Николай Васильевич Соколов "Владыки степей"

Так как все молчали, Мелонип посмотрел на двоюродного брата Титарма, после чего тот сразу назвал имя Архенакта. Объяснив свое предложение тем, что купец торгует на Гипанисе, знает язык варваров и те места.

– Слишком вызывающе он себя ведет, – заметил Евмен. – Даже отказался войти в городской совет. Да и согласится ли еще Архенакт?

– Это уже моя забота, – заверил всех собравшихся архонт. – К тому же мы поручим ему только предварительные переговоры. Хотя, если у кого-то есть другие предложения, давайте обсудим.

Как он предвидел, других кандидатур не назвали, и архонт попросил утвердить Архенакта послом к варварам и одобрить запрет судам покидать пристань без разрешения городского совета. После чего они начали обсуждать ремонт городских стен и кому за какой участок работ отвечать.

Когда заседание совета закончилось, у выхода из булевтерия Мелонипа уже поджидал Архенакт. Как и рассчитывал архонт, после появления на его триаконтере городских стражников купец обязательно захочет с ним встретиться.

– Что за дела?! По какому праву твои стражники распоряжаются на моем судне? – с трудом скрывая возмущение, зло спросил купец.

– Не мои, а городские, и действуют они по решению совета. В связи с персидской угрозой мы вынуждены запретить судам покидать гавань.

– Какая еще угроза?! Сначала персам надо разобраться с дандариями и синдами. В позапрошлом году, как ты помнишь, им это так и не удалось сделать.

– Надеюсь, и ты помнишь, что тогда городской совет тоже принял такое решение заранее. Мы не имеем права рисковать.

– Но мне надо всего пару дней, чтобы отвезти товары в Пантикапей. Я уже договорился там с людьми и не могу их подвести.

– Хорошо, я готов пойти на встречу, если и ты согласишься помочь городу. Мы решили попытаться заранее обезопасить себя от нападения варваров. Так вот совет поручает тебе переговоры с персами.

– Почему мне? Я ведь даже не член городского совета.

– Дело поправимое, было бы твое желание. Только на переговорах с варварами это вряд ли поможет. Главное что ты знаешь их язык и бывал в землях траспиев. На Понтийском озере у вас с братом есть лодка, загрузишь ее всем необходимым и поплывешь вверх по Гипанису. Все расходы оплатит городская казна.

– В таком деле можно запросто лишиться головы, – заметил купец, задумавшись. – Какая-то неравноценная получается сделка.

– Почет и уважение общины тоже чего-то стоят. Могу к ним добавить должность наварха, но только после успешных переговоров.

Архенакт хотел было попросить разрешения вывезти семью в Пантикапей. Но в последний момент передумал, сообразив, что Мелонип вряд ли на это согласится. Учитывая их отношения, семья купца для архонта была гарантией, что тот сделает все возможное, чтобы договориться с персами.

– Ладно, я выполню поручение городского совета. Но завтра мое судно должно отплыть в Пантикапей.

Однако Архенакта еще долго не покидало ощущение, что он продешевил. Ведь купцы Гермонассы уже давно отказались торговать по Гипанису, не выдержав конкуренции с собратьями из Фанагории и Патрия. С другой стороны, он и так считал себя уважаемым в городе человеком, а должность наварха, хотя и почетная, его мало привлекала.

Торговлей на Гипанисе и Понтийском озере в последние годы занимался его младший брат Феокид, с которым купец решил посоветоваться, зайдя к матери, где тот жил. Сам же Архенакт, когда еще был жив отец, отделился от родителей, как только женился.

– Наша монера в порядке, – сообщил Феокид, когда старший брат рассказал ему о поручении городского совета. – Только сомневаюсь, что синды пропустят тебя в верховья Гипаниса. Могут даже товар и лодку отобрать.

– Мелонип обещал оплатить все убытки.

– И ты ему веришь?

– Что, я похож на идиота? Но у нас нет выбора, все оливковое масло и вино здесь не продать. К тому же надо вывезти в Пантикапей большую часть серебра. Передашь его на хранение Герпию и переговори с мужем нашей сестры о покупке там дома.

– Ты собираешься переселиться в Пантикапей?

– Пока не знаю. Но наши семьи надо отсюда увозить. Как-то не верится мне, что этот жирный боров архонт при его трусости и жадности сможет обезопасить город. Даже если мне удастся договориться с персами.

– Тогда давай я сразу заберу их с собой.

– Так Мелонип их и выпустит. Они сейчас нужны этому подлецу, как гарантия моей заинтересованности в успехе переговоров с варварами. Поэтому я даже не стал его просить. Мы сделаем по-другому. Пусть Герпий наймет лодку и приплывет за ними уже после твоего возвращения из Пантикапея. Но не сюда, а, скажем, к Корокондаме[53 - Корокондама – селение на мысе у входа в Таманский залив, тогда называвшийся Корокондамским.].

– Мне кажется, ты переоцениваешь предусмотрительность этого недоумка.

– Хорошо, можешь попробовать завтра взять с собой мать и хотя бы наших старших детей. Скажешь, она решила навестить дочь, а внуки ее сопровождают.

Архенакт оказался прав, только после того, как их мать и дети сошли на берег, Мелонип разрешил триаконтере покинуть гавань.

Глава шестая

– Староват я для таких поездок, – пожаловался Нестор, усаживаясь на скамейку напротив Фанагора. – За день туда и обратно да еще переговоры с этими упрямыми варварами. В общем, Иката согласился на сто аур земли в месяц за каждого выставленного нами воина, но отказался подписывать договоры, пока обещанные суда не появятся на Гипанисе.

– Ну, это решаемо, – облегченно вздохнул архонт. – Харелай обещал сегодня закончить подготовку судов, и завтра они смогут отплыть. А как царь отнесся к передаче под наше управление всего острова?

– Сначала покривился, но, когда я ему сообщил, что мы еще готовим сотню конных воинов, обещал, что вся получаемая нами земля будет выделена на острове.

– А как с Понтийской протокой?

– Харелай оказался прав – местами там можно перейти, не замочив колен. И все же я буду настаивать на ее обороне. Если удастся собрать достаточно сил, задержать врага пусть даже на какое-то время на ней можно. Со мной согласился Гатах, пообещав поговорить с соседями. Хотя, чтобы подстраховаться, нам следует укреплять переправу на южной протоке.

– Туда уже отправлены люди, так что не беспокойся, отдыхай, а завтра Харелай кого-нибудь за тобой пришлет. Тебе придется еще раз съездить к царю и вернуться со скрепленными его печатью договорами.

Организовать оборону Змеиного острова, с которого можно было контролировать переправу через южную протоку, архонт поручил Килону. Зять, утвержденный таксиархом, также занимался ремонтом городских стен. Хотя особой надежды на сделанные из бревен и сырцового кирпича стены не было, их решили тоже отремонтировать.

Окруженные не особенно воинственными варварами, греческие переселенцы не стали возводить вокруг города дорогостоящих каменных стен, ограничившись лишь акрополем и приворотными укреплениями. О чем сейчас очень сожалел Фанагор, проклиная себя в душе за желание сэкономить.

«…Значит, надо сделать все возможное, чтобы остановить варваров как можно дальше от города», – подумалось ему.

Об этом он напомнил Нестору и Харелаю, прощаясь с друзьями на причале в речном поселке. Те, разделяя его опасения, понимали, как, впрочем, и сам Фанагор, что сейчас от них зависит немногое. Даже надежно перекрыть низовья Гипаниса с двенадцатью монерами было непростым делом.

Монерами назывались беспалубные суда от двадцати до тридцати локтей в длину, с различным количеством гребцов. Сейчас их число было максимальным – от двенадцати до шестнадцати, к тому же на каждой монере находилось от четырех до шести воинов-лучников.

Покинув речной поселок, флотилия направилась в дальний угол Меотского озера[54 - Меотское озеро – современный Ахтанизовский лиман.], где в него впадал самый полноводный рукав Гипаниса, который эллинам и предстояло охранять. Харелай решил лично осмотреть места возможных переправ и все известные броды, что задержало греков. Только на третий день они подплыли к военному лагерю царя синдов.

Лагерь варваров раскинулся на левом берегу Гипаниса, в том месте, где река ближе всего подходила к отрогам гор. Именно здесь Иката предлагал царю дандариев Алику совместно встретить врага, и именно сюда он отступил, узнав о вторжении в синдские земли большого конного отряда персов.

– А я ведь предупреждал дандариев, что персы могут обойти их через наши земли, – пожаловался Иката приехавшим грекам. – И что я мог сделать против десяти тысяч, после того как отправил три тысячи воинов на помощь дандариям?!..

– Значит, персы уже переправились через Гипанис и ударили в тыл нашим союзникам, – уточнил Нестор. – А что сейчас там происходит?

– Не знаю. Я послал воинов выяснить, но пока никто из них не вернулся.

Стратег многозначительно посмотрел на наварха Харелая и напомнил царю синдов о неподписанных договорах. Иката не стал, как в прошлый раз упираться и тут же подписал привезенные греками договоры, приложив к ним свою печать.

– Надеюсь, теперь за безопасность низовий Гипаниса я могу быть спокоен? – поинтересовался синдский царь, передавая Нестору договоры.

– Мы сделаем все возможное, чтобы персы там не переправились, – пообещал Харелай.

– Но только то, что в наших силах, – добавил он, когда они с Нестором вышли из царского шатра. – Если я правильно понял варвара и твой взгляд, нам следует готовиться к худшему.

– Похоже, так. Если персы расправятся с дандариями, одним синдам против них не устоять, – подтвердил греческий стратег. – Поэтому отплывай, а я пойду, разыщу Гепаха. Надо быстрее решать вопрос о совместной обороне протоки.

Греки договорились, что ставка наварха будет находиться на Гипанисе рядом с тем местом, где начиналась Понтийская протока. После чего друзья распрощались, и Нестор отправился на поиски Гепаха. Но встретился он с ним только вечером, когда в синдском лагере уже стало известно о поражение дандариев.

– Говорят, Алик погиб, – сообщил греческому стратегу синдский двар только что вернувшийся из разведки. – Пойдем к Икате. У него сейчас как раз приехавший Пирас – дядя Алика.

В царском шатре было душно и тесно. Там собрались все синдские двары и с тревожными лицами слушали рассказ Пираса о сражении с персами.

– …Когда стало ясно, что через час с нами будет покончено, я собрал, кого смог, решив пробиваться к Гипанису. Персы не ожидали такой наглости, и нам удалось пробиться к реке. Моего племянника похоронили уже на вашем берегу.

Двар дандариев закончил рассказ, и в шатре воцарилась напряженная тишина. Перспектива неизбежного поражения подействовала на синдских дваров удручающе. Все прекрасно понимали, что после столь активной поддержки дандариев замириться с персами уже не получится.

– А что с нашими воинами? – поинтересовался Иката, первым нарушив тягостное молчание.

– Со мной переправилось около сотни человек, что с остальными – не знаю.

Синдский царь хотел расспросить подробнее, но не успел. В шатер вбежал запыхавшийся воин с известием о многотысячном отряде персов, переправляющемся через Гипанис.

– Выступаем немедленно! Мы должны не пропустить их на этот берег…

Иката уже садился на коня, когда ему доложили, что это переправляются не персы, а беженцы дандариев, в основном старики, женщины и дети. Но синдский царь не стал отменять выступление, решив проверить, сколько времени потребуется воинам на сборы. И был крайне недоволен, когда лишь через час последний отряд покинул лагерь. За что он, гневно не подбирая выражений, отчитал дваров, когда те опять собрались в его шатре.

– …Так дело не пойдет! Если мы хотим выжить, то должны все делать проворнее. Наши заставы на берегу Гипаниса малочисленны, они и полчаса не продержатся.

– А сколько мы сможем так удерживать персов? – поинтересовался один из дваров. – Не лучше ли сразу отойти в горы, где укрылись наши семьи?

– Чтобы подвергнуть их раньше времени опасности? – спросил раздраженно царь. – Или ты думаешь, нам дадут там спокойно отсидеться? Не надейтесь! Поэтому мы должны как можно дольше удерживать персов на том берегу и отойти в горы только после того, как они переправятся.

После долгих споров его план одобрило большинство дваров. Но часть их во главе с Гепахом продолжала настаивать на отступлении к Киммерийскому Боспору, где каждая из проток Гипаниса могла стать естественным рубежом на пути персов.

– Вот вы и организуйте там оборону, – предложил Иката. – Я же не против. Объединитесь с греками и дандариями. Кстати, Пирас сейчас находится у переправившихся беженцев. Съездите, поговорите с ним.

Четверо синдских дваров во главе с Гепахом решили немедленно воспользоваться советом царя. Они взяли на встречу с Пирасом и греческого стратега Нестора, который, узнав об их согласии оборонять протоку, воспрял духом. Но дядя Алика отнесся к предложению союзников без особого энтузиазма.

– У меня почти три тысячи беженцев и всего четыре сотни воинов, – с горечью признался он. – А для обороны такой длинной протоки надо по крайней мере пару тысяч человек. И то мы продержимся в лучшем случае несколько дней. У Солсиса слишком много воинов.

– Часть их ему придется отправить преследовать Икату, – заметил Гепах. – Наш царь намеревается отступать в горы, где у большинства дваров укрылись семьи. Так что еще неизвестно, против кого персы двинут основные силы. К тому же у нас нет выбора – лишние рты в горах никому не нужны.

Последняя фраза касалась больше дандариев, и было заметно, что Пирас правильно понял синдского двара.

– Хорошо. Давайте попробуем, – согласился он. – Завтра я поведу беженцев к протоке и все как следует, там осмотрю. А вы передайте Икате, что в ближайшие дни персы обязательно попытаются переправиться через Гипанис. Так что пусть смотрит в оба глаза.

Гепах хотел оставить ему проводника, но его миссию неожиданно взял на себя Нестор. Греческий стратег решил поближе познакомиться с Пирасом, чтобы даже в случае провала их плана можно было объединить варваров под командованием Арианта и держать ситуацию под контролем.

– Я провожу его до Понтийской протоки, а потом поеду домой.

– Поторопи Фанагора с конным отрядом, – напомнил Гепах, прощаясь. – И было бы не плохо часть беженцев расселить где-нибудь у вас на острове. Боюсь, что здесь их скоро будет нечем кормить.

Предложение синдского двара не очень понравилось Нестору. Но теперь он знал, чем расположить к себе предводителя дандариев.

Глава седьмая

После вчерашнего застолья по случаю победы над дандариями Солсис проснулся с ужасной головной болью.

«Не надо было столько пить, – подумалось ему с раздражением. – И чего не остановился…»

Персидский сатрап попытался вспомнить, что ему помешало это сделать, но ничего не получалось. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота. Наконец Солсису припоминались упреки дваров по поводу несправедливого раздела добычи. Всех пленников и большую часть захваченного скота сатрап распорядился отправить в Артан на погашение долга царской казне.

«Жадные недоумки, – подумал он со злостью о дварах. – Языки надо вырывать за такие речи…»

– Эй!.. Кто там есть! Принеси воды! – крикнул сатрап, а когда появился слуга, приказал разыскать Гутсака.

Тут же вспомнив, что вчера назначил того спаспатом[55 - Спаспат – персидская должность, дословно: глава стражников, на войне они обычно командовали ополчениями сатрапий.], за обход его конного отряда и удар по дандариям с тыла, решивший исход вчерашнего сражения. После чего на лицах большинства дваров появилось выражение зависти и недовольства за то, что возвысил над ними хавсара[56 - Хавсар – точнее, кавдасард (родившийся в хлеву, т. е. незаконнорожденный).].

Возвысил и не ошибся. Появившийся вскоре Гутсак кратко, но по существу доложил обстановку и предложил немедленно переправиться через Гипанис и напасть на синдов.

– Разбираться с укрывшимися в плавнях дандариями можно оставить Скопасиса.

– Нет, алдара траспиев лучше держать при себе, почти половину войска составляют его воины. А вот с переправой затягивать на самом деле не стоит… Действуй! И позови ко мне Скопасиса и Сартаха.

На двоюродного брата зятя, несмотря на молодость Сартаха, Солсис полагался больше, чем на других. Ему он решил поручить переговоры с царем синдов, надеясь, что после разгрома дандариев тот согласится на любые условия.

– Ты с ним особенно не церемонься, – наставлял он юношу, когда тот появился. – Если хочет мира, пусть выдаст всех дандариев и выплатит пять персидских талантов серебра.

А вот разговор со Скопасисом вызвал у сатрапа новый приступ головной боли. После того, как алдар траспиев начал жаловаться на недовольство дваров дележом добычи.

– Разъясни своим придуркам, что это необходимая мера уменьшит подати. В том числе и с них.

– И на сколько уменьшит?

– Ты хочешь, чтобы вот так сразу я все подсчитал, – возмутился Солсис, начиная раздражаться. – Не умничай! Просто объясни дварам, что в ближайшее время они восполнят потери. Это я им обещаю!

Выразить недоверие словам сатрапа Скопасис не осмелился. К тому же он совсем не хотел портить отношения с Солсисом из-за жадности дваров. Главное, что дандарии были окончательно разгромлены и уже не представляли серьезной угрозы.

Совсем иного мнения придерживались дядя алдара траспиев Кетуан и его тесть Алхаст, появившиеся сразу, как только он вернулся в свой стан. Они считали, что Солсис постоянно нарушает обычаи, и дело даже не в лишении их законной добычи.

– Возвышая хавсарское сословие и назначая их дварами, он сеет смуту и рознь, – возмущался Алхаст. – Что это, как не прямой вызов нам – природным дварам!

– Ну, ты же знаешь, что после ухода алгетских фарсагов ему надо было на кого-то опереться, – попытался возразить ему Скопасис. – Ведь дварами стали не только хавсары, но и кусаги[57 - Кусаги – по-другому их еще называли хатиями.].