– Ничего, мы пришли жизнь налаживать сюда. А какая жизнь без детей? Пусть плодятся.
Посовещавшись, решили ехать на восток до реки, разведать местность и познакомиться с народом. Теперь в команде были поварихи, стало легче. Девушки оказались бойкими, смелыми, показывали солдатам, как охотиться, какие ягоды, растения можно есть, а какие нельзя. В общем, приобретение оказалось очень ценным. Теперь уже и старший на них не ворчал. Заметно разнообразнее стал и рацион питания, разбавляемый ягодами и травами.
К большой реке вышли на тринадцатый день. Покрытые лесом крутые берега выглядели угрюмо. На берегу вспугнули рыбачащего медведя. Тот, сердито ворча, подался вверх по течению.
– Ну что, обратно теперь или переправимся? – старший внимательно осматривал противоположный берег. – Без лодки трудновато будет.
– Нет, пойдём обратно, – покачал головой мальчик. – Мужик же сказал, что там тоже тайга.
Переночевав на берегу и наловив рыбы, развернулись в обратный путь. По пути встретили ещё два лесных стойбища. Узнав, что мужики холостые, отцы семейств буквально всучили пятерых своих дочерей, жалуясь, что так девки пропадут, или уведут татары осенью. Виктор смеялся, а старший лишь крутил головой от таких подарков. Но ничего, девиц разобрали, и все остались довольны. Теперь на ночлег приходилось уже ставить не два, а десять шалашей.
На берегу последней реки отряд ждал сюрприз. Несколько местных племён съехались на какой-то свой большой праздник. На просторной поляне стояли кругом шатры, горели костры. Жарилась и варилась еда. Нарядные девушки и парни водили танцы, пели протяжные песни. У костров, сидели, жмурясь на солнце, старики и старухи, улыбаясь, смотрели на молодёжь.
– Это праздник охотника, – пояснила одна из девушек. – Люди благодарят лесного духа за хорошую охоту в прошлом году, приносят дары и просят покровительства и щедрости в предстоящую охоту зимой. Лесной дух не любит злых и жадных, – засмеялась девушка.
– А как он узнает, кто есть, кто? – спросил солдат.
– А для этого, надо в полночь прыгнуть через большой костёр и переплыть реку.
Отряд встретили приветливо, пригласили к кострам. Солдаты сначала настороженно относились к играм и забавам, потом разохотились и сами стали во всём участвовать. Виктор сидел возле костра и наблюдал веселье. Вдруг одна из старух, сидевших напротив, показала ему на крайний шатёр и, встав, вошла туда.
– Меня позвала, что ли? – удивился мальчик и тоже направился неспешно в шатёр. Со свету в шатре показалось сумрачно. Но вскоре глаза привыкли, и мальчик разглядел сидящую на шкурах напротив входа старуху. Та приглашающе махнула рукой. Виктор опустился у входа.
– Тебе пора уходить, Звёздный мальчик, – сказала грустно старуха. – Твой и мой народы подружились. У них даже стали родственные связи. Этой зимой наши девы родят много здоровых детей от твоих мужчин. Наша кровь смешается с вашей. Мы станем одним народом. Ты сделал своё дело, не задерживайся.
– А как ты узнала, кто я? – вскинул брови Виктор.
– Я – хранительница рода, – улыбнулась старуха, – я вижу не только глазами.
– Твой народ, правда, принял мой? – кивнул Виктор.
– Принял, принял, – засмеялась старуха. – Наши женщины очень довольны. Роду давно пора обновить кровь. Ты вовремя привёл новых мужчин. Спасибо тебе, Звёздный мальчик.
– Но, как я уйду? – всплеснул руками Виктор, – я не умею уходить по своему желанию.
– Выпей вот это, – старуха протянула мальчику глиняную кружку. – Ты заснёшь и вернёшься.
Взяв осторожно кружку, Виктор понюхал настой. Запах был похож на запах мяты. Приложив кружку к губам, он стал пить. Вкус был чуть сладковато кисловат, но приятен, как деревенский морс. Выпив всё до дна, Виктор вернул кружку старухе.
– А теперь ложись вот тут, – старуха ткнула пальцем на ворох шкур у стены, – и закрой глаза.
Потянувшись, Виктор перевалился на шкуры и, вытянув ноги, прикрыл глаза. Приятная истома разлилась по всему телу. Уже не хотелось никуда спешить, кого – то догонять.
– Прощай, Звёздный мальчик, и спасибо тебе, – донесся до затухающего сознания голос старухи.
Глава 2.
Вдруг над головой загрохотало. Возвращаясь из сна, Виктор поморщился.
– Дождь, что ли начинается, что гром гремит? Вроде ж, солнце было?
–Эй, соня, фуру угнали, – послышался голос Славика. Виктор сел и, повертев головой, хмыкнул. Он находился в кабине фуры. Сунув руку под подушку, достал книгу.
– “Русские в Сибири”, – прочитал название и открыл первую страницу.
Откуда родом он, не знали. Всяк на себя тянул, гадали.
Один, мол, был он с Камских далей, и имя подходящее, Ерёмой звали.
Другой стучал в стол кулаком: – с Донских он был, мол, казаков!
А третьи скромно так кивали: – поморцем был, мы там видали.
Четвёртые кривили губы: – он полукровка, из татаров будет.
Короче, путаницы много. Корней не видно, но дорога
Вся остальная как видна! Досель гордится им страна!
За имя спорят тоже много. Кто, Ермолай, грит, кто Ерёма.
Кто переводит, как – большой, кто горячится – удалой!
Котлом артельным обзывали, но правду так и не узнали.
Покрыло время происхожденье, туманом прошлого забвенья.
Конечно, жалко и обидно, о прошлом мало что нам видно.
Но что известно достоверно, то патриотом был он верно!
На Западных был рубежах, авторитет имел – казак!
Казак, защитник порубежья, царя опора и надежда.
Со шведом бился и Литвой. На рубежах, какой покой?!
Год 1582 – й, встречал уже на Чусовой.
Купцы Строгановы позвали, набеги Кучума их достали.
Сибирский хан Кучум в Сибири признавал один лишь чум.
Свой, как местного царя, от Чингисхана род ведя.
Политику Строгановых не принимал и всячески мешал.
То городок сожжёт, то оберёт до нитки. Купцам же – вред один, убытки.
Те пригласили Ермака. Навёл порядок чтоб тогда.
Два года он гонял татар, пока не погасил их жар.
Кучум ханом был свирепым, по слухам из Бухарских он узбеков.
Сверг предыдущего Едигера, к Москве склонявшегося верой.
Тот даже дань платил немного. Кучум избрал другу дорогу.
Купцов стал русских притеснять и поселенцев изгонять.
И местных всех держал в руках, хан всё же, как-никак.
Конечно, можно всё понять. Но жестоко убивать?
Людей пришедших, что селились и городками обзаводились,
Руду, железо добывали, немного местных просвещали,
И в мире с ними жили ладно, взаимовыгодно обратно.
Вреда в том не было ни грамма. Про пользу время бы сказало.
Вот это хан и не принял. А почему, и сам не знал?
Боялся, может быть, прогресса? Не видел в нём он интереса?
А может, от природы злой, рок нёс на себе такой?
Короче, русских не принял и всячески их притеснял,
И местных скручивал всех в рог, иначе, может, и не мог?
Весна, 1582 год, Ермак с отрядом идёт в поход.
Дороги все клянут сейчас. Вас в тот бы век послать как раз.
Ходили больше где «руками», да, да руками, не ногами.
Там реки были, как дороги. Где перекаты, да пороги.
Педалей, в общем, не видать, руками надо там махать.
Из речки в реку шли казаки. На переходах были драки.
Пускать татары не хотели и нападали, ряды редели.
В Кашлык по осени вошли, Сибирь, на наш, коль, перевести.
Кучумовской столицей город был. Кучум бежал, но не простил
Казакам этого пораженья, искал всё нового сраженья.
Ермак на радостях тогда к царю послал своего посла.
К царю поехал Иван Кольцо, не уронить чтобы лицо,
Дары сибирские поклал и карту новую подал,
Где земли взятые лежали, богатые дарами
Не только рыбой и мехами, но и людьми, её жильцами.
Был достиженьям Грозный рад, и в помощь выделил отряд.
То были ратники, стрельцы, огненного боя молодцы.
И Ермака благодарил, железный панцирь подарил.
Татары ружей не имели. Копьё да лук и сабля. В деле
