Татьяна Дмитриева "Книга поколений. Нижегородским троцкистам посвящается"

В газете «Правда» был опубликован «некролог» «Смерть международного шпиона», в котором Троцкий обвинялся в многолетней «борьбе против дела рабочего класса и его авангарда – большевистской партии». Он объявлялся агентом иностранных разведок капиталистических стран и матерым контрреволюционером.

Власть Советского союза в причастности к убийству Л. Д. Троцкого не призналась, Рамон Меркадер отсидел в мексиканской тюрьме 20 лет, и после освобождения и приезда в СССР он был награжден орденом Ленина и получил звание Героя Советского Союза.

Троцкий никогда не был полностью реабилитирован советскими властями, но дважды, по запросу НИЦ «Мемориал» был реабилитирован по двум фактам: по поводу высылки в Сибирь в 1927 году на 3 года и по поводу высылки из СССР в 1929 году (с лишением гражданских прав и запретом на возвращение).

Тяжелая судьба была уготована и его последователям, и тем, кого в этом заподозрили. Среди них были и осужденные, и погибшие в застенках. Большинство из них были реабилитированы, некоторые посмертно.

Рокоссовский Константин Константинович

Рокоссовский – Маршал двух стран – Польши и Советского союза, всю жизнь посвятил армии, один из крупнейших военачальников Великой отечественной войны. Военную карьеру начал еще в Первую мировую войну, во время которой за храбрость был дважды награжден Георгиевскими крестами – высшими наградами за солдатскую доблесть и тремя Георгиевскими медалями.

Вместе с сослуживцем Адольфом Юшкевичем в декабре 1917 года вступил в Красную Армию. За время гражданской войны он прошел от командира эскадрона до командира сначала отдельного дивизиона, затем кавалерийского полка и дивизии. После Гражданской, в 1930 году, он командовал 7-й Самарской кавалерийской дивизией, в которой в качестве одного из командиров бригады служил Г. К. Жуков.

В 1935 году с введением персональных званий ему было присвоено звание комдива РККА. В 1936 году он командовал в Пскове 5-м кавалерийским корпусом.

Проблемы с компетентными органами начались у Рокоссовского в июне 1937 года после доноса комкора Грязнова, под которым подписался и корпусной комиссар Шестаков. В доносе на имя К. Е. Ворошилова Грязнов просил тщательно проверить Рокоссовского за связь с Чайковским и Горбуновым. В вину ему также ставился отец – поляк, социальное происхождение и тяга к зарубежной работе.

Ворошилов передал донос в компетентные органы, где и было возбуждено против Рокоссовского уголовное дело №25358—1937. До самого ареста в августе 1937 года следствие отрабатывало информацию доноса, пытаясь получить компромат у других подследственных, пересекавшихся с ним по службе.

Возможно, среди них был и мой дедушка, служивший с ним в Гражданскую в одной дивизии.

Рокоссовского обвинили по статье 58—1 «б» – измена Родине военнослужащим (за связь с разведками Польши и Японии).

27 июля 1937 года комдива Рокоссовского исключили из партии «за потерю классовой бдительности» – за связь с комкором Чайковским К. А., на момент ареста – начальником Управления боевой подготовки РККА. Чайковский был арестован в марте 1937 года на военной даче во время прохождении лечения после инфаркта. Комкор умер в Читинской тюрьме почти через год после ареста.

Дальше пошли аресты по цепочке. Комкор Кутяков И. С., бывший член Военного совета при Наркоме обороны СССР, арестован 15 мая 1937 года вместе с большой группой командиров Красной армии. Был внесен в расстрельный список от 26 июля 1938 года, через 2 дня приговорен Военной Коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере и в тот же день расстрелян. Реабилитирован в 1956 году. Он на следствии дал показания на Рокоссовского, как и комкор 2-го ранга Великанов М. Д., который попал в тот же расстрельный список и был убит 29 июля 1938 года, но до расстрела успел дать показания на Рокоссовского. Великанов также был реабилитирован в 1956 году.

Начальник отдела разведки Забайкальского военного округа майор Рубэн Ю. Г. на допросе в январе 1938 года, сообщил, что Рокоссовский вместе с Чайковским входил в японскую резидентуру, возглавляемую Рубиновым. Факт шпионской деятельности он подтверждал встречей Рокоссовского в 1932 году в Харбине с Мититаро Комацубара, главой японской военной миссии.

И Шестаков, и Грязнов были арестованы. На допросе Шестаков добавил к своему доносу, что и Рокоссовский и Грязнов были членами троцкистской организации. Шестаков назвал еще 44 человека, утверждая, что участников контрреволюционного заговора значительно больше. Сам Шестаков был арестован в начале 1938 года, а расстрелян в августе. Не избежал этой участи и Грязнов.

Основные доказательства базировались на показаниях Адольфа Юшкевича, поляка, с которым он перешел в Красную армию и служил вместе в Гражданскую. По рассказу внука Рокоссовского, тот знал, что Юшкевич погиб еще в Гражданскую под Перекопом. Рокоссовский согласился все подписать после очной ставки с Юшкевичем. Найти того не смогли, так как он погиб много лет назад.

Правнучка Рокоссовского рассказала, что жена маршала Казакова сообщала, что во время пребывания в тюрьме Управления ГБ НКВД по Ленинградской области Рокоссовского жестоко избивали и пытали, выбили передние зубы, сломали три ребра, били молотком по пальцам ног и даже выводили на расстрел, но Рокоссовский никого не оговорил – ни себя, ни других.

В марте 1939 года состоялся суд Военной коллегии ВС СССР, но оказалось, что все свидетели, дававшие показания против Рокоссовского, уже мертвы. Дело было отправлено на доследование, но и повторный суд также был отложен. О дальнейшей судьбе маршала есть две версии: то ли его отправили в лагерь, то ли военным представителем в Испанию, где уже шла война с фашизмом, и где он служил под чужим именем.

Как бы то ни было в 1940 году маршалы С. К. Тимошенко, С. М. Будённый и Г. К. Жуков ходатайствовали перед Сталиным о прекращении дела Рокоссовского. 22 марта он был освобожден и реабилитирован. Дальнейшая судьба маршала хорошо известна. Весьма поучителен тот факт, что многие, дававшие друг на друга ложные показания под пытками, были расстреляны, а вынесший все Рокоссовский был, в конечном счете, освобожден.

Василий Константинович Блюхер

Сильна, колоритна и трагична фигура Василия Константиновича Блюхера. Он начинал в Гражданскую с должности командира отряда, через несколько лет стал военным министром Дальневосточной республики и главнокомандующим народно-революционной армии ДНР, а к концу жизни стал маршалом Советского союза и видным партийным, государственным и политическим деятелем.

С осени 1936 года на Блюхера начали поступать «агентурные сведения», а попросту – доносы, о его якобы участии в заговоре и намерении Блюхера отделить от СССР Дальневосточную республику. Доносы поступили в сентябре 1936 года и в феврале 1937 года на имя Ежова.

Между тем Блюхер принимал участие в VIII Чрезвычайном съезде Советов и даже в начале июня 1937 года членом судебного заседания Верховного суда СССР по делу маршала М. Н. Тухачевского. За несколько дней до этого он навестил заболевшего члена ЦК ВКП (б), начальника Политического управления РККА, бывшего соратника Тухачевского и давнего знакомого Блюхера по Дальнему Востоку Я. Б. Гамарника, который после его ухода застрелился.

Если в июне 1937 года Сталин давал отличную оценку деятельности Блюхера в Дальневосточном округе, то после событий лета 1938 года на озере Хасан его мнение изменилось. Он считал, что Блюхер операцию провалил, хотя пограничным войскам удалось отстоять границу и разгромить японские части. Но заседанием Главного Военного Совета РККА результатам Хасанской операции была дана отрицательная оценка. Было вынесено решение, что Дальневосточный округ к войне плохо подготовлен, а действия Блюхера были признаны ошибочными, хотя он сделал все, чтобы боевые столкновения не перешли в масштабную войну.

В результате Управление Дальневосточного фронта расформировали, а Блюхера отстранили от должности. В сентябре Блюхер с семьей уехал в Сочи, где должен был отдыхать и лечиться с санатории «Бочаров ручей». Там его, его жену и брата арестовали в октябре 1938 года по ордеру, подписанному наркомом НКВД Ежовым. Блюхер был препровожден во внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке.

За 18 дней до своей смерти его допрашивали 21 раз, из них 7 допросов проводил заместитель наркома НКВД Лаврентий Берия. О том, что сделали на допросах с Блюхером, известно со слов узницы, сидевшей в одной камере с его второй женой, которая после очной ставки с мужем рассказала, что то был избит до неузнаваемости и выглядел так, будто побывал под танком. Он был почти невменяем и наговаривал на себя чудовищные вещи – об участии в военном заговоре, в антисоветской организации правых, в саботаже, пьянках на рабочем месте, в моральном разложении. Единственной правдой было то, что он любил выпить.

Против Блюхера давали показания близкие когда-то ему люди, в частности первая жена маршала. 8 ноября 1938 года сердце его остановилось. По данным тюремных врачей – из-за закупорки тромбом легочной артерии. Так это или нет, мы уже никогда не узнаем —10 ноября тело Блюхера было кремировано.

Парадоксально, что уже после смерти, 10 марта 1939 года он был приговорен к смертной казни и лишен маршальского звания за шпионаж в пользу Японии, участие в военном заговоре и антисоветской организации. Реабилитирован Блюхер в 1955 году за отсутствием в его действиях состава преступления.

Семейная легенда гласит, что дедушку застрелили на допросе именно из-за отказа давать показания на Блюхера. Интересно, что мог знать командир батареи (видимо, артиллерист) о командире дивизии, кавалеристе, с которым они едва пересекались во время боев в Сибири, и, скорее всего, вообще не были знакомы? Конечно, можно было что-нибудь придумать… Можно, но нельзя! Порядочность оказалась сильнее, чем желание выжить любой ценой!

Вавилов Николай Иванович

Николай Иванович Вавилов – известный советский общественный и политический деятель, ученый ботаник, генетик, селекционер, химик, географ. Перечислять все его заслуги, должности и открытия здесь нет смысла. Желающие могут найти подробную статью в Википедии. Коротко скажем, что он был академиком и директором Всесоюзного института растениеводства (с 1930 по 1940 год, до момента его ареста).

О его научных заслугах известно, что он внес важный вклад в биологию:

– создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений;

– обосновал учение об иммунитете растений;

– открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов;

– внёс существенный вклад в разработку учения о биологическом виде;

– под руководством Вавилова была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений;

– заложил основы системы государственных испытаний сортов полевых культур;

– сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам;

– создал сеть научных учреждений в этой области.

Он работал в различных государственных органах, выезжал в научные экспедиции, но в данной работе мы это упоминаем, только для того, чтобы понять масштаб личности Вавилова и значение его многочисленных талантов для науки.

Но в данном случае нас интересует другая сторона его деятельности. В годы массовых репрессий, с 1933 по 1937 год Н. И. Вавилов «ходатайствовал об освобождении из тюремного заключения 44 учёных». Такой шаг требовал громадного гражданского мужества. А скольких людей он спас втихаря, без официальных ходатайств? Об этом история умалчивает, но мы точно знаем одну студентку – Жестяникову Лию Львовну.

Начиная с 1934 года, на Вавилова уже началось гонение в результате доноса. Ему запретили выезд за границу, не выдвинули в состав ВЦИК и ЦИК СССР (куда он входил ранее), освободили от должности президента ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина). Имя доносчиков известно, но в данном случае они не приводятся из этических соображений.

В 1940 году он был арестован и бездоказательно обвинен в связях с оппозицией и во вредительстве. В 1941 году он был осужден по статьям 58—1, 58—6, 58—11 (за вредительство, помощь буржуазным организациям, подготовка преступлений или недонесение об их подготовке).

Н. И. Вавилова приговорили к расстрелу, в июне 1942 года расстрел заменен 20-летним заключением в исправительно-трудовых лагерях. В лагерь он так и не попал, так как умер в Саратовской тюрьме в 1943 году от болезней, вызванных пытками и беспредельным истощением. На следствии, в результате применения незаконных методов, Вавилов признал себя частично виновным, в том числе, в участии в «Трудовой крестьянской партии» и «антисоветской организации правых», которые никогда не существовали, и даже называл некоторых ее членов.

После вынесения приговора Н. И. Вавилов написал заявление на имя Л. П. Берии, в котором отказывался от своих показаний и заявлял что «никогда не занимался контрреволюционной деятельностью». Комиссия по реабилитацию пришла к выводу, что все документы по делу Вавилова, как и само дело, были полностью сфабрикованы. Н. И. Вавилов был реабилитирован в 1955 году.

Смирнов Иван Никитич

Смирнов Иван Никитич – российский революционер, советский политический деятель, один из лидеров Левой оппозиции.

Смирнов родился в 1881 году в Рязанской губернии в семье крестьян. Он окончил в Москве городское училище и в 1899 году стал членом РСДРП, а в 1903 году – членом партии большевиков. За нелегальную подпольную работу в разных городах России его 7 раз арестовывали, он 6 лет провел в тюрьмах и 4 года – в ссылках.

В 1917 году Смирнов участвовал в организации совета солдатских депутатов Томского гарнизона. Во время Гражданской войны был членом Реввоенсоветов республики, был фактическим руководителем Сибирского бюро ЦК РКП (б), руководил большевистским подпольем Урала и Сибири, считался организатором разгрома Колчака.

С августа 1919 года по сентябрь 1920 руководил Сибревкомом и даже получил неофициальную кличку «Сибирского Ленина».

С августа 1920 года моя бабушка, Жестяникова Роза Вульфовна, работала в Омске, в Сиббюро ЦК РКП (б) управляющей делами. Она знала Смирнова шапочно, встречала его иногда по работе. Это знакомство стало компрометирующим материалом в деле ее обвинения, но доказать, что между ними была контрреволюционная связь, следствие не смогло, так как к моменту ее ареста Смирнов был уже несколько месяцев назад расстрелян, как и его товарищи по оппозиции.

Современники, знавшие Смирнова в те времена, вспоминают его как человека честного, выдержанного, бесстрашного, мужественного и очень спокойного. С апреля 1920 года, после IX съезда Смирнов стал членом ЦК РКП (б). Этому не помешало даже то, что он с 1919 года состоял в Центральном организационном бюро Меньшинства партии социалистов-революционеров.

На следующем, X съезде, его вывели из состава ЦК за поддержку Троцкого по вопросу о профсоюзах. Смирнов был предложен в кандидаты в члены ЦК, но было много недовольных, что он не вошел в ЦК: 123 делегата из 479 сами вписали его фамилию в бюллетень в качестве члена ЦК. Ничего подобного не было в истории партии ни до, ни после этого.

Смирнов после съезда занимался партийной и хозяйственной работой, а в 1923 году был назначен Наркомом почт и телеграфов.

Не знаю, кто был прав – Википедия или Жестяникова, которая на допросе показывала, что, когда она приехала в Москву в 1922 году поступать в МГУ, Смирнов помог ей устроиться в общежитие почтового ведомства. Возможно, Смирнов уже работал там, но еще не занимал должность Наркома. Хотя в ряде материалов упоминается, что в то время он занимал должность Наркома восточной промышленности, поэтому он вполне мог устроить бабушку в общежитие.

С 1923 года Смирнов И. Н. примкнул к левой оппозиции РКП (б) и стал одним из ее лидеров. Под левой оппозицией в 1920-е годы понималась совокупность различных оппозиционных групп. В ее состав в разное время входили Лев Троцкий, Евгений Преображенский, Тимофей Сапронов, Карл Радек, Леонид Серебряков, Иван Смирнов, Христиан Раковский, Лев Сосновский, Александр Воронский, недолгое время – Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Надежда Крупская.

15 октября 1923 года 46 видных партийных и советских работников, в том числе, И. Н. Смирнов, подписали обращение в ЦК РКП (б), известное как «Заявление 46-ти».

В Заявлении говорилось об установлении в партии режима фракционной диктатуры, о подавлении инакомыслия ради сохранения единства партии и о том, что самонадеянные узурпаторы не могут, как это доказал кризис, «свести концы с концами в экономической области». Октябрьский пленум ЦК и ЦКК РКП (б), однако, осудил это выступление.

Тем не менее, 5 декабря 1923 года общее собрание Политбюро ЦК и Президиума ЦК приняло компромиссную резолюцию «О партстроительстве», которая включала многие положения «Заявления 46-ти» и предшествовавшего ему письма Троцкого. В резолюции признавалась необходимость установления режима рабочей демократии, под которым понималась свобода открытого обсуждения всеми членами партии важнейших вопросов партийной жизни, а также выборность должностных лиц и коллегий снизу доверху».

Учившиеся в то время в Москве бабушка и дедушка не могли не принять участия в дискуссии, которая широко развернулась в стране. На партсобраниях принимались резолюции – в поддержку ЦК или против. Бабушка сомневалась, но голосовала за линию ЦК, а дедушка раз или несколько раз проголосовал за резолюцию левых. Около трети участвовавших в дискуссии высказалось против, но эту статистику приводили сторонники ЦК, поэтому трудно подвести точный итог.

В январе 1924 года состоялась XIII партийная конференция, осудившая взгляды членов левой оппозиции. Их обвинили во фракционности и нарушении резолюции X съезда РКП (б) «О единстве партии», а также в «меньшевистском уклоне».

За участие в оппозиции в декабре 1927 года, на XV съезде ВКП (б), Смирнова, в числе 75 активных троцкистов, исключили из партии, а в начале 1928 года по 58-й статье за контрреволюционную деятельность приговорили к 3 годам ссылки в Закавказье. Репрессивная машина еще только набирала обороты, и приговоры были мягкими.

Смирнов не желал менять свои взгляды и капитулировать перед правящей фракцией, но пришел к выводу, что со сталинизмом можно бороться только изнутри. Поэтому он написал заявление о разрыве с оппозиций, после чего был возвращён в Москву и восстановлен в партии. Его назначили управляющим трестом «Саратовкомбайнстрой», а с 1932 года – начальником Управления новостроек Наркомата тяжёлой промышленности СССР.

«Капитулянты» не отказались от борьбы. В 1931 году Иван Никитич Смирнов возглавил подпольную организацию, в которую вошли многие известные «капитулянты»: Е. А. Преображенский, И. Т. Смилга, С. В. Мрачковский, В. А. Тер-Ваганян и др. В том же году, в июле, оказавшись в командировке в Берлине, Смирнов восстановил связь с Л. Д. Троцким, которую по возвращении в СССР поддерживал с помощью тайных оппозиционеров, выезжавших за рубеж по долгу службы.

В 1932 году Смирнов даже прислал для «Бюллетеня оппозиции» статью «Хозяйственное положение Советского союза», в которой впервые были показаны размах забоя скота во время коллективизации, серьёзные диспропорции в промышленности, последствия инфляции для всей экономики и т. д.». В заключение И. Смирнов писал: «Вследствие неспособности нынешнего руководства выбраться из хозяйственно-политического тупика, в партии растет убеждение в необходимости смены партруководства». Таким выводом Смирнов подписал себе смертный приговор.

В конце 1932 года, благодаря доносу, ОГПУ вышло и на подпольную организацию И. Н. Смирнова. О том, по каким вопросам «смирновцы» расходились с генеральной линией партии, в 1936 году на допросе рассказал Е. А. Преображенский:

– они были против взятых темпов коллективизации, против дискредитации середняцких хозяйств, против жестокости по отношению к кулакам: в результате такой политики возникли проблемы с продовольствием;

– «смирновцы» осуждали нереальные темпы индустриализации, в результате которых срывались планы капиталовложений, сроки строек, рабочие работали на износ, а их материальное положение ухудшалось;

– их не устраивало отсутствие внутрипартийной демократии, из-за чего невозможно было обсуждение важных для страны вопросов;

– они чувствовали идеологический застой и критиковали политику партии в Коминтерне, в частности по вопросу участия компартии в борьбе с фашизмом в Германии.

Из этих постулатов следовал неизменный вывод о необходимости борьбы с политикой ЦК и руководством партии.

В начале 1933 года по делу о «контрреволюционной троцкистской группе Смирнова И. Н., Тер-Ваганяна В. А., Преображенского Е. А. и других» было арестовано 89 человек. У них была изъята троцкистская литература и переписка со ссыльными троцкистами.