Здесь все начнется
Нэнси Розенбаум
18-летняя Хейзел переезжает после смерти матери к отцу в Майами. Она поступила в университет, обрела новых друзей, но произошло непоправимое. Хейзел влюбляется в парня своей сводной сестры Моники. Моника понимает, что её парень ведёт себя странно по отношению к ней. Она всячески пытается привлечь к себе внимание и совершает ошибку. Признается ли Хейзел своей сестре в том, что без ума от её парня или мы узнаем множество других тайн?
Нэнси Розенбаум
Здесь все начнется
Глава 1
Полгода назад моя мама умерла от аневризмы головного мозга. Никто из близких не знал, что она больна, тем более я. В тот день она села за руль, но не справилась с управлением и врезалась в дерево. Мама пролежала неделю в коме. Когда нейрохирург сообщил о том, что ее мозг мертв, это означало, что умерла и она сама. Я спорила, я кричала, что у нее еще бьется сердце, дышат легкие, на что доктор ответил, она дышит не сама, за нее дышит аппарат. Все, что нужно было сделать, это подписать отказ от реанимации. Мне еще не было восемнадцати, поэтому подписала тетя Ясмина, родная сестра моей мамы.
Мама и папа развелись, когда мне было десять. У него есть дочь и жена, но обо мне он никогда не забывал. Мы созванивались, иногда он приезжал в гости, на все праздники присылал деньги. Множество раз он просил меня поехать с его семьей на отдых, но я отказывалась. Не то чтобы я не хотела с ними знакомиться, просто это так странно, что папа был не с нами, а с другой женой и другой дочерью. Это даже обидно… Что, если ее он любит больше, чем меня? Конечно, она же все время рядом.
Свои восемнадцать я отметила в кругу близких мне людей. Мамины родственники и мои школьные друзья. После школы все разъедутся кто куда. Мне уже пришло письмо о поступлении.
Папа настоял на том, что я буду жить с ним и его семьей в Майами. Оставаться в Таллахасси не было смысла, ведь в другом городе я бы смогла начать новую жизнь. Когда меня провожали на самолет, тетя сильно плакала, а друзья не отпускали без фотографий напоследок. Было ли мне страшно? Безумно. Я понятия не имею, как примет меня семья отца. Вдруг его дочь, Моника, самая настоящая стерва? Как мы уживемся в одном доме? Надеюсь, тот факт, что у нас с ней одна фамилия, настроит ее на дружеский лад.
Я могла бы поехать на автобусе, но за десять часов мой зад превратится в лепешку. На машине ехать семь часов, но у меня ее не было, потому что… я не знаю почему. Я знаю, что отец бы мне купил машину, но мне не хотелось принимать такие подарки, ведь мне нужен был он сам. Всегда нужен. Когда он узнал, что мама умерла, он все бросил и приехал, он был на похоронах и все оплатил. Последний раз я видела отца таким разбитым в день, когда мама выгнала его из дома.
Я потратила 186 баксов на самолет, который летит всего два часа. Это огромные деньги, но я заплатила сама. Папа предложил оплатить, но я отказалась. Я работала в салоне красоты. Ногти – мое все. Сначала клиентов было мало, но затем их стало так много, что мне писали и спрашивали, когда я смогу их принять. Но это лишь работа. Я не собираюсь посвящать ногтям всю свою жизнь.
Я поступила на факультет искусств, так как люблю рисовать, петь и играть на гитаре. Возможно, кому-то покажется глупым, но это то, чего я хочу. Всегда хотела.
Рост у меня маленький, поэтому чаще всего я стараюсь ходить на каблуках или платформе, так я чувствую себя гораздо лучше. Как многие говорят, я миниатюрная. Грудь у меня второго размера, так что спасибо и на этом. Глаза голубые, волосы длинные и белые. Я блондинка, как мама.
Сейчас август, и я упросила отца остаться в Таллахасси подольше, чтобы побыть с друзьями. Оставшиеся дни до учебы я проведу в Майами.
Итак, я получаю два своих чемодана и спускаюсь на эскалаторе вниз. Мой отец стоит там, улыбка до ушей. Когда папа видит меня, что-то болезненное застилает его глаза, но это лишь на миг, он стирает это и снова улыбается.
Мой отец высокого роста, примерно метр восемьдесят, у него темно-русые волосы, зеленые глаза и широкие плечи.
На мне белые узкие джинсы с дырками, голубая рубашка и белый топ. Волосы распущены, на ногах белые босоножки. Я доезжаю до конца, и папа тут же обнимает меня так крепко, будто я могу убежать. После объятий он кладет свои ладони на мои щеки и целует в нос, так он делает с детства.
– Наконец-то! Теперь моя крошка будет со мной, – произнес он, взял чемоданы и направился к выходу. – Как долетела?
– Всего два часа, – пожала я плечами.
– Заедем перекусить?
Побыть с папой вдвоем, пока я не познакомилась с его семьей? Пока я не увидела, как он милуется со своей женой и Моникой? Ответ – да!
– С удовольствием, – улыбнулась я.
Мы дошли до его машины, черный Grand Cherokee. Когда папа приезжал в гости, он всегда был на машине, он не летал на самолете. Почему? Я до сих пор не знаю. Может, однажды спрошу.
– Как дела у Коди? Вы решили остаться друзьями или…
– Мы решили остаться друзьями почти полгода назад. После… Неважно. Просто я так захотела.
– Наверное, это к лучшему. Ни к чему отношения на расстоянии, – подмигнул он.
– Хорошо, что ты сейчас это понимаешь.
Его глаза затуманились, и я тут же одернула себя.
– Прости, я не хотела…
– Все в порядке.
Мы подъехали к уютному кафе, и поднялись на веранду. Я взяла салат с морепродуктами и клубничный безалкогольный мохито, а папа вафли и кофе.
– Вафли на обед? – выгнула я бровь.
– Они восхитительны, поверь мне, – улыбнулся он. – Скажу по секрету, мне не нравится, как Трэйси готовит вафли.
Трэйси – это его жена. Они с Моникой очень похожи.
– Разве можно испортить вафли? – усмехнулась я.
– Да, пожалуй. Поэтому работники этого кафе меня знают. Я здесь свой, – указал папа на вафли, и я хихикнула.
– Пап, мне страшно, – призналась я, и он взял меня за руку.
– Это нормально. Новое место, новые люди. Твои друзья будут испытывать то же самое, поверь. Но здесь у тебя есть я, и я уверен, что вы подружитесь с Моникой.
– Ты так думаешь? Какая она?
– Так. Ну, она амбициозная.
– То есть дерзкая, да?
– Ну, иногда да. Она уверена в себе, неплохо учится, но можно и лучше. У нее есть друзья, с которыми она часто пропадает. По дому она совершенно не помогает. Не уверен, держала ли Моника сковородку в руках, – усмехнулся папа.
– Я ее полная противоположность, – вздохнула я.
– Ну и что? Ты добрая и общительная, все захотят с тобой дружить.
– Надеюсь.
Ну не знаю! Моника уже мне кажется стервой, я видела ее на фото. Она красивая, но чересчур высокомерная. Надеюсь, это лишь мои догадки. Я бы хотела с ней общаться, ведь другого выбора у меня нет. Лучше стать сестрами, чем быть врагами. Сестра… А ведь я появилась на год позже нее. Когда думаю обо всем этом, желудок начинает сворачиваться и чувство, будто вот-вот стошнит.
Когда мы вышли из кафе, к нему подъехали три мотоцикла. Я никогда раньше не обращала на них внимания, но сейчас решила задержать взгляд. Эти байки такие большие и красивые. Спортивные. Черный, темно-серый и красный, как рубин.
Возможно, я уже целую вечность стою и смотрю на байки, потому что парень, который сидит на черном, смотрит в мою сторону. Он в шлеме, как и его друзья, и козырьки тонированы, но я чувствую, что его взгляд прикован ко мне. Я неловко улыбнулась и направилась к папе в машину.
Глава 2
Передо мной предстала двухэтажная белая вилла с кучей окон. На втором этаже стеклянные балконы с цветами, рядом со зданием пальмы и красивая лужайка. Перед домом расположены ворота, далее – асфальтированная дорожка, на которой под козырьком стояли две машины. Два Порше: один красного цвета, другой серебристого. Не знаю, какая чья. Да и мне все равно.
Папа повел меня за дом, там был огромной бассейн и джакузи. Перед бассейном располагались белые мягкие лежаки и стол с несколькими стульями.
– Дэвид, это ты? – раздался сзади женский голос.
– Да, мы здесь, – крикнул отец.
Я вся съежилась от предвкушения… Из дома вышла женщина с каштановыми волосами, карими глазами, стройная, ростом метр шестьдесят с лишним. На лице ни одной морщины, губы полные и сочные. Ясно, косметология решает всё. На ней был пляжный розовый халат, а под ним слитный купальник черного цвета. Трэйси поцеловала моего отца и подошла ко мне.
– Хейзел, верно? У тебя папин нос, – обняла меня. – Добро пожаловать, – сверкнула Трэйси идеально белыми зубами.
– Здравствуйте.
– Давай договоримся сразу, называй меня просто Трэйси. Никаких мэм и всего прочего.
– Хорошо, просто Трэйси, – кивнула я.
– Молодец, – ухмыльнулась она.
– А где Моника? – спросил папа.
– Кажется, у себя, – закатила глаза Трэйси. – Мон! Спускайся!
– Милая, ты же не против, если Моника покажет тебе твою комнату?
– Нет, пап.
– Чудно. Может, потом поплаваем в бассейне?
– Мне столько вещей нужно разобрать, разложить все как положено. Понимаешь? На это уйдет много времени. Плюс надо позвонить тете и написать друзьям, что я долетела.
– Я понял. Тогда поужинаем вместе?
– Да, хорошо.
Как только я произнесла эти слова, из дома с невозмутимым лицом вышла Моника. Ее волосы были длинные и шелковистые. Глаза темно-карие, губы пухлые, как у матери, заметно, что накачанные. Ее грудь вот-вот вывалится из красного топа. Когда она заметила меня, ее брови чуть вздернулись вверх, а затем она одарила меня улыбкой.
– Бог мой, ты такая миниатюрная! – удивилась она, и я неловко улыбнулась.
– Привет, я Хейзел.
– Да-да, я знаю. Я Моника. Ну что? С приездом, сестренка! – обняла она меня, и мне в голову закралась мысль, это искренне или нет. – Пойдем, покажу тебе твою комнату.
Мы прошли в дом, и внутри все было так же идеально, как снаружи. Белый ковер, белые столешницы на кухне – очень много белого, но не яркого, не как в больнице. Белый кожаный диван в гостиной. Внизу располагались спальня моего отца и Трэйси, его кабинет, спортзал, две ванные комнаты и домашний кинотеатр.
Мы пошли вверх по винтовой лестнице. Здесь был пушистый белый ковер, на стенах висели фотографии. Если идти вдоль по коридору, там будет балкон, выходящий на бассейн. На втором этаже тоже две ванные комнаты, три спальни и комната отдыха, в которой наверняка зависала Моника со своими друзьями.
Комната отдыха отличалась от всех. Она была темной, с диванами и креслами, приставкой, телевизором и барной стойкой.
– В этой комнате мы иногда зависаем с друзьями, – подтвердила Моника, и я улыбнулась. – Здесь моя спальня, а вот та – твоя.
Она открыла дверь, и я ахнула. Стены цвета кофе с молоком, большая двуспальная кровать застелена бело-розовым покрывалом, сверху несколько подушек. Напротив – белый комод. На стене за кроватью висят два золотых зеркала. Слева – балкон, на котором стоит фиолетовый диванчик, недалеко от комода туалетный столик светло-серого цвета, ковер в тон стен. Люстра очень красивая, в виде маленьких алмазиков.
– Нравится?
– Да, очень.
– Тебе помочь?
– Эмм…
– Ладно, увидимся за ужином, – произнесла Моника и ушла в свою комнату.
Надеюсь, она поняла, что мне нужно какое-то время побыть одной, привыкнуть к обстановке.
