Хор средиземноморской эскадры о быстром младом Орле
Быстрый млад Орёл, птица мощная,
Царь пернатаго царства славнаго,
И птенцов своих нежной друг-отец,
Как доведался, что яр – чёрный вран
Прилетел в его область мирную,
Прилетел с своей стаей жадною,
Утесняет, бьёт его детушек,
Не щадит, злодей, пола, возраста,
Не щадит, злодей, красы, голоса,
Раззоряет их тёплы гнёздышки,
Разсыпает их перья по ветру,
Точит кровь их ручьём по воздуху.
Встрепенулся тут быстрый млад Орёл,
Он послал своих соколов в полёт,
Усмирить яра – чёрна ворона,
Наказать его стаю хищную,
Отомстить за кровь милых детушек,
За их гнёздышки, житьё тёплое.
Потемнел вдруг свет от полёта их
Ветры шумные раздались от крыл.
Понеслись в путь ясны соколы,
А пред ними сам быстрый млад Орёл.
Как настиг Орёл чёрна ворона,
Как пустил Орёл соколов своих.
Как ударили – разметали всё…
И яр – чёрный вран пред Орлом не смог,
Пал, ударился о сыру землю.
В нём забилося сердце чорствое,
Содрогнулася душа мрачная.
Ждёт он гибели неизбежныя,
Но быстр млад Орёл – чужд отмщения,
Не хотел убить хоть врага – птицу,
Притупил лишь ей когти острые,
Но оставил жизнь – для разскаянья.
Не летать было чёрну ворону
В леса мирные возмущать покой,
Не ходить было гаду подлому
На святую Русь с злобным помыслом.
Орёл Севера соколов пустил,
И без крыльев стал вражий чёрный вран.
Закончив петь, матросы выбегают, другие вбегают с огромными плетёными корзинами с цветами, которые ставят вкруг трона. С рейда раздаются оглушительные залпы, и в открытые окна врываются густые клубы порохового дыма. Среди орудийной пальбы слышны громовые крики «Ура!», «За матушку цесаревну Елисавету!», «Виват графу Орлову!» и «Да здравствует российский флот!»
Занавес падает.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Занавес опущен. Тревожная тёмная ночь. Справа выходит Рибас в длинном чёрном плаще, в шляпе с большими полями и с чёрной повязкой, закрывающей лицо ниже глаз. Он внимательно осматривается, осторожно ступая, доходит до середины сцены, затем прислушивается и внезапно исчезает в складках занавеса.
Мгновение спустя слева появляется Иезуит, тоже закутанный в длинный плащ и в широкополой шляпе, осматривается и прислушивается. Пройдя сцену, он скрывается в правой кулисе, затем появляется снова и начинает внимательно исследовать складки занавеса. Наконец, он успокаивается.
Иезуит: Проклятая Алина! Проклятая любовь… Пагубная страсть… О, как я страдаю. Страдаю и люблю с самого того сладкого и проклятого мига, как я увидел её.
Он снимает с шеи медальон, открывает и любуется портретом, периодически прикладываясь к нему губами.
Она божественно прекрасна. Она дьявол. О, ради неё стоило жить. И умереть. Ради неё покинул я родину, дом, родителей, службу, я позабыл свой долг. Лишь только она взглянула на меня своими зелёно-изумрудными глазами. Её глаза это смертельный омут, в котором так сладко тонуть… И лживые слова, которым веришь всей душой.
Достаёт из-за пазухи письмо, разворачивает и читает, временами разражаясь дьявольским смехом.
Ведь знаю, что ложь, но так хочется верить. Лишь четыре слова. «Приходи… Я твоя… Алина». Ах, как я бросился к ней, сломя голову. Ведь оказалось, что письмо было не мне, что пишет она такие же дюжинами, и это попало мне по ошибке. И ведь она даже глазом не моргнула, а сразу же уложила меня в постель. А затем, написав новое письмо, всё те же четыре заветных слова, послала меня исправить ошибку. Сколько раз я проклинал себя за то малодушие! Сделав раз, затем я повторил тысячу раз. Я стал её посыльным, безропотно разнося тайные послания знати, лицам духовным, банкирам, военным, зачастую совсем не умным господам, но всегда – богатым и влиятельным. Франция, Германия, Италия…
Он снова всматривается в медальон, затем поёт.
Ты ль сумненьем укоряешь
Сердце страстное тобой?
Ты ль себя не уверяешь,
Что тобою жив одной?
Жив, питая душу страстью,
Кою ты вселила в ней,
Положа предел ей к счастью
В взгляде красоты твоей.
В взгляде, в коем обретая
Мира прелесть для себя,
Ощущаю сладость рая,
Преселя мой дух в тебя.
Нет, не верю, чтоб не знала
Сил своей ты красоты,
Что владычицею стала
Навсегда моею ты.
Всё в тебе – ах! – всё являет:
Вздох мой, слово, каждый взор,
Что восторг мне составляет,
Прелестей твоих собор!..
И ведь безразлично ей, оказывает ли она милости католику, лютеранину, безбожнику еретику или даже магометанину. Ведь как ловко она вытряхнула огромный баул индийских изумрудов из турецкого адмирала Гассан-бея. Мурлыкала ему головокружительные слова, красила ему хной бороду, пела сладчайшим голосом, извивалась перед ним в танце живота, а я, её верный раб, на коленях униженно прислуживал им. Я на коленях перед Гассан-беем, самолично отрезавшим головы у сотен христиан!..
Что вселенная не может
Потушить мой жар в крови,
В цель себе хотя положит
Быть врагом моей любви.
Пременить к тебе мне чувства
Неспособен целый свет –
Мудрым нет на то искусства,
А тиранам – силы нет.
Зреть тебя – и быть в свободе,
Зреть тебя – и не любить,
Бог чудес таких в природе –
Бог не в силах сотворить.
Или должен прежде в льдины
Претворить он все сердца,
Чувствий пременить причины,
Скрыть в себе всех благ творца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69508549&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
