Я купил и принес ему еды. Пока он ел (кстати, аккуратно и не жадно), я заметил, что от него не было тяжелого духана бомжа или совсем опустившегося человека. По всему было видно, что парень был действительно из приличной семьи.
Закончив трапезу, Роман робко спросил:
– А мы не могли бы по пути зайти и купить чая или кофе, а то мне совсем нечем будет вас угостить, кроме кипятка…
Я кивнул и удивился такой предусмотрительности и непритязательности. Человек не попросил захватить еды или чего-то еще, что может быть необходимо безработному человеку.
– Диктуйте адрес, – скомандовал я. – Я закажу такси и чай в онлайн магазине, и нам все привезут.
– Улица Сурикова… – отозвался Роман.
– Сурикова? Вы не ошибаетесь?
Какой столичный писатель не знает улицу Сурикова в Москве!
– Нет, я не ошибаюсь, – спокойно ответил Роман.
– Писательский поселок? – удивившись, уточнил я.
– Да. Я там живу…
Я увидел в этом явный знак судьбы, места сомнениям: ехать или нет – не осталось.
Глава 2. Призрак
Всю дорогу в такси я пытался постичь замысел этой встречи… Кто этот человек? Почему он живет в писательском поселке? Тетушка оставила ему дом? Он живёт там с другом-бомжом, забравшись в пустующее здание? Сын писателя в четвертом поколении?
Спрашивать не хотелось, любой ответ мог стать преградой потоку мыслей, замерших в ожидании замысла новой книги, который, я чувствовал, вот-вот должен проявиться.
Роман сидел молча, не пытаясь разговорить меня, чтобы понравиться и раскрутить на деньги. Это безоговорочно выдавало в нем сдержанного и воспитанного человека.
Утренние дороги были не сильно загружены. Время не тянулось, оно стремительно приближало меня к разгадке. В какой-то момент пришло осознание, что я не хочу попасть с этим человеком в его дом, чтобы не разрушить тонкое предвкушение интригующей истории его жизни и падения. Очень не хотелось услышать что-нибудь простое и тривиальное. Мне казалось: чуть больше времени, и сознание писателя создаст тот шедевр, который каждый пишущий человек ожидает от своего следующего произведения!
Если бы я мог знать, что ожидает меня впереди… Как бы я поступил? Кинулся бы прочь от этого нового знакомого? Не знаю. Но жизнь оказалась ошеломительнее моих фантазий!
Мы подъехали к старенькому, но опрятному заборчику, поддерживающему живую изгородь, которая тщательно скрывала дом от посторонних глаз.
Двор был аристократически запущен. В нем не было мусора, но не было видно и приложения руки хоть какого-нибудь, пусть и не профессионального, но садовника.
Сам дом был по современным меркам небольшим, но по советским – огромным, хотя и одноэтажным.
– Да. Здесь раньше жила большая семья моего деда, – комментировал Роман, сопровождая меня по тропинке между громадных сосен и очаровательных в своей оставленности плодовых деревьев и кустарников. – То есть не его самого, а его родителей. Но сам дом – это заслуга деда. Он его построил и постоянно достраивал, деля между семьями своих братьев и сестер. Внуки, конечно же, хотели раздербанить фамильное гнездо, но вышел запрет на продажу домов в этом поселке. И мои родители, заработав в 90-е, выкупили все доли и расселили родственников, а дом оставили себе. Теперь здесь живу я.
– А родители где? – поинтересовался я скорее из вежливости, чем из любопытства.
– В Канаде, – открывая дверь, ответил хозяин, и продолжил:
– Проходите, пожалуйста, в кабинет к дедушке.
Вот не сказал он тогда «в кабинет дедушки» или «в дедушкин кабинет»! А произнес именно: «в кабинет к дедушке». И как человек, занимающийся словом профессионально, я это заметил.
– К моему стыду, – ведя меня по коридору, объяснял хозяин, – это единственное тщательно убираемое помещение во всем доме. Дед просил, чтобы я проводил в его кабинете как минимум два часа в день. Вот я и убираюсь, когда устаю от чтения…
Роман распахнул дверь, и я впал в ступор. Передо мной предстал шикарнейший кабинет советского писателя. Чего здесь только не было! И всё оттуда, из тех времен. Веяло писательской благодатью!
– Дед занялся творчеством ещё в студенческие годы и смог вписаться в советскую действительность… должен был вписаться, чтобы кормить семью. Он создавал чудесные сказки. Все советские дети знали его истории. Возможно, и вам их читала мама.
Я не мог произнести ни слова. Если бы этот странный человек знал, какой подарок он мне преподнес своим появлением в моей жизни. Я предчувствовал, что найду здесь тему своего романа.
Если бы я тогда знал, к чему это все приведет…
В доме раздался звонок: курьер привез заказ. Роман пошел открывать, а я остался у входа в эту магически притягательную комнату, даже не осмеливаясь перешагнуть порог.
Оцепенение от предвкушения чего-то грандиозно талантливого не давало решимости войти в личное пространство этого, возможно, когда-то великого писателя, раз уж он смог творить, выжить и состояться в советские времена…
Я медленно вошел в комнату, и сразу же моим вниманием завладело громадное кресло, величественно возвышающееся напротив массивного письменного стола, уставленного всеми полагающимися обстановке атрибутами писательства.
Разглядывая предметы на столе, я медленно опустился на сиденье. Хотелось попробовать представить, что мог чувствовать и о чем думать сидящий в этом кресле человек, которого знала вся страна от мала до велика. Я закрыл глаза, чтобы вжиться в это состояние.
Но на это действо мне было отведено совсем немного времени.
– Молодой человек, – незнакомый голос выдернул меня из раздумий. – Сергей вас, кажется, зовут?
Я открыл глаза и, подскочив с кресла от неожиданности, забежал за его высокую спинку, рефлекторно пытаясь спрятаться. Напротив меня стоял тот, чей громадный портрет я только что видел на стене, решив, что это бывший хозяин этого дома.
Передо мной стоял крепкий, уверенный в себе пожилой человек в отлично сшитом, я бы сказал, дорогом костюме каких-то прошлых времён. Он внимательно, и чуть улыбаясь, смотрел мне прямо в глаза.
– Да, я дедушка этого обормота, – как ни в чем не бывало, продолжил старик, словно читая мои мысли. – Я не против, если вы останетесь у нас погостить, но с одним условием! Согласны?
Я не знал, что это было за условие, но уже покорно кивал, понимая, что у меня нет вариантов отказаться.
– Вот и чудненько, – проговорил дед и, ничего не добавив, исчез за потайной дверью, о существовании которой мне, конечно же, еще не довелось узнать.
Я плюхнулся обратно в кресло и замер без единой мысли в голове. Анализируя потом свое состояние, мне показалось, что со мной что-то происходило в тот момент, но я никак не мог вспомнить, что именно. Не знаю, сколько я просидел в таком оцепенении, но когда очнулся, солнце было уже полуденным. В дверь вошел бодрый и радостный Роман.
– Ого! Почему вы такой бледный? – спросил он меня с порога.
Я молчал, не понимая: признаваться или нет.
Роман внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.
– Дедушка? Вы его видели? Приходил?
Я только смог кивнуть в ответ.
– А ушел сюда? – Роман указал на один из книжных стеллажей.
– Да, – снова кивнул я.
– Весело! Вы первый из посетителей этого дома, кому он явился. А посетителей было здесь не мало, уж поверьте мне! Пойдёмте, покажу!
Я вышел из-за стола, а Роман подхватил меня под руку, как будто понимая мое состояние.
Миновав несколько комнат, мы подошли к большому залу, на стенах которого на фотографиях рядом с тем, кого я только что удостоился чести лицезреть, была запечатлена целая плеяда известных, да и малоизвестных советских писателей.
Старинные фото висели вперемешку с современными, на которых также мелькали знакомые мне лица.
– Ни к кому из этих людей и моих родственников дед посмертно не приходил. Кроме меня.
– И что он хочет от вас? – начиная понемногу приходить в себя, спросил я, понимая, что не только мне в этом доме видятся призраки.
– Хочет, чтобы я стал писателем. Чего он хочет от вас, я пока не знаю. Пойдемте пить чай!
– Вы так спокойно об этом говорите? – воскликнул я с удивлением.
– Привык! Не первый год является, – невозмутимо ответил Роман и повел меня на террасу.
Получалось, что дед хотел сделать из внука писателя и… и, возможно, подстроил встречу с настоящим писателем, то есть со мной. Но реально ли это? Не тронулся ли я умом, делая такие предположения? Чего призрак хотел от меня? Почему, кроме нас двоих, больше никому никогда не являлся? С другой стороны, какая разница! В сложившихся обстоятельствах я точно сумею нащупать лейтмотив для новой книги. Призраков в моих книгах еще точно не встречалось, а уж про жизнь и говорить не приходится! Но как так получилось, что я понадобился призраку? Возможно, наши желания просто пересеклись во Вселенной? Мне нужна идея, а ему зачем-то понадобился я.
– Он не дает мне работать, – отвлек меня от размышлений новый хозяин дома и продолжил свой рассказ, разливая чай и придвигая ко мне варенье. – Как только я устраиваюсь на работу, он организовывает какие-нибудь препятствия! Весьма изобретательный и настойчивый дед, надо вам сказать.
То дверь запрет, и пока я найду окно, из которого могу выбраться из дома, – опоздаю. То деньги спрячет, которые я заработаю. Пытался не ночевать дома: отработаю смену, поем на полученные, прихожу домой – меня начинает так невыносимо тошнить, что лучше бы не работал и не ел. Много чего вытворял! Фантазии у него на сотню писателей хватит! А я вот хожу и побираюсь теперь…
«Боже, как мне повезло! В этом доме точно можно найти груду историй, если покопаться!» – подумал я тогда, а вслух спросил:
– А договориться с ним не пробовали?
– Бесполезно. Он и слышать ничего не хочет! Ему нравилось читать мои юношеские сочинения, и он не видит для меня никакой альтернативы. Но та страница уже перевернута, и я не хочу к ней возвращаться…
– Так вы писали? Дайте почитать! – сам не понимая почему, воодушевился я.
– Писал, но почитать не получится. Юношеское утеряно, а остальное – все сжигал, все до единого листочка. Пока пишу, вроде нравится и даже кажется приличным. Финальную точку поставлю, перечитываю – все ерунда, все тлен, не стоящий внимания.
– Да кто вам сказал такое? – оторопел я от такого отношения писателя к своему творчеству.
– Я сказал! – ответил он, как-то даже, мне показалось, слишком строго к себе…
– А кто-нибудь читал ваши сочинения, которые вы сожгли?
– Нет, никто, – на удивление легко и просто ответил автор, уничтожающий результаты своего труда.
– Так откуда вы можете знать, что все написанное вами – ерунда? – почти вспылил я.
– Я знаю, – очень грустно, совершенно спокойно и с поразительным достоинством, в котором чувствовалась боль и какая-то непоколебимая уверенность в словах, ответил мой новый знакомый.
Что можно было на это сказать? Я перевел тему:
– Вкусное варенье. Сами варите?
– Нет, соседка, – лицо Романа разгладилось доброй улыбкой.
– Она вам нравится! – сразу сделал я вывод, даже не подумав, что неприлично так говорить с малознакомым человеком.
– Нравится, – тихо и немного смущенно проговорил он.
– Почему вы не вместе? Она замужем?
– Нет, она свободна и, возможно, влюблена в меня, но мы никогда об этом не говорим.
– Почему?
– Что могу ей дать я? Несостоявшийся внук писателя, побирающийся на улицах и в забегаловках!
– Любовь! – воскликнул я, ничуть не сомневаясь в драгоценности такого дара.
– Любовь никчемного человека? – с вызовом и презрительной ухмылкой к самому себе проговорил Роман.
– Может тогда, стоит начать писать ради этой любви? – хотелось понять мотивы человека, так уверенно отказывающегося от девушки, которая ему явно была симпатичной, и своего призвания (Насколько я смог понять из рассказа о призраке это было именно оно – призвание!).
– Писать и быть осмеянным? Нет уж, увольте! – непоколебимость убеждения была завидной.
– Боже ж мой, какие страсти! – не выдержал я. – Да вы попробуйте сначала написать, а потом уж бойтесь!
Роман вдруг поморщился, зажмурившись, а через мгновение открыл глаза, полные слез, встал и каким-то немного жалким, но и одновременно жестким голосом произнес:
– Я вам очень благодарен за еду и за то, что скрасили мое утро! Я удивлен, что вы видели деда, но сейчас это уже не имеет никакого значения. Я прошу вас покинуть мой дом! – Роман закрылся. Он стоял и внимательно смотрел на меня сверху вниз, по моим ощущениям, даже не веря самому себе, что смог произнести такие слова тому, кто, как казалось, облагодетельствовал его сегодня.
– Ром, прости! – искренне извинился я. – Я был не прав, что вот так слету ворвался в твою жизнь и проехал катком, видимо, по-больному. Я не хотел. Занесло. Не каждый день ведь встречаешься с призраками великих писателей и их внуками, описывающими такие страсти!
Роман улыбнулся и, пожалуй, даже обрадовался моей искренности:
– Ладно, проехали! А ты чем занимаешься? – как-то органично перешел и он на «ты».
– Я? Геолог, – почему-то с ходу соврал я в ответ и сам удивился такому повороту.
– Геолог? Ни разу в жизни не встречал геологов. Как тебя занесло в такую профессию? – логично удивился и Роман.
«Когда ты сам-то в последний раз видел геолога, так запросто слоняющегося по улицам Москвы?» – думал я про себя и сочинял на ходу дальше:
– Фильмов советских насмотрелся про походы, открытия. Помнишь, был фильм с Высоцким?
Рома кивнул.
– Вот этот фильм был последней каплей, и я решился.
– Нравится? – почти с восхищением спросил он.
