Татьяна Дмитриева "Книга поколений. Нижегородским троцкистам посвящается"

На следствии Смирнов принадлежность к подпольной оппозиции отрицал и признался лишь в том, что имеет сомнения относительно «колхозного строительства, проводимого партией», и что делился своими сомнениями в узком кругу товарищей.

Про сомнения и узкий круг товарищей мы еще услышим в заявлении Жестяниковой в Партком ИМЛ и во время допросов, когда ее пытались выставить активной троцкисткой.

«Смирновцы» были приговорены к разным срокам заключения, а некоторых даже после покаяния Сталин временно простил (до 1936 года). Смирнова приговорили к 5 годам лишения свободы, которые он отбывал Суздальской тюрьме особого назначения. В августе 1936 года, вместе с Мрачковским, Тер-Ваганяном и Гольцманом, он стал фигурантом Первого Московского процесса по делу так называемого «антисоветского объединённого Троцкистско-Зиновьевского центра». Теперь группа Смирнова преобразовалась во время следствия в террористический центр, организовавший в конце декабря убийство С. М. Кирова и ряд других, не удавшихся, покушений.

Сталин так хотел обвинить Смирнова, что следствие даже проигнорировало его абсолютное алиби – нахождение в заключении. НКВД под руководством Ягоды шантажировало заключенных судьбами их родственников. Бывшая жена Смирнова, на первом судебном процессе державшаяся мужественно, на этот раз умоляла Смирнова принять участие в фарсе ради их детей.

24 августа 1936 года Военной коллегией Верховного Суда СССР вместе с другими подсудимыми он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян на следующий день. Рассказывают, что, отправляясь на расстрел, И. Н. Смирнов сказал: «Мы это заслужили своим поведением на суде», – хотя Троцкий именно его поведение на процессе нашёл наиболее достойным.

В конце 50-х годов Смирнову и его соратникам было отказано в реабилитации, и только в июле 1988 года, когда фракционность перестали считать преступлением, он был реабилитирован Пленумом Верховного Суда СССР.

Его старшая дочь после заключения и ссылки все же была расстреляна, а младшая дочь Елена (Владлена) бежала из Москвы, чтобы не попасть в детский дом. Вторая жена – Александра Николаевна Сафонова прошла через ссылку и лагеря, а Первая жена – Роза Михайловна Смирнова после тюрьмы и лагерей тоже была расстреляна.

Наркомы внутренних дел СССР

У многих граждан старшего поколения на слуху фамилии наркомов внутренних дел Советского союза времен массовых политических репрессий, но более молодые жители страны имеют о них смутное представление. Да и у старшего поколения в памяти остались в основном обрывки воспоминаний о «ежовых рукавицах». Не принято и не безопасно было в те времена обсуждать действия наркомов. Позже, уже во времена «хрущевской оттепели», многое стало известно, но больше обсуждался культ личности Сталина, да и то шепотом и на кухнях.

Почему в рамках данной книги я считаю необходимым сделать этот исторический экскурс? Все очень просто: участников Троцкистско-Зиновьевского центра после убийства Кирова арестовали при Ягоде, бабушку и дедушку арестовали и осудили при Ежове, срок они отбывали при Берии, и каждый раз со сменой наркома внутренних дел у заключенных вспыхивала надежда: вот уж новый придет и разберется, и выпустит невиновных, и накажет виноватых…

Но наркомы менялись, а линия на борьбу с врагами партии и народа оставалась неизменной. Хронология их смены выглядит так:

– Ягода Г. Г. 10.07.1934 26.09.1936 (расстрелян в 1938 году);

– Ежов Н. И. 26.09.1936 25.11.1938 (расстрелян в 1940 году);

– Берия Л. П. 25.11.1938 29.12.1945 (расстрелян в 1953 году);

– Меркулов В. Н. 17.12.1938—03.02.1941 (расстрелян в 1953 году).

Попробую очень коротко охарактеризовать троих из этих важных общественных деятелей, на совести каждого из которых тысячи невинных жертв и множество поступков на благо своей страны. Те, кто знаком с историей 30-х годов прошлого века, могут эту главу не читать, но даже те, кто интересовался историей тех лет, могут найти здесь для себя что-то новое.

Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) был создан летом 1934 года. Он включил в себя ОГПУ (Объединенное Государственное Политическое Управление), переименованное в ГУГБ (Главное управление государственной безопасности). С 1946 года НКВД переименовано в МВД.

Генрих Ягода

Первым Наркомом внутренних дел СССР был назначен Генрих Ягода. Изначально ГУГБ включало в себя:

– особый отдел (контрразведку);

– секретно-политический отдел (занимавшийся борьбой с политическими противниками);

– экономический отдел (отвечавший за борьбу с диверсиями и вредительством);

– иностранный отдел (занимавшийся разведкой за границей);

– оперативный отдел (отвечавший за охрану руководителей партии и правительства, обыски, аресты, наружное наблюдение);

– специальный отдел (занимавшийся шифровальной работой, обеспечением секретности в ведомствах);

– транспортный отдел (отвечавший за борьбу с вредительством, диверсиями на транспорте);

– учётно-статистический отдел (ведущий оперативный учёт, статистику, архивную работу).

Впоследствии неоднократно производились реорганизации, переименования, как управлений, так и отделов. НКВД придавались воинские подразделения, передавалась недвижимость и мебель репрессированных.

ГУГБ возглавлял лично нарком тов. Ягода Генрих Григорьевич (Гершенович), бывший революционер, политический и государственный деятель. Ему было присвоено почетное специальное звание «Генеральный комиссар государственной безопасности».

На чем «погорел» первый нарком внутренних дел? На том же, на чем и большинство репрессированных. При нем произошел теракт – убийство тов. Кирова. Это ему было дано указание Сталина – «разобраться» со всеми организованными троцкистами и прочими оппозиционерами, которые свободно процветали при его руководстве НКВД.

Ему приписали попустительство врагам, государственную измену и даже шпионаж. Обвинение в попустительстве врагам очень напоминает то, которое вскоре будет предъявлено Жестяниковой Розе Вульфовне. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Но не будем злорадствовать.

Ягода сам стал жертвой той системы, которую насаждал со всем рвением. Ягоду судили в одном деле с Бухариным и Рыковым.

Обвинение в шпионаже Ягода категорически отверг со словами: «Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки». Генрих Ягода признал себя виновным, что прикрывал участников заговора.

Этот сюжет тоже имеет сходство с делом Жестяниковой, которая «покрывала троцкистов»…

По данным Википедии, которая ссылается на непроверенные источники, между Ягодой и прокурором Вышинским имел место следующий диалог:

Вышинский:

Во всяком случае, это было тогда, когда вы, подсудимый Ягода, были заместителем председателя ОГПУ и, когда на вашей обязанности лежала борьба с подпольными группами?

Ягода:

Да.

Вышинский:

Следовательно, вы совершили прямую государственную измену?

Ягода:

Да.

Вышинский:

Скажите, предатель и изменник Ягода, неужели во всей вашей гнусной и предательской деятельности вы не испытывали никогда ни малейшего сожаления, ни малейшего раскаяния? И сейчас, когда вы отвечаете, наконец, перед пролетарским судом за все ваши подлые преступления, вы не испытываете ни малейшего сожаления о сделанном вами?

Ягода:

Да, сожалею, очень сожалею…

Вышинский:

Внимание, товарищи судьи. Предатель и изменник Ягода сожалеет. О чём вы сожалеете, шпион и преступник Ягода?

Ягода:

Очень сожалею… Очень сожалею, что, когда я мог это сделать, я всех вас не расстрелял.

Приговор был очевиден – высшая мера.

После ареста Ягоды 26.09.1936 Наркомом внутренних дел был назначен Ежов Николай Иванович, бывший крупный партийный функционер, превратившийся в главного организатора массовых политических репрессий в СССР в 1937 и 1938 годах.

Ежов Николай Иванович

Именно он возглавил дело по убийству Кирова и по Кремлевскому делу, увязав убийство с деятельностью оппозиционеров – Троцкого, Каменева и Зиновьева. Ежов фактически вступил в заговор против Ягоды и его приближенных.

На время руководства НКВД Ежовым приходится пик политических репрессий, которые при Ежове совершали с большим рвением, размахом и жестокостью. Ежов и сам не чурался применения пыток во время допросов, на которых любил присутствовать. Период его руководства ведомством НКВД народ метко прозвал «ежовщиной», а методы дознания с применением методов физического воздействия – «ежовыми рукавицами».

При Ежове процветали разнарядки местным органам НКВД на количество людей, которое следовало арестовать, выслать, отправить в лагеря и расстрелять. Сохранился документ-шифровка от начальника НКВД Иркутской обл. Малышева и исполняющего обязанности секретаря Иркутского обкома Филиппова с просьбой увеличить лимит по первой категории (расстрелу) с резолюциями членов Политбюро.

Жертвами «ежовщины» стали так называемые нижегородские «троцкисты», которые часто на допросах говорили именно то, что от них требовали следователи, давали показания друг на друга и супруг на супругу. Можно догадаться, почему они на это соглашались.

Именно под этот молот попали и мои бабушка и дедушка, и их близкие и дальние родственники. Но не могу не подчеркнуть: от них следствие не получило ничего, что не было ему известно раньше.

Как и Ягоде, Ежову были приданы органы государственной безопасности (ГУГБ), милиция, вспомогательные службы. Он провел массовые чистки в рядах органов внутренних дел, арестовав несколько тысяч сотрудников ГУГБ, бывших соратников Ягоды.

Я пыталась найти среди репрессированных служащих органов безопасности Воскресенского – следователя по делу моей бабушки, но нет – он нашелся в числе тех, кто при любой смене власти в комиссариате оставался на плаву и продолжал делать свою маленькую карьеру, дослужившись до лейтенантского звания (что примерно соответствовало армейскому званию майора).

При Ежове были репрессированы многие бывшие ленинцы, бывшие члены Политбюро ЦК ВКП (б): Ян Рудзутак, Станислав Косиор, Влас Чубарь, Павел Постышев, Роберт Эйхе, был проведён ряд громких процессов против бывших членов руководства страны, закончившихся смертными приговорами. В своём рабочем столе Ежов хранил пули, которыми были расстреляны Зиновьев, Каменев и Иван Смирнов; эти пули были изъяты впоследствии при обыске у него.

Лидеры Левой оппозиции. В центре (сидят) И. Смирнов, Л. Троцкий и И. Смилга

Власть Ежова была огромна, но не безгранична. Его ждала судьба своего предшественника. В 1939 году он был арестован по обвинениям в шпионаже, подготовке государственного антисоветского переворота и терроризме. Донос на него написал начальник управления НКВД по Ивановской области В. П. Журавлёв.

Портреты Ежова и Сталина висели на стенах гулаговской постройки в преддверии XXI годовщины Октября, когда до снятия Ежова с должности оставалось 17 дней.

Еще до ареста, 23 ноября 1938 года, Ежов подал Сталину прошение об отставке, мотивируя ее тем, что он признает себя ответственным за вредительскую деятельность различных «врагов народа», проникших по недосмотру в НКВД и прокуратуру. Он брал на себя вину за бегство ряда разведчиков и просто сотрудников НКВД за границу (что действительно имело место). Он соглашался с ошибками в расстановке кадров и другими ошибками и промахами.

Еще в августе заместителем Ежова и начальником ГУБГ был назначен Лаврентий Павлович Берия, а после отставки Ежова 24 ноября 1938 года Берия занял его пост. Ежов был освобожден от должности наркома НКВД, но пока сохранял за собой посты секретаря ЦК ВКП (б), наркома водного транспорта и председателя Комиссии партийного контроля (КПК).

9 апреля его сняли с должности наркома водного транспорта, а на следующий день он был арестован при личном участии Берии и Маленкова. Дело Ежова вел лично Берия при помощи своего верного соратника Богдана Кобулова.

Ежов обвинялся в том, что «подготовляя государственный переворот, готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве». Эта формулировка взята из обвинительного заключения.

Было и еще одно обвинение – в мужеложстве, которое наказывалось по тогдашним законам. В своих гомосексуальных связях Ежов сознался, назвав среди своих любовников ряд театральных и партийных деятелей. Их фамилии известны, но здесь не приводятся из этических соображений, тем более что не известно, было ли признание добровольным или полученным под пытками. Все перечисленные им лица были расстреляны, кроме одного, отправленного в психушку. Ежов обвинялся «в актах мужеложства в антисоветских и корыстных целях». На суде эти обвинения не звучали.

На следствии Ежов отвергал все обвинения, но после применения методов физического воздействия написал признательные показания по всем пунктам. На заседании ВКВС СССР (Военной Коллегии Верховного Суда) Ежов отказался от своих признаний в шпионаже, терроризме и заговоре, но своей ошибкой признавал то, что мало чистил органы госбезопасности от врагов народа.

16 января 1940 года Берия внес Ежова в список по 1-й категории, то есть в расстрельный список. 3 февраля ВКВС СССР Ежов был приговорен к высшей мере наказания и в ближайшие дни был расстрелян вместе со своими бывшими соратниками. Приговор был приведен в исполнение в Сухановской особой тюрьме. Когда его вели на расстрел, по утверждению свидетеля Судоплатова, Ежов пел «Интернационал». Его прах захоронен в могиле №1 крематория Донского кладбища – там же, где захоронен прах тех, кого расстреливали по его указанию или с его согласия.

Лаврентий Павлович Берия

Преемником Ежова стал Лаврентий Берия, до этого работавший первым секретарем ЦК Компартии Грузии, а позже – заместителем Ежова. Начиная с декабря 1938 года Берия начал широкомасштабную компанию по истреблению соратников Ежова по НКВД, судам и прокуратуре. Но наш непотопляемый Воскресенский остался на своем месте. Многие невинно осужденные, до которых дошли слухи о чистках в органах правосудия, воспрянули духом в надежде на нового Наркома.