Роман Александрович Денисов "Структурные рассказы"

Квартира № 23.

Мужчина средних лет прохаживается по комнате, которую любит называть кабинетом. На письменном столе раскрытый ноутбук с открытой страницей какого-то сайта, в разделе «комментарии». Поле ввода текста снежно-белое, не испачкано ни одной буквой и только однообразно мигает курсор.

– Как может Галактика войти в Солнечную систему? – говорил вслух мужчина. – Точно так же не может войти Россия в Европу. Когда-то же война закончится и придётся решать. Это они должны к нам стремиться, а не мы к ним. Но для этого нужно обладать сильной гравитацией, иметь все признаки настоящей Галактики.

Он садится к компьютеру и начинает правой рукой набивать текст. Пальцы прыгают по клавиатуре, как пешеход по лужам.

«Сколько сейчас в ответ дряни посыплется», – хмурится пишущий.

«Как в прошлый раз, когда я написал про Ленина».

– Кисулик, обе-е-едать! – донёсся из кухни женин голос.

«Помню, когда писал про Солженицына, сделал несколько ошибок по невнимательности и одна сволочь не преминула мне тыкнуть этим: мол безграмотным нечего и писать про такие серьёзные вещи…»

– Ну, ты идёшь?! Стынет!

– Да иду я, иду!

«Надо будет после обеда всё серьёзно проверить – и лексику, и орфографию, чтоб к случайности не придрались».

Мужчина уходит на кухню, оставив открытым ноутбук с почти готовым текстом.

Комната и пяти секунд не остаётся пустой, в неё вбегает трёхлетний ребёнок. Он сходу забирается с ногами на стул и начинает нажимать на кнопки; его любимая кнопка Ю. Неизвестно, смог ли он напечатать хотя бы одно вразумительное слово, теоретически малыш мог изменить написанное отцом на прямо противоположное, если вспомнить теорему о бесконечных обезьянах, но можно сказать утвердительно только одно: в числе последних клавиш было роковое сочетание Ctrl + Еnter.

МЕЖДУ 4-м И 5-м ЭТАЖОМ

Нет, мне не удалось ничем заинтересовать её. Последняя попытка провалилась. Даже вспоминать о ней не хочется. Вот она уже и наушники вставила, как будто беруши. Вставлю и я. Полилось лавой:

Светило солнышко и ночью и днем

Не бывает атеистов в окопах под огнем

Добежит слепой, победит ничтожный

Такое вам и не сни-и-илось.

5-й ЭТАЖ

На всём этаже, во всех квартирах было тихо, только в 27-й подрагивала короткая записка на столе. Её шевелил ветер, залетавший через приоткрытое окно.

МЕЖДУ 5-м И 6-м ЭТАЖОМ

Продолжаем молча слушать музыку, каждый свою.

6-й ЭТАЖ

– Ты чего дверь так долго не открывал? – спрашивает молодой парень.

Он только зашёл в 33-ю квартиру вместе с высокой русоволосой девушкой (вчера все они были на свадьбе общего товарища).

В пакетах, которые принесли друзья, было то, что может убрать мучительную головную боль и похмельную скуку. То, что временно заменит чертей на ангелов. Итак, в увесистых кулях содержалось: пиво светлое – 6 бутылок, вобла вяленая – 7 штук, раки живые – 1,5 килограмма, ну и шампанское брют – 1 бутылка, для дамы.

Болезный разрывал свою радость между счастьем видеть гостей, особенно девушку, и принесённой снедью.

– Проходите на кухню – комнату, в которой я провёл крайнее время, вам лучше не смотреть.

А в голове мелькнуло: «если она у меня сегодня не останется, то всё бессмысленно».

МЕЖДУ 6-м И 7-м ЭТАЖОМ

Сквозь слова и музыку прорастают мысли, неоформленные, как эмбрион, идут ассоциативные картины. Хорошая музыка и поэзия на меня всегда действуют подавляюще, благо, что в данном случае не в полной мере.

Ходит дурачок по лесу

Ищет дурачок глупее себя

И я представляю, как иду по мшистому лесному ковру, вокруг сосны и берёзы. Лето. Каркает ворон, я захожу по пояс в папоротник и солнце светит, как в последний раз…

«Как же ей не стыдно иметь такое тело…» – отвлекаюсь я на скоромное.

Всё-таки жаль, что нет у меня такой девчонки, как бы друзья и знакомые, а особенно прошлая, её оценили. От зависти б лопнули.

Смотрю на смердящий пузырёк в углу. Интересно, а что если бы сейчас из него вылез джин и… А, что и? Ну, допустим, предложил одно желание, взамен лишения одной ноги. И чтобы я выбрал?.. Её. Она потусила бы со мной месяца два, а потом бросила, сказав, что ей не нужен такой немобильный парень. И я бы вернулся на два месяца назад, только с одной ногой.

Чего только в лифте в голову не придёт. Кстати, ей же сейчас выходить.

– Вы на следующей выходите? – уже совсем позорно повторился я.

– Чего? – открыла она одно ухо.

Я продублировал, краснея, как чухонец после загара. Она кивнула, без улыбки.

7-й ЭТАЖ

Красотка в легинсах молча вышла из лифта. Невоспитанная, могла бы и попрощаться.

Я видел, как она подошла к двери квартиры № 40.

Верно сказал один мой приятель: хорошее настроение – это промежуток между ожиданием неудачи и неудачей.

– Деда! Ты где там?

Дверь, обитая стародавним дерматином, хлопнула о дверной косяк. Девушка, быстро скинув кроссовки-сникерсы, побежала в комнату, потом на кухню и наконец забежала в ванную.

В ней, в той же беспомощной позе, сидел старик. Он беззвучно плакал. Увидев внучку, он секунду смотрел на неё мокрыми глазами, потом сделал движение, прикрывая срамное место.

– Ну как же ты так, деда-а.

– Да вот, совсем ослаб я…

Внучка сняла с дверного крючка большое мохнатое полотенце, которое она подарила деду на Новый год, и не глядя на него, протянула. Старик, как мог опоясал себя им.

Девушка помогла вылезти немощному, и пока он одевался, поспешила на кухню приготовить чай.

– А если б я не пришла? – говорила внучка уже за чаем. – Мама сказала, что можно и в другой раз, но я как чувствовала. Печенье, лекарства твои привезла. Знаешь, дед, я тебе мобильный куплю, ты его всегда рядом держи. Понял?

– А мама почему не смогла?

Девушка чуть замялась

– Она занята сегодня… уборка.

– Ясно.

Помолчали.

– Ну а ты как? Как учёба?

Внучка отхлебнула питьё из щербатой дулёвской чашки.

– Нормально. Ну и жильцы у тебя тут, сейчас в лифте пристал один скотч малярный, я ему от балды отвечала, а он всё равно лип. Будь я парнем, на первой секунде поняла бы, что ловить нечего. Да и воняло от него какой-то бормотухой.

Пётр Кондратьевич смотрел на внучку. Он дал ей синий цвет глаз, у всех остальных родственников были зелёные, болотные, серые, и только у него синие. Сейчас старик глядел в её глаза, как в зерцало прошлого, и думал, как постепенно время своим ластиком стирает его из жизни. Но это бы ничего, не страшно, страшно, что потом оно возьмётся за неё.

МЕЖДУ 7-м И 8-м ЭТАЖОМ

Пропал интернет – пропала музыка. Я вслушиваюсь в звуки механизмов. Есть в них что-то схожее с шумом разогревания пищи в микроволновке. Особенно, когда передерживаешь еду.

8-й ЭТАЖ

46-я квартира.

Светлая комната, минимум мебели, всё только необходимое. Стол – широкая столешница на чугунных зингеровских станинах. Самодельные полки во всю стену, на которых стоят книги, кисти в баночках и вазочках, гипсовые головы Антиноя и Сократа. Тут же на средних полках две камеры «Никон» и несколько объективов к ним. Внизу рулоны ватманов. У противоположной стены стоит диван, покрытый ковром. Пол уложен керамической плиткой. Тюли нет, только шторы-холстины. Посередине комнаты стоит мольберт и стул, на котором сидит человек в чёрной длинной футболке. Со спины он кажется нестарым. Человек рисует пастелью дыню Эфиопку, положенную на табуретку, покрытую драпировкой. Он слушает аудиокнигу «Записки об уженье рыбы» Аксакова. Рисунок у него получается.

МЕЖДУ 8-м И 9-м ЭТАЖОМ