В свой кабинет Анна вернулась через три часа. Сначала пришлось дождаться мать Галины. Маленькая сухонькая женщина первым делом кинулась к дочери. Она трогала Галю, поглаживала, осматривала.
– Что он с тобой сделал? Что он с тобой сделал, детонька? – причитала женщина. – Почему ты не ушла? Я ведь всегда тебя ждала.
Потом были слёзы. София никак не хотела идти на руки к бабушке, которую практически не видела. Малышка плакала, плакала Галина и её мать. Анна бегло проверила, чтобы в квартире всё оказалось выключенным.
– Пройдёмте, – грубо сказал Дмитриев, подталкивая Галину к оперативникам.
Большой шумной толпой они спускались по подъезду. Скочилова точно знала, что сейчас за процессией наблюдают через глазки соседи. «Интересно, где они были, когда он её бил»? – подумала следователь.
– Извините, – мать Галины тронула Анну за рукав.
– Да, – остановилась следователь.
– На сколько Галю посадят?
– Не хочу вас обнадёживать, – осторожно сказала Анна. – Я буду настаивать на самообороне. Но будьте готовы к тому, что всё может пойти по плохому сценарию и Галине светит реальный срок. Это до восьми лет тюрьмы.
Женщина всхлипнула, прижала к себе только затихшую внучку. Анна проследила, чтобы их усадили в подъехавшее такси. Галина смотрела на родных через окно полицейского УАЗа, прижавшись к грязному стеклу лицом.
– Ну и зачем? – спросил майор Дмитриев.
– Что «зачем»? – не поняла Анна.
– Зачем вы сказали бабке, что её дочь возможно не посадят? Это ж неправда. Восьмёрку она точно себе подцепила.
– Не точно, – парировала Анна. – Ещё не было экспертизы.
– Это всё слова. Она прикончила мужа и должна сидеть.
– Он её систематически бил. Она просто защищалась. Мы, Александр Борисович, это уже обсуждали.
– Да вы тупо оправдываете убийство, Анна Валерьевна, – сквозь зубы прошипел майор. – Чё, мало случаев было, когда жена мужа убила, а потом начинала ныть, что он её избивал? Если так херово ей жилось, то могла бы вещички собрать и свалить.
– А вы, я смотрю, большой знаток семейных отношений? Или, наверное, защитили кандидатскую по абъюзивному поведению?
– Вот только не надо всеми этими модными словечками прикрывать вашу бабскую солидарность, – скривился майор.
– Знаете, о чём я сожалею? – Анна взглядом смерила оперативника с головы до ног.
– Ну? – не хотя спросил Дмитриев.
– О том, что нам ещё придётся сталкивать по работе. Это, действительно, печально.
Снег залеплял глаза, но Скочилова всё равно увидела, как перекосилось лицо майора. Ледяной ветер пробирался под форменную куртку, но даже он не был таким холодным, как взгляд Дмитриева. Не собираясь разговаривать дальше, Анна подошла к водителю УАЗа и сказала, чтобы он ехал за ней.
Потом Галю осматривали врачи, делали анализы, собирали анамнез. Затем с подозреваемой работал психиатр. Рутина, за которой стоят человеческие жизни.
Галину, находящуюся в странном опустошённом состоянии, поместили в камеру предварительного содержания. А Скочилова сидела в своём кабинете и усердно заполняла бумаги. Иногда Анна отрывалась от экрана компьютера и смотрела в окно. Там разыгралась настоящая непогода. Часы показывали, что официальный рабочий день закончился полтора часа назад. И ей следовало уже быть дома. Проверять уроки у Леры, греть вчерашний суп и спрашивать мужа о его работе.
Анна вздохнула и ещё быстрее застучала по клавиатуре. Может быть, она успеет хотя бы пожелать дочке спокойных снов.
Глава 3
– А Катя могла уйти с незнакомым человеком? – спросила Анна.
– Нет, нет. Я ей столько раз говорила, что нельзя этого делать. Она не могла ни с кем уйти сама! – Вика была на грани истерики.
Наступило утро следующего дня, а женщина ещё даже не ложилась. Никак не могла заставить себя ни отдохнуть, ни что-нибудь съесть. Она ставила чайник на плиту, включала конфорку, дожидалась, пока вода начнёт кипеть, и выключала. От одной мысли о еде, Вику тошнило.
Её дочь не ночевала дома! Катя была где-то за пределами квартиры, вне их маленького уютного мира, который оказался способен рухнуть в один момент. Семён пришёл домой в четыре утра. Его сопровождал высокий широкоплечий мужчина, представившийся Павлом.
– Вам нужно отдохнуть, – сказал Бес. – мы делаем всё, что нужно. Ребята сейчас сменятся и мы расширим круг поисков.
Семён рвался из дома. Он тоже ничего не ел, хотя Вика сделала бутерброды и пожарила яичницу. Лёгкая готовка на какое-то время сняла тревогу за дочь. А потом чувство вины за то, что позволила себе отвлечься на намазывание куска батона сыром, нахлынуло до дрожи в коленях. Виктория упала на табурет, закрыла глаза руками. Слёзы больше не текли, остались только сухие судорожные рыдания, не приносящие облегчения.
Ветер стих, но температура понизилась ещё на пару градусов. На улице стало неимоверно холодно. Головы прохожих были окутаны паром от дыхания. Воздух застывал в носу, примораживая тонкие волоски. Иней украшал ресницы, усы и бороды тех, кто так или иначе оказывался вне помещений.
И где-то там была Катя! Маленькая девочка, которая не вернулась домой с прогулки.
Когда в дверь коротко позвонили, Вика вздрогнула. Она попыталась подняться с табурета, но тут же обессилено села снова. Семён вскочил с кухонного дивана и в два шага оказался у входной двери. По пути мужчина ударился бедром об угол, но ни на секунду не остановился. Он широко распахнул двери, ожидая увидеть кого-нибудь из волонтёрского отряда, приведшего Катю домой.
– Следователь Следственного комитета Анна Валерьевна Скочилова, мне поручено вести дело вашей дочери, – представилась миловидная женщина, стоящая на пороге. – Это майор Дмитриев, районный отдел. Мы можем войти?
Переваривая услышанное, Смирнов сделал шаг назад, пропуская пришедших.
– Вы будете искать Катю? – Виктория обнимала себя, пытаясь унять нервную дрожь.
– Где мы можем поговорить?
Анна внимательно следила за поведением родителей. Как бы жестоко это не звучало, но именно они первые подозреваемые. Близкие люди всегда были, есть и будут таковыми. Практика показывала, что в большинстве случаев так оно и оказывалось.
Получив это дело, Скочилова готовилась увидеть семью на грани развода, где родители, больше для того, чтобы насолить друг другу, чем из искренних чувств, делят ребёнка. Подобные псевдопохищения ей уже доводилось расследовать. И правда всплывала после первого допроса.
Но ни жена, ни муж Смирновы не были похожи на великих актёров, разыгрывающих переживания. Впрочем, Анна не торопилась делать выводы на основании первого впечатления.
– Идёмте сюда, – Вика кивнула на кухню.
– А мы с вами в комнату, – перехватил Семёна Дмитриев.
Нет, как следачка, Скочилова иногда бывала нормальной. И кое с чем Александр готов был безоговорочно согласиться.
– Давайте не будем терять время, – сказала Анна Валерьевна, встретившись с оперативником. – Я допрашиваю Смирнову, вы её мужа.
Дмитриев кивнул.
– Подробно, но без лишнего давления, – наставляла Анна, поднимаясь по лестнице. – Постарайтесь избегать вашего любимого обвинительного тона.
– Разберёмся, – пообещал майор, глядя на бёдра Скочиловой, шедшей чуть впереди.
Его вообще не должно было быть на этом деле, но подлец Кузнецов этой ночью оказался в больнице с приступом аппендицита. И теперь вместо заслуженного выходного, Дмитриеву приходилось снова выслушивать эту выскочку. Кто вообще додумался пускать баб на такую работу?
***
Люди устали. Люди замёрзли и вымотались как физически, так и морально. За долгие часы поисков Кати Смирновой были проверены километры улиц и дворов. Листовками с объявлением о пропавшей девочке уже оклеили район и вокзалы. Недовольные слесари из аварийных бригад помогли с подвалами и чердаками.
Кати нигде не было. Григорий потёр лицо, чтобы хоть как-то взбодриться.
– Кофе будешь? – спросила Лялька.
– Давай. Тошнит уже от него, но давай.
Кофе принесла какая-то бабушка.
– Я-то сама искать не могу, – говорила пожилая женщина, передавая Ляльке объёмный пакет. – Внук показал, как в интернет заходить. Так я с подружками теперь так общаюсь. А тут смотрю объявление про Катю. Прям в нашем районе. Подумала, надо ребятам горячего принести.
– Спасибо! – искренне поблагодарила Лялька. – Вы сами до дома доберётесь? Может, вас подвезти? Холодно.
– Не надо, не надо, деточка. Вы лучше ребёнка ищите. А мне тут через два дома пройти.
Оля забыла даже спросить, как бабушку зовут. В шестом часу морозного утра мозг работать без допинга отказывался напрочь. В пакете оказался старенький термос с кипятком, чайные пакетики и несколько пачек печенья.
Дашичев, грея руки о кружку с крепким кофе, прикрыл глаза. Мысленно представил себе карту района – они расширили круг поиска уже почти в два раза.
– Григ, чё думаешь? – осторожно спросила Лялька.
– По-разному думаю, – не открывая глаз сказал Дашичев. – С одной стороны, раз мы до сих пор её не нашли, значит, она может находится у кого-то дома. Это тоже и хорошо, и плохо. Потому что не понятно, с какой целью кто-то держит у себя ребёнка. То ли в гости удрала, а родителей не предупредила. То ли её силой увели.
– Родственников-то проверяли?
– Полиция должна пройти. Нам ведь никто информацию не даст такую.
– А с другой стороны? – после недолгого молчания спросила Оля.
– А с другой стороны всё плохо, – вздохнул Григорий, открывая глаза. – Если мы не нашли Катю где-нибудь в подъезде или хоть в каком-то тёплом месте, значит она всю ночь пробыла на улице. Сейчас минус двадцать четыре показывает. Сама понимаешь, что может произойти с ребёнком в такую ночь.
Шансы на благополучный исход у тех, кто вынужден провести ночь на лютом холоде, практически равны нулю. А если есть ещё какие-то повреждения, то и вовсе минимальны. Только чудо может спасти человека, оказавшегося в таких условиях.
– «Муха-четыре» штабу, – ожила рация.
– Штаб на связи! – Лялька почувствовала, как поднялся адреналин в крови. – Что у вас? Нашли?
– У нас тут пьяный мужчина в сквере. Идти сам не может, в неадеквате немного, – прошипела рация. – Организуй «скорую», у него, походу, пальцы на ногах обморожены.
– Поняла тебя. Адрес кидай, – Лялька перевела рацию на приём.
Григорий наблюдал, как действует координатор. Без суеты приняв сообщение от «Мухи-четыре», Оля связалась со «скорой помощью» и чётко рассказала о произошедшем. Сигнал приняли, машину отправили. Ребята из отряда спасли чью-то, может быть, глупую жизнь, не дав замёрзнуть.
Ещё троих загулявших прохожих этой ночью развезли по домам экипажи, вышедшие искать Катю. «Муха-три» и «Муха-десять» помогли вытянуть несколько автомобилей, застрявших в быстро наметённых сугробах. «Муха-семь», в состав которой входил вышедший на пенсию полицейский с позывным Мент, шугнули толпу гопников, пристававших к двум девушкам, торопящимся домой.
Сделано много, но основная цель поиска – девочка Катя Смирнова – неизвестно где. Дашичев вздохнул. Людей нужно отпускать. Девять часов утра, кому-то пора на работу, кому-то нужно отдохнуть. Всем нужно согреться и набраться сил.
– Сколько сейчас экипажей в патруле? – Дашичев отставил пустую кружку.
От выпитого кофе начинал болеть желудок. Но сон немного отступил. Хотя Григорий точно знал, что это ненадолго.
– Сейчас пять машин. Это ребята, которые с самого начала подключились, – сверившись со своими записями, ответила Лялька. – В группе отписались некоторые, что начнут подъезжать за задачами. Спасатели обещали привлечь кинологов.
– Собаки – это хорошо, – кивнул Дашичев. – Только вряд ли они после такого снегопада что-то найдут.
Лялька потянулась. Целая ночь в штабе давала о себе знать – мышцы затекли, в голове шумело от кофе и бесконечных переговоров, перед глазами цветными полосами пролегали трэки маршрутов, по которым ходили «Мухи».
– Иди домой. Тебе отоспаться надо, – сказал Григорий.
– Сейчас Линар приедет и сменит меня.
– Отлично. Я на пару минут глаза прикрою.
Дашичев поёрзал на кресле, закутался в куртку, склонил голову к подголовнику. Чернота сна буквально всосала в себя его сознание, выключив из реальности за секунды.
– Приветик! – радостный бодрый голос, казалось, заполнил весь салон «Газели».
Громко хлопнула дверца, успев пропустить внутрь морозный воздух. Дашичев усилием воли разлепил глаза.
– Привет, – сказала Лялька, пытаясь вспомнить, что это за девушка.
– Марго? – чуть хрипло произнёс Григорий. – Ты чего здесь? Я же вас с Костиком по домам отправил.
– Ну, Костик-то дома. А я переоделась и снова к вам!
На этот раз девушка действительно подготовилась. На ней был яркий лыжный комбинезон со светоотражающими вставками и тёплые ботинки на толстой подошве. Зимняя шапка с двойным отворотом идеально сочеталась с цветом её голубых глаз.
– Ты же блогер? – спросила Лялька.
– Блогерка, – поправила Марго.
– И в чём разница?
– Ну, блогер – это мужской род, а блогерка – женский.
– Звучит странно, если честно.
– Это феминитив, – Марго чуть надула губы. – Я за права женщин. Современность диктует такие условия. Мы должны заявить о себе миру. Мы не требуем равных прав, мы их просто берём.
– Понятно, – кивнула Оля, хотя все эти лозунги для неё ничего не значили.
