания), попали в один экипаж и отправились в учебный центр подготовки подводников стратегических ракетных атомоходов в Палдиски) – в качестве обязательной культурной программы повышения квалификации решили сорваться на выходные в близлежащий эстонский средневековый Таллин.
И вот судьба, благоволив, забросила их в уютный ресторанчик: старинный европейский стиль, полусферой низкие своды, кирпичная кладка, длинные деревянные, на вид XVII века, столы и такие же стулья, невиданная для советского времени того периода по вкусу и качеству кухня, негромкая музыка, заторможенные официанты, водочка со слезой…
За соседним столом большая компания местных – юноши и девушки чинно и чересчур громко болтают по-эстонски, сдержанно, без улыбок, смеются, перед каждым из них пенится по кружке пива. Как можно просидеть целый вечер с одной лишь кружкой и без закуски? Нам, русским, не понять.
Изредка кидая косые взгляды по сторонам, Бася замечает среди группы иноземцев красивую девушку, та тоже смотрит в его сторону, их глаза встречаются, и она свои не отводит.
– Так, есть контакт! – Бася резко поворачивается к своему соседу-«китайцу» (прозвище, прижившееся к ракетчикам ещё с училища). – Дислокация и диспозиция благоприятствуют, Меркурий сегодня в перигее, принимай управление, остаёшься за старшего, я пошёл!
– Какой в пень перигей, Васильич, куда тебя опять понесло? – не желая скучать в одиночестве, «рогатый» предпринимает слабую попытку остановить неожиданно дерзкий штурманский манёвр.
В это время в зале, как по заказу, звучит песня Джорджа Майкла Last Christmas.
Бася поднимается и решительно направляется к столу, временно оккупированному чухонцами.
– Разрешите пригласить вас на танец? – одна рука за спиной, голова в галантном небольшом поклоне, другая рука протянута к намеченной цели, улыбка Бельмондо, вьющиеся волосы зачёсаны назад, одет по последней моде – облик молодого человека неотразим и не способен оставить возражения.
За столом иноплеменная речь на несколько секунд интеллигентно смолкает, взгляды обращаются к странной паре: высокий, голубоглазый, но при этом явно русский, навис скалой над хрупкой блондинкой-эстонкой. Та неожиданно для всех, да и для себя наверное, покорно протягивает руку и даёт себя увести на середину зала, где пара сливается в медленном танце.
Гаснет свет, публика в зале рассеивается, и лишь разноцветные прожекторы цветомузыки направлены на молодую одинокую пару. Бог любит Басю. Он выполнит все его желания, преграды будут сметены неведомой силой, идущей впереди и расчищающей для него жизненную дорожку – элитное училище, командная специальность, боевой экипаж, лучшая военно-морская база. На челе Баси отпечаток благодати, место рядом с ним благословенно, любовь и тягу к себе окружающих людей он принимает как должное.
– Меня зовут Игорь, фамилия Барсуков, а вас?
– Лена Гайда.
– Вы эстонка?
– Нет, финка, – и как бы случайно плотнее прижимается высокой грудью.
Дух Баси мгновенно воспаряет: в шутливых тонах, непередаваемо, как может на этом свете только он один, красноречиво излагает квинтэссенцию прожитой жизни, приведя Лену в плач от смеха, при этом, как истинный юморист, сохраняя нарочитую серьёзность на лице.
Мелодия завершается, но тут весь зал ярко освещается и начинает играть местный эстонский хит – народная песня «Кюрли-пюрли». Посетители ресторана в каком-то безумном веселье срываются со своих мест танцевать. Теперь Бася вместе со всеми, заливаясь по-детски хохотом, от души отплясывает эстонский народный танец. Со старшей группы детского сада он не вытворял подобных кренделей, но ему хочется хоть несколько минут побыть беззаботным невоенным прибалтом: хлопать в ладошки, кружиться на месте, высоко подкидывая колени…
От души наплясавшись, Бася чинно ведёт партнёршу обратно и, благодаря исполненному лучше самих эстонцев танцу, посчитав себя принятым на законных основаниях в компанию, на полном ходу, без прелюдий обращается к сидящим за столом с краткой речью:
– Минуточку внимания, товарищи, – и стучит вилкой по стакану пива сидящего рядом эстонца как раз в тот момент, когда тот хотел сделать живительный глоток, при этом чуть не поперхнувшись, – извините за беспокойство, но попрошу всех немного сдвинуться влево! – чуть ли не с силой двигает скамейку запасных, освобождая место рядом со своей избранницей. – Вот так, спасибо! Тянан! Тянан, товарищи, вы очень любезны!
– Андрюха, давай к нам, ребята нормальные попались! – и смотрит влюблённым взглядом с лёгкой улыбкой на Лену Гайда. – Товарищи эстонцы, прошу подвинуться ещё немного. В тесноте, да не в обиде, как говорят у нас на подводной лодке. А где наш официант?
Пока изумлённый ракетон прокладывает путь к расчищенному стараниями друга месту, Бася рукой подзывает человека, по привычке беря командование застольем на себя, доверительно обращается к очень неспешно подошедшему на его зов с короткой пламенной речью:
– Друг, понимаешь, мы – подводники, приехали с северов, – официант демонстративно делает вид, что не понимает русскую речь, но продолжает терпеливо слушать.
Возбуждённый офицер продолжает:
– Времени у нас мало, так что надо накрыть поляну по полной, неси всё, что у вас там припрятано: рульки, салаты, тарелки – мясную, рыбную, овощную, сырную. Всем повторить по пиву и две водочки, естественно, бутылки, а не рюмки, – и, уже обращаясь к сторонникам европейской умеренности и экономии, которые как-то сразу сникли и, пока Бася вёл разговор с гарсоном, озабоченно и опасливо озирались друг на друга, произносит, положа руку на сердце: – Не волнуйтесь, товарищи, банкет за счёт подводников!
После этих слов у эстонцев от душ отлегло, и веселье стало по-настоящему шумным; под действием русской водки компания неожиданно начала говорить на языке происхождения напитка; оказывается, эстонцы очень любят русских и восхищаются широтой души этого народа; Бася травит один анекдот за другим, не обращая внимания и ничуть не смущаясь, что смысл юмора, основанный на нюансах его родного языка, до иноговорящих не всегда доходит – главное, ему самому хорошо и весело – всё, как всегда, по-ВВМУППовски…
Дальше в картинке, как в испорченной киноплёнке, начались разрывы, помехи, обрывки кадров – то ли из-за провалов в памяти, то ли из-за каких-то внешних помех со сном.
…Сногсшибающий комплимент: «Поражён вашей красотой, вы моя принцесса, Лена Гайда!» Вот он уже лежит, утопая в мягкой белоснежной постели уютного номера маленькой средневековой гостиницы, на его плече безмятежно покоится белокурая головка принцессы.
На самом интересном месте киноплёнка сна окончательно рвётся.
– Your bunny wrote[1 - Твой кролик написал – англ.], – до его сознания очень медленно начинает доходить незнакомая и почему-то английская речь, Бася ощущает чувствительный толчок в бок, – Basya, peace duke[2 - Бася, Герцог мира – англ.].
Дальше стала проклёвываться знакомая русская речь:
– Барсуков! Твою мамку, вставай! Сколько можно валяться? Какой раз тебя будим!
– Не до тебя сейчас, у нас в Таллине с Гайдой всё серьёзно, – отмахиваясь, бормочет Бася, не открывая глаза.
– Учебно-аварийную тревогу объявили по кораблю, ты что, совсем ничего не слышишь?!
Сознание лейтенанта Барсукова постепенно и с неохотой возвращается в земную, а точнее, подводную реальность:
– Где я? Что со мной?
Лежит в позе эмбриона на каком-то вонючем, промасленном, полосатом, в ватных комках матрасе, одет в РБ, на ногах тапочки в дырочку, ПДУ (портативное дыхательное устройство) забилось между ног, одной лямкой сдавив шею; над ним склонился КГС-2 (командир группы старта); Бася смотрит на него полубезумными, непонимающими, красными и воспалёнными от хронического недосыпа глазами.
– Ты просил разбудить тебя через полчаса, – ракетчик годом старшего выпуска участливо и терпеливо, как пьяного, старается привести Басю в чувства и одновременно ввести в курс дела.
Вокруг стоит шум приборов, которые силовыми кабелями, словно вожжами, сдерживают рвущиеся благословить Америку твердотопливные баллистические ракеты Р-31 с ядерным боезарядом; вибрация палубы и переборок дрожью откликается во всём теле; в нос ударяет жуткая смесь различных запахов: масел и многочисленных механизмов; в ушах ощущается пульсация крови, тошнота и слабость – каждая клетка организма требует отдыха и сна, конечности отказываются служить мозгу.
– Ну что вы за сволочи все здесь такие? Я уже третьи сутки не сплю! Дайте человеку, в конце концов, поспать у ёлки!
– Peace data[3 - Мирные данные – англ.], штурман залетал, ищет твоё бренное тельце по всему кораблю, злой как чёрт, грозит убить тебя. Мы наплели ему Who knew[4 - Кто знал – англ.], что ты в корму пошёл, в турбинный отсек, лист дежурного по кораблю закрывать, но долго нам тебя скрывать не удастся.
Сверка часов
Согласно вполне официальной версии Бася понёсся сломя голову сверять часы по кораблю, но в четвёртом энергия жизни иссякла – конь Боливар, на котором он скакал по отсекам, не выдержал напора и пал на верхней ракетной палубе. Поскольку все места в каютах ракетчиков были забиты, Басю пристроили на грязном матрасе низших чинов за одной из двенадцати ракетных шахт – ему было всё равно где, лишь бы принять хоть на несколько минут горизонтальное положение.
Корабль несколько дней как вышел в автономку, и Басе надо было кровь из носа закрыть два листа: на самостоятельное несение штурманской вахты и дежурного по кораблю. По меркам военного училища, из которого он всего полгода как выпустился, каждый лист – это пятилетний курс лекций, только без всепонимающих преподавателей, исключительно самоподготовка.
Штурман рвал и метал, ему нужен был сменщик на штурманскую вахту, а у Баси меж тем была масса других обязанностей: начиная от собственной материальной навигационной электронной части, отработок по живучести в третьем отсеке и заканчивая собраниями комсомольской организации, секретарём которой его избрали сразу после первого спуска в прочный корпус.
На «счастье» – невозможное сделать реальным – гармонично наложился управляемый хаос первых дней автономки: учебные тревоги по любому поводу беспрерывно сменялись учебно-аварийными. Когда экипаж разбегался по своим боевым постам, командир метлой и дубинкой спешно старался привести подчинённых в чувство и боевое состояние, пока какой-нибудь дуралей не натворил бед. Поскольку штурман нёс вахту на пару с прикомандированным, Бася на всех тревогах, отработках и грёбаных политзанятиях был вынужден для численного кворума в одиночку представлять БЧ-1. Прибавьте сюда работу с любимым личным составом, и вы начнёте медленно сходить с ума.
Сумма этих факторов и объясняет, почему Бася свалился, не пройдя с обходом и половины корабля. Логично спросить, зачем он вообще попёрся это делать? Ведь сверка корабельных часов в отсеках не входит в обязанности командира электронавигационной группы – поправлять в каждом отсеке и боевых постах стрелки на корабельных часах 5—2ЧМ можно научить любую обезьяну. Безусловно, любой примат освоит этот номер, но только не штурманский электрик матрос Марат Фагимович Сайфуллин!
В заданной точке РПКСН «К-140» принял балласт в ЦГБ (цистерны главного балласта, чтобы лодку под водой сделать невесомой и управлять серьёзным механизмом: горизонтальными и вертикальными рулями) и планово ушёл на глубину: сначала погрузился на перископную, а затем, осмотревшись по горизонту и в отсеках, с дифферентом 3 градуса на нос нырнул на сорок пять метров. Всплытие в надводное положение теперь ожидалось только через 90 суток…
Штурман с генерального маршрута начал наносить коридор боевого патрулирования на путевую карту.
– Игорь, давай, пока я тут рисую, организуй сверку часов.
После погружения штурманам надлежит сделать так, чтобы все часы на корабле показывали одно время.
