– От физиотерапевта! – выкрикнул Даниэль Риццо.
Зрители разразились хохотом, Макс Вермеер уже поднимался с лавки, чтобы забрать чехол, на молодом лице была улыбка от уха до уха.
– Даниэль, ты абсолютно прав, – добавил директор. – И я расскажу тебе секрет – уже от твоего тренера.
В руках Пирса оказался второй чехол, Вермеер уже указывал пальцем на Риццо и гоготал, возвращаясь на место.
Потом настала очередь Серхио Пелаеса забирать одеяние с эксклюзивным дизайном известного художника-граффитиста, но Кума уже не следил за видеозаписью – он отвернулся от экрана, задумчиво уставившись перед собой, в сторону широкого окна с огнями ночного Токио.
Шоу – и шоумены. Настоящий большой цирк… Нонода создает продукцию будущего – однако ее нужно кому-то рекламировать и продавать.
Как с роботами – все любят роботов. Айзек – робот-гуманоид, названный в честь писателя-фантаста и его трех законов робототехники, стоявший в выставочном зале штаб-квартиры больше двух десятилетий, стал визитной карточкой Ноноды – потому что говорил на языке жестов, вел себя, как человек, наливал кофе в бумажный стаканчик и прыгал на одной ноге как ребенок.
Технологии Айзек дали виток целому направлению для разработки мобильных автономных систем и систем с удаленным управлением – но всем запомнится робот… Как и Дудл-бык и пилоты Формулы-1, разодетые в узорчатые костюмы с фирменными логотипами команд.
На входе здания штаб-квартиры – огромный баннер с портретом Вермеера, в приветственном зале первого этажа – плакаты с изображениями пилотов команды Ротештир, в автомобилях которых – силовые установки Ноноды. К ним ежедневно совершают паломничество фанаты; хромированные элементы мотоциклов и электромобилей не привлекают внимание так, как привлекает внимание лицо гонщика и яркий болид – стоящий в музее или с ревом несущийся по центральной улице Токио во время городского шоурана.
Свои слова на встрече Юсукэ Кума помнил наизусть – но не потому что готовил речь заранее. Искусственный интеллект никогда не заменит человека полностью – покуда человеку нравится смотреть на человека. Люди одушевляют роботов, людям нужно зрелище и герои… И злодеи тоже нужны – и театр, и драма, и слезы – от горя и радости. Системы-советники, нейронные сети, беспилотные автомобили, дроны и прочие устройства – для облегчения жизни человечества, для служения – чтобы человечество могло больше времени уделять развлечению.
Все просто: австриец, британец, японец – все хотят одного и того же. Оптимизация операционки, меньше рутины, больше живого любопытства – чтобы развиваться и достигать результатов.
Развитие – встроенный эволюцией механизм, он присущ всем, даже тем, кого сочтут безнадежно пропащими. Особенно подсаживаются на вечную гонку за недостижимым удовлетворением трудоголики – которые ежегодно мрут на работе, получая посмертно пособие.
Кума нередко спрашивал себя, трудоголик ли он. Бутылка виски на столе, небрежно растянутый узел галстука на шее говорили, что нет… Однако результаты были всегда мерилом его ощущения собственной ценности.
Катастрофа, случившаяся с ним два года назад, открыла ему глаза – он чуть не потерял все, и едва не настигшая его смерть была лишь частью падения.
Он строил свою империю долгие годы – и в одно мгновение башня из стекла и металла обрушилась вниз, угрожая похоронить его под обломками. После автомобильной аварии на перекрестке в Тошиме, районе Токио – по вине туриста, не справившегося с управлением, погибшего на месте, – Юсукэ Кума с множественными телесными повреждениями и черепно-мозговой травмой был доставлен в госпиталь и пробыл в коме около полугода.
Воскрешение и возвращение в строй главы центра Мастерства инновационных исследований было настоящим чудом. Несколько месяцев реабилитации – и Кума был как новый, будто заново родившийся.
– Совсем забыл! – наигранно воскликнул Пирс. – Еще один секрет раскрою только вам – и нашим гостеприимным партнерам из Ноноды.
Он доставал из конверта лист с именем художника, победителем конкурса на дизайн ливреи для болида Быков к последнему из трех американских Гран-при – того, что пройдет в Остине во второй половине октября. Еще один способ привлечь фанатов к шоу большого цирка…
– Торцевая пластина переднего и заднего крыла, сайдподы, боковины шасси… Нет, это не граффити, – улыбался Пирс, – и не аниме.
Команда уже догадалась о теме сюрприза, они задорно выкрикивали предположения и шептались, оператор снимал то Вермеера, то Пелаеса, то Риццо, выделяющихся на фоне сине-оранжевых костюмов.
Кума поднес стакан с виски ко рту, но так и не сделал глоток. Секунда – и камера уже переключилась с ряда галдящих Быков в зале собраний на спикеров на сцене – смеющегося Пирса, терпеливо наблюдавшего за происходящим Минобе и самого Куму, заглядывавшего директору Ротештира через плечо, чтобы прочесть текст на карточке.
Он с грохотом поставил рокс на стол, сделал останавливающий жест, поставив видеозапись на паузу, протянул руку к сенсорному пульту, встроенному в стол, чтобы отмотать назад.
Мгновение спустя в стеклянную панель стены – в паре дюймов от экрана – влетел стакан из-под виски, жидкость расплескалась в полете по полу, оставляя блестящий штрих, осколки рассыпались по кабинету под оглушительный, искрящийся аккомпанемент звона.
В конверте было имя дизайнера, создавшего макет, вдохновляясь симметрией Тигра Блейка – под названием «Инвариант».
На изогнутом экране была физиономия Ричарда Норта – в фирменной кепке и куртке Ротештира.
Этот сукин сын в Ноноде – прямо под носом!
11. Влюбленные
[Япония, Токио, Тюо]
[Япония, Токио, Тиёда]
На тридцать шестом этаже башни Мицуи в Адама Брэдшоу чуть не влетел молодой мужчина в красной толстовке. Адам отпрянул от яркого пятна, летящего навстречу, выскочившего из лифта, тот со смехом поднял руки в извиняющемся жесте. Они тут же разминулись, парень пружинистым шагом направился дальше по коридору, Адам вошел в кабину.
Он только что разговаривал с Александрой – и направлялся вниз, но не в свой номер, а на прогулку – потому что сидеть в комнате было скучно. Он догадывался, что она его попросту выпроводила.
Эти агенты, все-таки, такие странные…
Когда створки лифта захлопнулись, Адаму показалось, что кто-то кричал – от радости, как обычно вопят люди, когда неожиданно встречают знакомого. Парень в красной толстовке явно кого-то приятно удивил своим появлением.
Доктор Брэдшоу перепробовал блюда из всех лапшичных в округе, Александра, с первого дня составлявшая ему компанию, пока Ричард оставался в номере, жаловалась, что соба и удон ей уже осточертели. Адам пытался найти себе занятие – и будто бы расстроился, что его помощь уже была не нужна, как только Ричарду стало лучше.
Уезжать он пока не собирался, у него было предчувствие, что все это – незапланированное путешествие в Японию и встреча с британской разведкой – зачем-то нужно.
Впрочем, это могла быть просто прокрастинация – и нежелание возвращаться в Балтимор.
Александра уже захлопнула дверь за отправившимся ужинать в одиночестве доктором Брэдшоу, но не спешила отходить от порога – потому что к номеру вверх по коридору приближались шаги.
Она открыла не дожидаясь – и тут же завопила, повторяя за мужчиной в красной толстовке, бросившимся к ней с объятиями. Кристофер орал без стеснения – и она тоже орала, не заботясь о том, что подумают постояльцы из соседних номеров. Вскоре они уже отпустили друг друга, оценивающе разглядывая, гость прищурился.
– Сколько мы не виделись – полтора месяца?
– Около того, – отозвалась Александра.
– Как Ричард?
– Живой.
Кристофер и так знал, как Ричард – потому что партроны связаны между собой даже без звонков и мессенджеров. С Александрой он общался наяву в последний раз, когда она приезжала в Лондон – на свое очередное мероприятие для читателей, организованное издательством Харпер-Коллинз. Им тоже не обязательно видеться, чтобы быть в курсе происходящего – но каждая встреча превращалась в событие.
Их объединяла уникальная способность находить себе приключения на задницу, где бы они ни оказывались. У такой совместимости даже было название, вовсе не шпионское и не алхимическое – «дружба».
Кристофер отступил назад, оглядывая помещение, всем видом показывая, что не собирается проводить время в номере.
– Предлагаю пойти в музей современного искусства в Императорских садах, там наверняка выставлена какая-нибудь дичь, – сказал он. – Вы же еще там не были?
Александра покачала головой: они с Ричардом выбирались на улицу только в воскресенье, а одна она – или в компании доктора – не уходила от отеля дальше нескольких километров. Телевизионная башня Токийского небесного дерева из окна уже мозолила глаза.
– Вечером пойдем в изакаю, я давно не нажирался в хлам по-японски, – добавил Кристофер. – Я не дам вам умереть от скуки.
– Мы быстрее умрем от чего-нибудь другого.
– Мы найдем засранца – и сделаем из него якитори. Ты всерьез считаешь, что он может быть опасен?
Этот засранец – Бер, Медведев – нанял неизвестного, чтобы причинить вред Ричарду, сейчас Ричард отправился в штаб-квартиру Ноноды и вновь выступает в роли приманки… То, что его узнают, Александра не сомневалась – однако она не знала, к чему это приведет.
Своим визитом в вотчину Кумы – который по какой-то причине цитировал определенный текст – Ричард совершает ответный ход – и начинает играть в шахматную партию Бера. Он понимает, что делает, с ним напарник Дарио… Он по-прежнему на миссии с Быками, и за ним – содействующий Цирк.
Александра вздохнула.
Ричард был как говядина вагю – которого кормят отборным зерном, поят пивом или саке, делают вибромассаж, чтобы мясо было мраморным и нежным – но все равно в итоге отправляют на стол.
– Да, – ответила она. – Бер – ученик Грандмастера, у Бера с Ричардом личные счеты, и на счастье Ричарда, Бер счел его недостаточно интересным, чтобы убить – и лишь припугнул.
– Но он не знает, что Ричард в Ротештире.
Александра кивнула.
– Да, я считаю так. Иначе он бы назвал его не Ричард Норт, а Ричард Бейтман.
– Бер знает тебя.
– Не больше, чем писателя, максимум – как часть прикрытия Ричарда. Не думаю, что он знает, что у нас общий учитель, или связал меня и Поэтов – он никогда не воспринимал алхимию всерьез.
– Ты можешь ошибаться.
– По словам Ричарда – и Рублева – Бер прагматик. Он не верил в алхимию, потому что не находил объяснения тому, как она работает – и никогда публично не демонстрировал своей причастности к Поэтам.
– Это значит, что он когда-нибудь совершит ошибку – и мы сделаем из него якитори.
– Ты просто хочешь есть, – усмехнулась Александра. – Пошли ужинать. Хочешь, познакомлю тебя с нашим новым доктором, которого Дарио похитил из Сингапура?
Кристофер покачал головой.
– Докторы и шпионы – вечером. Лучше расскажи про серийных убийц, о которых ты пишешь новую книгу.
Они отправились пешком до парка Китаномару, части Кокио Гайен – внешнего сада Императорского дворца, – но так и не посетили музей современного искусства. Они просто гуляли, задержавшись там надолго, даже не попав на территорию замка Эдо и не увидев двойной мост Нидзюбаси и белую сторожевую башню Фусими-ягура.
Александра уже допила кофе и держала в руках пустой стаканчик, Кристофер жевал онигири, взятый на вынос из кафе у концертного зала, за их спинами позади лавки на японском наречии перекрикивались птицы. Закатное солнце садилось за горизонт небоскребов, окружавших оазис парков в центре столицы.
– Тебя правда не смущало то, что он общался со мной больше, чем с тобой?
Кристофер облизал пальцы, взял следующую порцию, дожидаясь ответа.
– Нет. Он хотел разделять работу и… меня, – Александра пожала плечами. – Это помогало сосредоточиться.
– Меня и работу он не разделял.
– Ты же, как-никак, бывший агент.
– Это предлог. Со мной проще. А с тобой… Ему важно, что ты о нем думаешь.
Александра перевела взгляд с пестрых красно-желто-зеленых кустов на собеседника.
– Ты сейчас серьезно? – скривилась она. – Он не общался со мной, потому что ему не хотелось, чтобы я видела, когда у него что-то не получается?
– Ага.
– И он сам тебе это сказал?
Она надеялась, что это всего лишь выдумки Кристофера… Но тот, будто нехотя, кивнул.
– Он прилетел к тебе сразу, как только нашелся повод… Как только понял, что ему на самом деле важно.
– И что же ему важно?
– Ты.
– Ну замечательно, – фыркнула Александра. – То, что ты описываешь – какая-то любовная зависимость и идеализация. У Ричарда свои дела, у меня свои, он знает, что я всегда рядом, даже если мы не вместе – и уж тем более ему не нужно, чтобы я лезла в его работу.
– Сейчас ты влезла в его работу.
– Потому что он позволил мне это сделать.
– И сейчас ты видишь, что он плохо справляется.
– Почему плохо справляется?
Кристофер делал вид, что занят пережевыванием пищи, затем потянулся за бутылкой ядовитого цвета газировки, Александра смотрела на него выжидающе.
– Я сомневаюсь, что Ричард будет рад, что мы обсуждаем наши с ним отношения у него за спиной, – добавила она. – Он тебя не просил это обсуждать.
Кристофер улыбнулся, бутылка зашипела от поворота крышки.
– Сам он точно тебе это не скажет, – наконец произнес он.
– Скажет, если понадобится. Странный разговор… Представь, что Уильям говорит с Ричардом обо мне – то, что я ему сама сказать не решаюсь.
Она иронично поморщилась, Кристофер усмехнулся.
– Представил. «Ричард, Ричард, перестань думать о ее бывших – она же о твоих не думает», – изобразил он мягкий и вкрадчивый голос. – «Ричард, Ричард, прекрати расспрашивать о ней Кристофера – она же о тебе его не расспрашивает».
Александра рассмеялась, поставила картонный стаканчик на лавку рядом с собой.
– Похоже. Нет, даже если ты не преувеличиваешь, он зря беспокоится.
– Ты никогда не говорила ему, что любишь его.
– Конечно говорила! – возразила она. – Конечно гово… Нет, Кристофер, ты точно издеваешься, – она пнула его по ботинку, он расхохотался, чуть не пролив на себя содержимое бутылки, поднесенной ко рту. – Он знает, что я люблю его – и все эти сентиментальные глупости ему ни к чему.
