…Был у него друг – Васька Овсянников. Он-то и притащил год назад Кольку на вокзал, научил «работать». Настоящий друган был и шпана уже отпетая. Теперь в специнтернате «срок тянет». А больше у Кольки по настоящему-то и нет друзей. Окунев – это так, поболтать. Другие одноклассники – ну, тоже так… Не дружил Колька особо ни с кем. Парни из подвала?
Сначала интересно было, а потом как-то надоело: ну, в карты дуются, клей нюхают, подворовывают, дома неделями не бывают… Нет, не хотелось Кольке так жить.
А был ли Васька-то другом?.. Жили они в соседних дворах, учились в одном классе. А подружились, когда отца забрали уже. Их вместе выгоняли с уроков, они вместе болтались на улице. Васька уже курил, пиво пил, матерился как взрослый мужик, всё знал про девок, рассказывал похабные, смешные анекдоты. С ним было интересно. Поначалу – страшно. От Васьки всегда можно было чего-то ожидать – то возьмёт, да и бросит камень в любое окно, и тогда улепётывай во все лопатки, слыша звон стекла за спиной; то наберёт номер телефона Свёклы (знал откуда-то) и, зажав нос, хрипя неестественно, такое ей загнёт… Васька и с парнями из подвала познакомил. В общем, не соскучишься с ним… Но теперь Васьки рядом нет. И, Колька только сейчас это понял: нет – и не жалко, что нет. На самом деле никогда ему эти Васькины «подвиги» и не нравились, просто, так уж получилось, что Васька стал его другом. Да разве это дружба?.. А в классе его уже все и воспринимали, как друга Васьки Овсянникова, такого же отпетого хулигана. И во дворе. И Колька жил один, без друзей. А дружбы хотелось. И верилось, что на секции бокса – всё хорошо будет, и друзья появятся. Настоящие.
«Меня, Колька, зовут», – говорит он тому парню, похожему сразу на всех боксёров, которых видел вчера, и протягивает руку, и тот тоже руку протягивает. И рукопожатие их крепкое… Они же боксёры, боксёры… Колька, наконец-то, уснул.
6
Воскресенье тянулось бесконечно долго. Хотел Колька пойти погулять, но, выглянув в окно, тут же присел. Во дворе на скамейке сидел парень из Зубиной «команды», глядел на дверь подъезда. Вскоре он, правда, ушёл. Конечно, может, он просто так тут сидел, случайно, живут-то все в этом же районе…
Но гулять Кольке уже расхотелось.
И он опять смотрел телевизор. Устроил для себя тренировку. Попрыгал перед зеркалом с ноги на ногу, помахал руками. Но одному тренироваться не интересно.
Мать уходила куда-то, возвращалась, кажется, действительно, собиралась завтра на работу.
– Чего гулять не идёшь? – спросила.
– Не охота.
…В понедельник он ещё высидел три урока и сорвался из школы. Забыл и к школьному врачу за справкой сходить.
Наскоро пообедав, сунул в сумку спортивные штаны, футболку, кеды и уже за два часа до тренировки топтался у спортзала.
Стали приходить ребята на тренировку. Разговаривали между собой, посматривали на Кольку. Двое устроили возню, и вахтёр дядя Ваня строго прикрикнул на них.
Вот и тренер, Быстров. Он приехал на спортивном велосипеде и завёл его в здание, держа за сиденье. Поздоровался с вахтёром, с парнями, подал им ключ от раздевалки. Увидел Кольку.
– А, пришёл. Форму взял?
– Да.
– Ну, иди в раздевалку и в зал с ребятами.
И пошёл к двери, на которой висела табличка: «Тренерская», ведя велосипед одной рукой. В синем спортивном костюме, спина прямая и, как сейчас заметил Колька, необыкновенно широкая в плечах. Не хуже, чем и у культуриста какого-нибудь…
Колька вошёл в раздевалку.
– Новенький? – спросил у него крепкий белобрысый мальчишка, натягивая красную, облегающую мускулистое тело майку.
– Ага.
– Не боись. Главное – первую тренировку выдержать. – И протянул руку: – Костя.
– Колька.
Крепко пожали руки.
Сначала была разминка: бегали, прыгали на одной ноге, делали разные упражнения: наклоны к ногам, рывки руками, повороты туловища и ещё много-много всяких… Колька так устал, что не представлял, что он ещё сможет что-то делать на этой тренировке.
По команде тренера ребята разбились на пары и стали наносить друг другу несильные удары и уклоняться от них, и передвигались при этом так, будто у них в ногах пружинки…
– Иди-ка сюда, – позвал Кольку Быстров.
Он показал Кольке стойку – левая нога впереди, правая сзади, чуть согнута; руки его согнул и поджал к подбородку, будто Колька не мог сам этого сделать, будто он резиновый… И Колька чуть опустил правую руку – приготовил для удара.
– Руку на место! – строго прикрикнул Быстров. Натянул «лапы»: – Бей!
Колька со всей силы ударил в правую «лапу», прямо в середину её, отмеченную белым кружком.
– Руку на место!
Колька отдёрнул руку, но не поднял на указанную тренером высоту. И тут же получил чувствительный тычок в нос.
– Посиди, – сказал Быстров, – погляди на парней.
И Колька с радостью на скамейку сел – устал очень. Но ведь не сам попросил отдыха, а тренер усадил… «Конечно, легко по носу бить, если я в первый раз пришёл», – подумал в обиде на Быстрова. Но обида скоро прошла.
Он завороженно смотрел, как слаженно двигались мальчишки; как Быстров поправлял то одному, то другому руки, стойку; как слушались ребята его. А он ходил между ними, смотрел, говорил что-то негромко. Потом вышел из зала. Мальчишки продолжали выполнять задание, но не все, кое-кто, как только тренер вышел, забаловали, забегали, один на скамейку присел… Быстров вошёл неожиданно. Тех, что бегали, сразу отжиматься отправил, а того, что присел, спросил:
– Устал, Саша? Так отдохни недельку, не приходи на тренировки.
– Да я, Игорь Степанович, так… я не устал.
– А-а, «так», говоришь. Ну, вставай со мной.
И стал работать на лапах с этим парнем.
Кольке надоело сидеть. Он подошёл к большому настенному зеркалу и стал прыгать перед ним, как остальные, «в челноке».
– Хорошо, – услышал голос Быстрова. – Хорошо. Смотри-ка, почти правильно. Научись ещё слушать, что тренер говорит и боксёр из тебя получится… Может быть… Справку-то принёс?
– Забыл.
– В следующий раз без справки не пущу.
– Я принесу.
Тренировка закончилась.
В раздевалке Костя спросил:
– Ну, как?
– Нормально, – еле разжимая спёкшиеся губы, ответил Колька. – А что это за бинты у вас? – спросил. Костя как раз снял бинты с рук, сматывал.
– Эластичный бинт, чтобы кисть при ударе не повредить, – пояснил Костя. – В спорттоварах продаются, и в аптеках бывают…
Колька не стал спрашивать – дорого ли. Деньги есть, у бабушки, в коробке из-под чая хранятся. Он купит и эти бинты, и такую же майку, как у Кости… Да, деньги он копит на поездку к отцу. Он придумает, как заработать, он вернёт эти деньги. Но и на бокс ходить надо, и быть не хуже других. Чтобы, приехав к отцу, сказать: «Папа, я теперь боксом занимаюсь».
7
Колька потихоньку втягивался в тренировки, уже не так уставал и кое-чему научился. Курить не хотелось. В школу каждый день ходил, потому что Быстров не часто, но зато всегда неожиданно просил принести дневник и без дневника в назначенный день на тренировку не пускал, если же видел у кого-то в дневнике двойку, говорил обидно: «Тебе голова зачем? Чтобы есть в неё? И так боксёров все недоумками с отбитыми мозгами считают, а ты ещё и подтвердить это хочешь…» Вот так, примерно, говорил, вроде бы шутил, а стыдно было…
Мать теперь работала, и никакие её приятели не заявлялись к ним домой. И Кольке казалось, что, наконец-то, он живёт не хуже других, даже в чём-то лучше – не каждый ведь может похвастать, что занимается боксом…
Отца не хватало, конечно. Мысль о поездке к нему не пропала совсем, но как-то отодвинулась. Иногда от отца приходили письма. Мать читала из них то, что касалось Кольки – мол, учись хорошо, скоро приеду (а сидеть ему ещё два года)… «Напиши хоть и ты чего-нибудь отцу-то», – говорила мать. А Колька, хотя скучал по отцу, писать ленился…
А два дня назад остановил его по дороге из школы домой один из дружков Зубы, сказал:
– Пятница – крайний срок. И проценты набежали. Две штуки с тебя.
Три месяца назад Колька заработал на той злополучной коробке мороженого пятьсот рублей, и деньги эти у него оставались в целости, всё там же у бабушки хранились, да и ещё рублей триста у него было… Но две тысячи! «Надо было сразу тогда отдать…»
А думалось Кольке, что уже забыл про него Зуба. Уже подумывал купить на эти деньги боксёрские перчатки. Пока что, он занимался в стареньких, разбитых и хлябающих на руке, выданных тренером…
Он шёл на тренировку, но радости обычной в душе не было. Сегодня среда. Послезавтра крайний срок.
– Привет! – его догнал Костя, ткнул в плечо. – Молодец, на прошлой тренировке здорово дрался с Поповым. По очкам ты выиграл.
Колька вспомнил тот спарринг…
Вовка Попов – занозистый, ехидный парень. С первой же тренировки он подкалывал Кольку, мол, и бегает он не так, и прыгает, и вообще: «Боксом заниматься, это тебе не мелочь по карманам тырить». Колька делал вид, что не обижается. «На обиженных воду возят», – так отец ему говорил. И Колька не обижался, но ждал случая поквитаться с Поповым. И вот позавчера такой случай представился.
В центре зала стоит ринг. На помосте, с высокими ступеньками, с упругими канатами и мягкими кожаными подушками по углам – настоящий ринг.
Обычно, в конце тренировки Быстров вызывал в ринг одну пару, засекал время, начинался настоящий бой. Уже без поддавков, по правилам соревнований.
На такие бои тренер вызывал лишь самых лучших. Колька и не мечтал в ближайшее время оказаться в ринге и когда услышал: «Попов, Журавлёв – в ринг!», – не поверил, подумал, что ослышался.
– Журавлёв! – ещё раз крикнул Быстров. И добавил тихо, когда Колька проходил мимо него: – Смелее, Коля.
А Попов уже ждал его в своём углу, с кривой улыбочкой на Кольку глядел. Колька подлез под канат, выпрямился, подпрыгнул ощущая упругость настила ринга… Потом он ничего не помнил – «челнок», удары, уклоны, удары, удары… «Стоп! Всё, свободны на сегодня. Молодцы». И больше ничего не сказал Быстров. А Колька так устал, что ещё долго сидел в зале один на гимнастической скамейке, в себя приходил. «А ведь Попов-то уже третий год занимается!.. А я не уступил…»
– Отлично отспарринговал, – повторил Костя. – А ты чего такой хмурый? Двоек, что ли, нахватал? – спросил.
– Нет, – досадливо ответил Колька. – Нет, – повторил.
Костя нравился Кольке – спокойный, рассудительный и, между прочим, уже чемпион города среди юношей. И Колька взял, да и рассказал ему про Зубу, про долг.
– Да, влип ты крепко. Ничего, придумаем что-нибудь. Давай-ка прибавим, через двадцать минут тренировка.
И они быстро пошли к спортзалу. И Колька уже привычно здоровался с вахтёром Иваном Сергеевичем и в раздевалке с пацанами. И слушал команды тренера: «Побежали!.. В стоечку! Руки на место!.. Резче!..»; и его объяснения: «нога, корпус, рука – как пружина разжимается…»; и просто слова: «Как дела-то?.. А в школе? Чего-то смурной?..».
И вот для каждого у Быстрова слово найдётся. Ничего вроде и особенного – а приятно, что и тебе, лично тебе, одному тебе из всей в двадцать с лишним человек группы, тренер что-то сказал…
Тренировался Колька неистово, словно хотел довести себя до полного изнеможения и таким образом забыть про этот проклятый долг. Но и двигаясь «в челноке», выбрасывая руки в ударе с гантелями и без гантелей, раскручивая скакалку и ритмично прыгая через неё, работая в паре, отрабатывая удары на лёгкой груше и тяжёлом мешке, он всё время думал о долге и о Зубе. «Ладно, Костя сказал, что поможет. А как он поможет-то? Драться, что ли нам с Зубой? Так он нас обоих уделает… А, может и мы его… Да у него ж ещё дружки… Нет, ни чем Костя помочь не сможет… А плевать! Подойду и дам Зубе этому в морду и будь, что будет! Вот так, вот так…» И он со всей силы молотил по мешку, вымещая в ударах всю злость и обиду…
– Спокойнее, Коля, спокойнее… Следи за ногами, кулак не доворачиваешь, – Быстров подошёл. – Да ты слышишь меня?! Всё, стоп. Иди-ка, отдохни.
Колька сел на скамейку, тренер, подсел к нему, когда дал задание остальным парням.
– Чего случилось-то у тебя?
– Да так, ничего…
– Ну, смотри. Вообще-то проблемы надо сразу решать, не держать долго в себе.
– Я решу. Сам, – резко ответил Колька.
– Да?.. Хорошо. Вставай-ка со мной… – И Быстров надел на руки лапы. И Колька уклонялся от его тычков и хлопков и сам бил изо всей силы в белые кружки по середине лап. Быстров больше ничего не говорил ему.
8
После тренировки Костя опять шёл с Колькой.
– Деньги отдать придётся всё равно, иначе они не отвяжутся.
– Да я знаю. – «Ну, вот и Костя на попятную пошёл», – подумалось.
– Только самому этому Зубе, лично. Знаешь, где его найти?
– На вокзале. Но двух тысяч у меня нет.
– Попробуй без процентов договориться… Сколько должен-то?
– Пятьсот.
– Есть пятьсот-то у тебя?
