6. Мир
[Япония, Токио, Тюо]
Ричард проснулся, когда солнце уже село. Он был в номере один, накрытый одеялом, за окном пестрели огни Токио с высоты небоскреба. От неловкого движения бок тут же пронзило болью, он морщился, садясь вертикально на кровати.
Рядом с ним, на пустой половине постели, лежала карта таро. Мир – из колоды Райдера-Уэйта-Смит, с полуобнаженной девушкой в центре, в окружении четырех персонажей: юноши, хищной птицы, льва и быка.
Александра оставила ему послание – и наверняка сейчас гуляет по вечернему городу или ужинает где-нибудь… Ричард тоже был бы не против перекусить, он не мог вспомнить, когда что-то ел, в самолете ему кусок в горло не лез.
Приближающиеся по коридору шаги он мог узнать из тысячи, когда дверь номера отворилась, он по-прежнему сидел на кровати, с картой в руке, с углом одеяла на бедрах.
В руках Александры был контейнер.
– Суп? – заявила она с порога.
Ричард хотел улыбнуться, но еще больше задумался, и лишь кивнул.
– Потом устроим брейншторм, – продолжила она. – Расскажешь мне, кто все эти люди.
– Я и сейчас расскажу, – отозвался Ричард. – Про всех, кроме льва.
Вместо супа Александра протянула ему бутылку с водой с тумбочки. Ричард отложил карту на кровать и начал пить жадно. На половине она остановила его.
Он смотрел ей в глаза снизу вверх, сидя на постели, бутылку он не закрыл.
– В центре – это ты, – начал он. – Человек в зверинце – я.
– А мне кажется, наоборот, – усмехнулась Александра. – Как минимум, потому что ты голый, как максимум – потому что ты главный персонаж истории.
Ричард нахмурился, вертикальные штрихи на переносице стали еще глубже.
– Возможно.
– Что ты делаешь?
– Танцую.
Он помнил, что чем меньше задумывается – тем точнее будет трактовка.
– С двумя жезлами.
– У меня есть чего-то два – для баланса, – сказал Ричард. – Чего-то два.
Диалог звучал странно, но они друг друга прекрасно понимали. Ричард слабо улыбнулся.
– Орел, коршун, сокол, черт знает кто это – Цирк… – рассуждал он. – Потому что Фэлкон – шеф Цирка.
Игра слов, говорящие фамилии – и совпадения.
– Бык – это Ротештир.
– Интересно, – молвила Александра, присаживаясь на угол кровати.
Ричард вновь начал пить воду, она не сводила с него взора, пока он не опустошил бутылку.
Заполненный мочевой пузырь уже о себе напоминал, но он упрямо не вставал с постели, не желая бросать разговор на середине.
– Осталось понять, кто лев.
– Что для тебя лев?
Она всегда спрашивала так, словно знала ответ – а он, как нерадивый ученик, туго соображал. Она никогда не давала ему готовое решение – она заставляла думать самостоятельно, искать ответы в своей собственной системе символов.
– Гордый царь зверей, себялюбивый, – перечислял Ричард, – окружающий себя материальными благами, в погоне за признанием. Кто-то из элиты.
У него не было идей, кто это… В его окружении – на протяжении разных миссий – всегда были богачи и властолюбцы, избалованные лицемеры, с которыми ему следовало изображать приятельство. Его подсовывали им за стол переговоров, подкладывали в постель – чтобы он выведал их секреты и подобрался к рубке управления.
Врагов из прошлого у него было слишком много. Тот, кто намеревался его припугнуть, угрожая разоблачением, мог быть кем угодно.
– Ты сказал, что он называл тебя по имени.
– Человек в одеянии Ротештира был наемником, он сказал то, что его просили сказать. Он был обезличенным, через него невозможно выйти на заказчика.
– Он назвал тебя Ричард Норт.
– Я думал об этом. С одной стороны, это мог быть кто-то из твоих знакомых, – Ричард усмехнулся, Александра сохраняла нейтральное выражение лица. – Тот, кто видел нас вместе – пока мы были вместе: на твоих мероприятиях, на улице, в Москве, в Лондоне.
– С другой стороны, – подхватила она, – тебя могли видеть в новостях и в соцсетях, тебя мог увидеть твой старый знакомый – и узнать. Поэтому он назвал тебя Ричард Норт, публичным именем – а не как-то иначе.
– Справедливо.
Ричард вздохнул, ему предстояло вспомнить всех львов – которых было немало. Львов, львиц… Александра знала почти всех – заочно, читая его досье – которое он отдал ей, когда путешествовал в Ад Данте – оставил на пороге, как надежду. В подробности миссии с гоночной командой Ротештир он ее не посвящал – однако она была в курсе, что он все эти месяцы работал механиком, путешествовал из одного города в другой по объектам Формулы-1.
– Он сказал, что я мертвец. Это тоже может быть важно.
Настала очередь Александры вздохнуть.
– Что значит мертвец?
Он поднял на нее взгляд – до этого он смотрел на ее руки с длинными белыми ногтями, сложенные на коленях.
– Что он убьет меня. Или желает моей смерти или…
– Что Ричарда Норта не существует, – сказали они одновременно.
– Значит, все-таки, он угрожает, что разоблачит меня, – скривился Ричард. – Он знает, что я под прикрытием.
– Но у тебя несколько прикрытий.
– И он узнал то, о котором известно многим – и он наверняка узнал меня в лицо.
– Но почему именно в Сингапуре?
– Без понятия, – он засопел, откидывая одеяло, намереваясь встать. – Может, это совпадение. Я оба дня ломал голову, какая связь между Быками и Поэтами, но ничего, кроме как личной мести, не придумал. Между Ричардом Бейтманом и Ричардом Нортом нет ничего общего – кроме меня самого.
Он предпочитал рассуждать категориями работы, он все еще прятался за масками своих прикрытий. Он был просто Ричардом – и, все же, хотел быть больше Ричардом Нортом, чем кем-либо еще – потому что Ричард Норт был с Александрой, Ричард Норт был Поэтом и алхимиком.
Ричард молча встал и пошел в ванную. На мраморной поверхности боковин раковины уже были приготовлены принадлежности для перевязки, он включил воду, посмотрел сквозь деревянные горизонтальные жалюзи окна во всю стену, отделявшего ванную от комнаты. Александра в задумчивости продолжала сидеть на кровати, держа в руках пустую бутылку.
Он принял душ и обработал рану самостоятельно, когда он вышел из ванной, Александра стояла у панорамного окна, в той же позе, что и утром, огни ночного Токио мерцали и переливались вдалеке.
Ричард подошел сзади и обнял ее за плечи, касаясь подбородком затылка.
– Завтра свободные заезды, – сказал он. – Я, конечно, хотел посмотреть хотя бы один Гран-при как зритель – но не такой ценой.
Он улыбался, она слышала это по голосу.
– В закулисье Формула-1 совсем иная, – согласилась Александра.
– Это целый мир. Они – настоящая команда. И они такие же сумасшедшие, как мы.
Она однажды в шутку назвала гоночную команду Ротештир алхимиками… Ричард убедился в этом воочию.
За считанные годы новички-британцы под австрийской лицензией, которых ассоциировали исключительно с энергетическим напитком, стали мировыми чемпионами – собрав невероятную команду энтузиастов и профессионалов. Ротештир показал высший пилотаж – хороший пример инвестиций в технологии, приносящие зрелища толпе, хлеб – всем участникам огромного алхимического котла.
Пилоты всегда в центре внимания – из всей их жизни делают шоу. Их задача – показывать, как исполняются мечты, и что нет ничего невозможного – но они, как Ричард понял, вовсе не против. У Макса реакция, как у кота, который ловит мух со скоростью света, у Серхио все под контролем, он словно предвидит будущее, а Даниэль всегда на позитиве, у него неисчерпаемый ресурс энергии…
Ричард тоже не сразу осознал, что Формула-1 – шоу-бизнес со своими звездами. Инженерные и конструкторские достижения с каждой гонкой бьют свои собственные рекорды, индустрия стремительно развивается, задавая моду и планку остальной автомобильной отрасли – а за немыслимыми воплощениями человеческой задумки, выносливости и храбрости с замиранием сердца наблюдает весь мир.
Большинство зрителей не понимает и малой доли происходящего – но их захватывает волной драйва, Формула-1 это культ, к которому хочется приобщиться и в котором хочется остаться.
Пилоты – рок-звезды, но за ними стоит целая команда – и каждый выполняет свою важную, незаменимую на время сезона роль. Все работают вместе, сутками оборудуют боксы, приносят комплекты покрышек, запасные моторы, коробки передач, композитные материалы и топливо, сутками собирают грузовые контейнеры, которые потом отправляются за океан на уик-энды в далекие страны, ночами доводят до совершенства конфигурацию болида, если можно не соблюдать комендантский час… На командном мостике и у мониторов – настоящий центр управления космическими полетами, каждая секунда на счету, а во время пит-стопа важна каждая мелочь, каждый сантиметр и каждое движение.
Чтобы сменить одно колесо задействуется три человека: ставящий, в защитных перчатках – потому что покрышка уже заранее разогретая, из чехла; гайковерт, в ярко-желтых перчатках, чтобы подать визуально заметный сигнал об окончании процедуры, поднимая руку вверх; снимающий – и отбрасывающий прочь, желательно не в коллегу – покрышку, тоже раскаленную. Мировой рекорд самого короткого пит-стопа установила бригада болида, пилотируемого Максом, четыре года назад.
Личности механиков и инженеров не раскрываются, а вот звездные пилоты и имена Быков на командном мостике обычно у всех на слуху.
Ричард все шестнадцать уик-эндов подавал заднее левое колесо. В это воскресенье его заменят.
Фил, главный механик, руководит оркестром в боксе, он всегда у автомобиля и всегда на подхвате, в курсе происходящего. Эдриан и Роб, гениальные конструкторы, чаще находятся в боксе, но иногда убегают на пит-уолл, чтобы передохнуть или чтобы избежать столпотворения – из механиков, гоночных инженеров и пилотов. Во время заездов рядом с болидом находятся только те, кто непосредственно работают с машиной – и все в наушниках, общаются по радиосвязи, как правило, внутри отдельной бригады.
Дарио Фишер отвечает за стойку с наушниками, радиостанциями и микрофонами, передатчики в шлемах пилотов, обеспечивает бесперебойную связь. Сейчас он на паддоке трассы в Судзуке, наверняка уже подписал каждый комплект наушников на стенде и напомнил всем вернуть оборудование на место перед окончанием дня – чтобы завтра избежать неразберихи.
Куриный суп – самый настоящий, из европейской кухни – был уже остывшим, но Ричард ел с аппетитом. Его почти сразу начало клонить в сон, он сопротивлялся, как мог, но тщетно – и вскоре он уснул, уткнувшись носом в подушку, в надежде, что на следующий день он перестанет быть овощем и, наконец, со всем разберется.
Вещи он так и не разобрал, телефон лежал, разряженный, на прикроватной тумбочке вместе с документами, время как будто бы замерло – потому что шахматная партия уже началась, и оппонент ждал его хода.
Почему-то Ричард был уверен, что противник – тот самый лев – действует по законам жанра и играет в шахматы. Важно понять, какой должен быть следующий шаг.
7. Пульт
[Германия, Берлин, Тиргартен]
– Завтра же иди к портному и переделай костюм, – вполголоса произнесла Роуз.
Она растягивала губы в лучезарной улыбке, касаясь вытянутым пальцем живота Ричарда, и подошла вплотную – чтобы он наклонился к ее лицу.
Верхняя пуговица, действительно, была не на месте, пиджак висел мешковато, он только сегодня понял, насколько за последнее время похудел – на стоун точно. Широкоплечему атлету шести с лишним футов ростом сложно подобрать одежду, которая будет не широка в поясе или не коротка в рукавах, а делать на заказ новый парадный костюм не было времени.
С джинсами и брюками – аналогичная проблема.
– Хорошо, – подражая ее интонации проговорил Ричард, изображая заигрывание, пытаясь поймать ее взгляд. – Как скажешь, дорогая.
Роуз и Рихард Вайс, семейная чета дипломатов, была приглашена на вечеринку крупнейшего немецкого автомобильного концерна в здании Представительства по Федеральным делам на Потсдамской площади. На официальной части гости держались достойно, ослепительно улыбались, раздавали комплименты и благодарности, играя в привычную светскую игру. Однако уже через несколько часов некоторые из них, облаченные в строгие одеяния, будут в наркотическом бреду заказывать очередной приватный танец в одном из ночных клубов, галстуки и обручальные кольца растворятся в воздухе, как по волшебству.
Ричарду предстояло подобное приключение – как и его коллегам из управления Министерства иностранных дел Германии, имеющих привычку отдыхать широко и до беспамятства. Роуз после вечеринки отправится домой – как верная и праведная жена, дожидающаяся гуляющего мужа к утру.
Нет, с костюмом он, и правда, прогадал. Он надеялся, эта несчастная пуговица не испортит все дело…
– Роуз, какой приятный сюрприз!
Фигура незнакомца, появившаяся словно из ниоткуда – хотя на самом деле Ричард и Роуз лишь делали вид, что увлечены воркованием, – оказалась рядом и уходить не собиралась.
– Мориц! – воскликнула Роуз в радостном изумлении. – Рада тебя видеть!
Она обычно выдавала эмоции только на публику, она была хорошей актрисой – и появление Морица Бера не было неожиданностью. Они были здесь ради него… Но ему об этом знать не следовало.
– Рихард, это Мориц Бер, – продолжила Роуз. – Тот самый, который…
– Который на телевидении с плюшевым медведем подрался, – перебил ее со смехом Бер. – Да, это я.
Он протянул руку, Ричард пожал ее.
– Нет, не тот самый, – отозвалась Роуз. – Мориц, это Рихард, мой муж.
– Как поживаешь, Рихард.
– Да вот, пришел угнать автомобиль.
Он указал подбородком на выставленный в центре зала кабриолет, усыпанный воздушными шарами, в окружении моделей в костюмах гонщиц.
