Василий Кириллов "Феодосия в моём сердце"

Рафаэль моря

Имя художника Ивана Константиновича Айвазовского в нашей стране известно, как говорится, «всем и каждому». Созданные им грандиозные полотна с морскими пейзажами являются подлинными украшениями коллекций целого ряда музеев в нескольких городах России. Есть они, в том числе, и в Третьяковской галерее в Москве. Однажды увидев эти монументальные картины, трудно остаться равнодушным и не влюбиться в поэзию моря, воспетую талантливым живописцем.

В былые времена своим творческим гением И.К.Айвазовский покорил не только российскую публику, но и привилегированную интеллигенцию в Европе. Подлинную славу художник обрёл уже в достаточно ранние годы.

Настоящий ажиотаж вызвала картина «Хаос. Сотворение мира», которая была представлена в Неаполе и Риме в 1841 году. Критики в один голос начали говорить, что это новация в живописи, дескать, никто раньше «не писал свет, небо и воду так живо и достоверно». Картина даже понравилось самому папе Римскому Григорию XVI. Он не только наградил молодого русского художника золотой медалью, но и пожелал купить полотно для своей коллекции. Иван Айвазовский сделал широкий жест и подарил собственную работу понтифику. После этого картина была удостоена чести войти в постоянную экспозицию музея в Ватикане.

Ованнес (Иван) Константинович Айвазовский родился в армянской семье купца Геворка (Константина) и Рипсиме Айвазян в Феодосии в июле 1817 года. Мальчик с детства обнаружил в себе художественные способности. Уже в 8 лет он нарисовал углём парусник на стене дома. Так, вероятно, Иван попытался выразить свою любовь к морю и далёким странствиям.

Судьба благоволила талантливому мальчику. В Феодосии у него нашлись покровители, которые позволили Ивану получить первые уроки художественного мастерства. При содействии его учителя И.Л.Гросса юный Айвазовский был принят за казённый счёт в Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге.

Дом, в котором родился Иван Айвазовский (фото из дореволюционной печати)

Иван вначале набирался опыта в пейзажном классе у М. Воробьёва, а затем был определён помощником к французскому маринисту Филиппу Таннеру. Отношения с ним у молодого Айвазовского поначалу вроде бы развивались вполне приемлемо, но затем обозначились некоторые противоречия. Он расстался с французом, чтобы продолжить своё обучение в классе батальной живописи. Корабли и виды морских сражений в большей степени завладели воображением начинающего мастера.

В 1837 году И.К.Айвазовский добился первого заметного успеха. Живописец был удостоен Большой золотой медали за картину «Штиль».

Окончание Императорской Академии художеств с отличием, само собой, открыло перед Иваном Айвазовским новые горизонты. Как талантливый выпускник, он был премирован командировкой в Европу для ознакомления с шедеврами мировой живописи и дальнейшего совершенствования творческого мастерства.

В Италии молодой художник познакомился с Н.В.Гоголем и знаменитым русским пейзажистом А.А.Ивановым – создателем монументального полотна «Явление Христа народу». Ивану Айвазовскому, как выходцу из Крыма, особенно пришлась по душе Южная Италия.

За границей художник выработал для себя характерную манеру творческой деятельности. На открытом воздухе он делал только наброски морских пейзажей, а затем дополнял их образами из собственной фантазии, существенно уходя в сторону от реальной натуры. Иван Айвазовский, испытывая творческое вдохновение, пишет красивые заливы с гаванями, парусными кораблями, а также не перестаёт увлекаться яркими батальными сценами.

В Италии картины русского художника вскоре начинают привлекать внимание местных коллекционеров живописи. Полотна с захватывающими сюжетами морских сражений, «марины» с видами неаполитанского побережья, наполненные тонкой лирической интонацией и мягкими переливами красок, становятся «ходким товаром» и приносят И. Айвазовскому немалые финансовые средства, позволяющие ему, не испытывая затруднений, жить за границей.

Постепенно, о таланте молодого русского пейзажиста, вслед за Италией, узнают и в других странах европейского континента. Иван Айвазовский обретает настоящую славу, и его творческая манера исполнения картин начинает заслуживать хвалебные отзывы даже у самой придирчивой аудитории. Критики в один голос признают редкое умение живописца передавать в своих картинах сияние и переливы света на поверхности моря.

Иван Айвазовский вернулся в Россию, можно сказать, триумфатором. Он тут же был удостоен звания академика и императорским указом причислен к Главному морскому штабу в качестве художника с правом ношения мундира. Так Иван Айвазовский получил возможность ещё более широким взглядом посмотреть на окружающий мир. Живописец не теряет времени даром. С экспедицией русского мореплавателя Ф.П.Литке он посещает Турцию, Грецию, Малую Азия, набираясь новых ярких впечатлений от созерцания моря и южных портовых городов. Многое из увиденного становится основой для сюжетов будущих монументальных полотен одарённого мастера.

В «николаевской» России И. К. Айвазовский пребывает, буквально, на «пике славы», его почти боготворят в Санкт-Петербурге. Кажется, художника ждёт блистательная карьера в богатом городе Неве. Можно сказать, он достиг невиданных высот и остаётся только спокойно пожинать плоды своего творческого успеха. И, тем не менее, далее события начинают развиваться по иному сценарию.

Иван Айвазовский чувствует себя в Санкт-Петербурге как бы «не в своей тарелке». Пышные торжества и «лоск» светской жизни его откровенно утомляют. Художника, выросшего в простой обстановке провинциального города, не устраивает безудержное «купание в лучах славы». Он начинает тосковать по былому – тихой и уединённой жизни, спокойной атмосфере для творчества.

Осенью 1845 года И.К.Айвазовский неожиданно просит Главный морской штаб и Академию художеств разрешить ему длительное пребывание в Крыму якобы с целью завершения начатых им работ. Но на самом деле он испытывает жгучее желание вернуться на свою родину. Художника неудержимо тянет к Чёрному морю, в Феодосию – к месту, где прошло его детство. И об этом он, можно сказать, сам признаётся в своих письмах. И.К.Айвазовский сообщает, что в Санкт-Петербурге ему приятно бывать только зимой, а с приходом весны на него нападает гнетущая тоска по Крыму и Чёрному морю.

В аристократических кругах Санкт-Петербурга многие недоумевают, зачем такому прославленному человеку как Айвазовский понадобилось менять яркую столичную жизнь на прозябание в глухой провинции, в заброшенном южном городишке? Но художник, тем не менее, неуклонен в своём решении. Как истинный романтик, И.К.Айвазовский грезит восхитительными закатами и восходами на фоне моря, элегией крымской природы. Никакие покровители, с толстыми кошельками и обширными связями, художнику уже больше не требуются. Он, по-настоящему, богат. Продажа картин, которые мастер пишет в короткие сроки, ежемесячно приносит ему солидный доход. А обладая финансовой независимостью, любой талантливый человек получает возможность делать всё, что просит его душа.

Интерьер бывшей гостиницы «Астория» в Феодосии и ныне украшают картины, являющиеся копиями с монументальных полотен И.К.Айвазовского (фото 2022 года)

И.К.Айвазовский некогда откровенно признался коллекционеру и меценату П.М.Третьякову: «Мой адрес: всегда в Феодосии». Лишь некоторые из просвещённых людей могли понять выбор художника. Истинный маринист не может жить вдали от главного источника его вдохновения – моря. Эффекты лунного света на поверхности воды, черноту могучих валов во время шторма, переливающийся блеск водной глади в штиль или белые барашки на лёгком ветру – всё это нужно было видеть мастеру собственными глазами. Без этих живых ощущений он просто не мог существовать…

Когда И. К. Айвазовский уехал в Феодосию, император Николай I не мог скрыть своего разочарования. Он боялся разлагающего влияния провинции на художника, что тот, дескать, разленится и утратит свой редкий талант. Поговаривают, император даже некогда произнёс с досадой:

«Сколько волка не корми, а он всё в лес глядит!»

Однако Николай I ошибался. И.К.Айвазовский и не думал останавливаться в своём творческом развитии. В 1846 году он пишет по официальному заказу ряд батальных картин, связанных с историей флота. Главный морской штаб помогает живописцу детально ознакомиться с чертежами и рисунками кораблей, чтобы те на его полотнах выглядели как можно более натурально. И.К.Айвазовский даже не пренебрегает возможностью присутствовать при манёврах военной эскадры в Финском заливе. Моряки специально производят по его просьбе выстрелы из пушек, дабы позволить лучше пронаблюдать полёт ядра, бьющего рикошетом по водной поверхности. Впоследствии, И.К.Айвазовский успешно претворяет новые знания в своих батальных картинах, добиваясь ещё более ярких выразительных эффектов.

Памятник И. К. Айвазовскому у картинной галереи (фото из печати советских лет)

Примерно в это же время И.К.Айвазовский завершает строительство двухэтажного собственного дома на набережной в Феодосии, выдержанного в духе Ренессанса. В его стилистике будто бы сказался конгломерат впечатлений художника об Италии, с её величественной архитектурой.

У краеведов бытует мнение, что проект собственного дома художник разрабатывал сам, не прибегая к услугам профессионального зодчего. Правда это или нет, доселе неизвестно. Проектирование и строительство такого приличного по размерам сооружения, без посторонней помощи, являлось достаточно сложной задачей. Но на каких-то этапах работы И.К.Айвазовский вполне мог «прилагать руку» к чертежам. Не исключено, что именно отсутствие навыков в архитектурном деле стало причиной того, что ряд внутренних помещений в новом жилище художника получились несколько тесноватыми, перегруженными арочными сводами. По воспоминаниям современников, в доме также присутствовало множество коридоров «ни на что не нужных».

Но главный фасад, выходящий в сторону моря, получился весьма удачным. Его украсили мраморные статуи Венеры и Аполлона, расположенные в нишах, а также аллегорические фигуры из керамики, символизирующие четыре искусства. На парапетах крыши дома размещались бюсты – слепки с античных копий, изображавших Геркулеса и других персонажей. Вся скульптура была специально доставлена в Феодосию из Италии. Над входом была устроена квадратная площадка с балюстрадой, оформленной изваяниями грифонов.

Интерьер зала в картинной галереи И.К.Айвазовского (фото из печати советских лет)

Пространство второго этажа в доме заняли три парадных зала с прямоугольными высокими окнами, обращёнными в сторону моря. Они использовались для приёмов гостей, которых за десятилетия побывало немало у И.К.Айвазовского. Жилые помещения, напротив, выходили окнами в сторону двора, будучи надёжно защищёнными от холодных морских ветров в ненастье.

К сожалению, здание серьёзно пострадало в годы Великой Отечественной войны. Скульптуры не уцелели ещё и до этой поры, будучи подвержены воздействию перепадов температур. И сейчас реставраторы прилагают немалые усилия, чтобы восстановить былой облик главного фасада. Ремонтные и восстановительные работы продолжаются и внутри здания. Им, буквально, не видно конца. Конечно, хотелось бы, чтобы всё это не превратилось в глобальную реконструкцию архитектурного объекта, не нарушило бы его историческую подлинность. И в то же время есть позитивный момент в том, что помещения дома приспосабливаются для размещения большего количества полотен выдающегося художника и картин его последователей. Думается, что когда вся музейная экспозиция, наконец, предстанет для обозрения посетителям, она вызовет у них самые лестные отзывы.

В 1848 году И.К.Айвазовский обвенчался в Армянской церкви с Юлией Яковлевной Гревс, дочерью англичанина-лютеранина Якоба Гревса, состоявшего на русской службе в должности штабс-доктора. Девушка имела привлекательную внешность, но была не знатного происхождения, работала прежде в богатом доме гувернанткой и отличалась хорошим образованием.

После венчания в крымском имении И.К.Айвазовского в Шейх-Мамае был устроен настоящий пир. Здесь было и изобилие цветов, музыка, танцы и даже состязание джигитов. А к вечеру в Феодосийский залив зашла эскадра кораблей из Севастополя. Встав на рейде, они зажгли фейерверки праздничной иллюминации.

Поначалу в семье Айвазовских царило согласие. Разница в возрасте (в 12 лет) никак не мешала личным отношениям. Может быть, определённый дискомфорт Юлии доставляли только родственники художника, склонные к определённому характеру жизни и соблюдению национальных традиций. Тем не менее, привыкшая к светскому обществу Петербурга, молодая женщина вскоре сумела адаптироваться к существованию в глухой провинции.

Счастливым и знаменательным событием для Айвазовских стало появление на свет двух дочерей – Елены и Марии. О рождении второго ребёнка выдающийся живописец узнал во время пребывания в Санкт-Петербурге. Телеграмму с приятным известием И.К.Айвазовскому вручили на художественной выставке, проходившей в январе 1851 года. Именно на ней на суд зрителя была представлена впоследствии знаменитая картина мастера под названием «Девятый вал».

На полотне И.К.Айвазовский изобразил терпящих бедствие группу людей, в надежде на спасение цепляющихся за обломки корабельных мачт. Действие, судя по ещё не яркому свету лучей солнца, происходит ранним утром. За плечами у несчастных грозные события минувшей ночи. Шторм не утихает, и громадная бушующая волна готова всей своей массой обрушиться на потерпевших крушение морских странников…

В Санкт-Петербурге на монументальное полотно, буквально, ходили смотреть толпами. Подлинность трагического события, мастерски переданная средствами живописи, заставляла зрителей реально сопереживать происходящему. Они невольно начинали ощущать себя в роли безвестных героев картины, находящихся на грани погибели; каждый из них живо чувствовал силу и величие морской стихии, будто бы мощным потоком изливающейся на них с монументального полотна.

Не остался равнодушным и император Николай I. Все его опасения, что И.К.Айвазовский утратит свой талант при переезде в Феодосию, рассеялись. Император с искренней радостью назвал художника «царём моря», будто бы сравнив его с античным богом Нептуном.

Сам же И.К.Айвазовский признался близкому другу, что его творческому вдохновению способствовала радость семейного благополучия. Некоторое время спустя, у супружеской четы родилась третья дочь – Александра.

В 1853 году, в процессе идущих земляных работ, на одном из холмов в Феодосии были найдены античные раритеты. Юлия, испытывающая тягу к знанию об историческом прошлом, зажглась желанием участвовать в археологических раскопках. Она вовлекла в это интересное занятие и мужа. И.К.Айвазовскому пришлось лично обращаться к Министру уделов за разрешением на проведение изыскательских работ.

Вид на утраченное ныне здание музея Древностей в Феодосии (фото с дореволюционной открытки)

Супруги с энтузиазмом принялись за дело. Вместе они провели раскопки на десятках курганов. Юлия тщательно просеивала землю, чтобы не упустить ценные находки. Всё самое уникальное тщательно упаковывалось для последующей отправки в Санкт-Петербург. В конечном итоге, И.К.Айвазовский сообщил графу Л. Перовскому:

«Нашли… в золе золотую женскую головку самой изящной работы и несколько золотых украшений, как видно с женского наряда, а также куски прекрасной этрусской вазы»[9 - См. об этом подробнее в книге: «Айвазовский. Документы и материалы», Ереван, 1967, С.119—120.].

Думается, художник здесь проявил излишнюю скромность или решил, что министр не столь хорошо просвещён по части археологии. На самом деле, список находок античных предметов был намного шире и включал в себя не только ювелирные украшения из золота.

Античные вазы «краснофигурного стиля» из музея Древностей в Феодосии (фото 2023 года)

Археологическая коллекция в Феодосии начала создаваться ещё в период губернаторства С.М.Броневского. Ко времени переезда в город И.К.Айвазовского она несколько выросла и пополнилась целым рядом новых экспонатов. Бывшее помещение музея Древностей уже становилось не подходящим для хранения столь значительного количества ценных находок. У художника, не испытывавшего недостатка в финансах, постепенно назревает идея построить новое здание для культурных нужд.

И.К.Айвазовский хочет создать на вершине горы, примыкающей к городу, своеобразный Храм искусств, внешне решив его в образе, напоминавшем чем-то знаменитый греческий Парфенон. И выдающийся мастер, в самом деле, через некоторое время решается на этот щедрый подарок своему родному городу![10 - Место для будущего здания было выбрано живописцем далеко не случайно. С вершины горы открывалась живописная панорама на весь феодосийский залив. Отсюда в юности И.К.Айвазовский рисовал пейзажи с парусными кораблями и башнями генуэзской крепости. Находясь на вершине горы, прославленный художник в 1853 году также писал картину «Затмение солнца в Феодосии».]

Новое здание музея Древностей было построено в 1871 году. Вскоре в него перекочевали все экспонаты, содержавшиеся ранее в не столь хороших условиях. В конце XIX века археологическая коллекция в Феодосии ещё более возросла, благодаря стараниям военного инженера А. Л. Бертье-Делагарда. При добыче земли для строительства с одного из окрестных холмов было обнаружено немалое количество старинных предметов. Инженер, как истинный ценитель крымского прошлого, скупал у рабочих эти находки и передавал музейным хранителям. Это были монеты, фрагменты архитектурных деталей, столовой посуды, терракотовые рельефы и т. д.

К сожалению, здание музея Древностей на горе Митридат[11 - Гора была названа Митридатом в честь горы в Керчи, на склонах которой были обнаружены руины Пантикапея.] в Феодосии не сохранилось до наших дней. Оно было полностью разрушено в период Великой Отечественной войны. Сейчас об архитектурном облике бывшего «музейного храма» могут свидетельствовать только редкие архивные фотографии. Но даже эти снимки позволяют хотя бы приблизительно ощутить величавую красоту здания, некогда возвышавшегося среди живописного крымского ландшафта, у подножия хребта, примыкающего к склонам вершины Тепе-Оба.

ГЛАВА III

Предсказание волхвов

В детстве мне ни разу не приходилось бывать в Крыму. На полуостров я впервые «заглянул» уже в студенческие годы. Меня пригласили летом принять участие в археологических раскопках на Таманском полуострове. Поездом я прибыл из Москвы в Керчь. Меня тепло встретили на вокзале, а затем один из завсегдатаев местных раскопок даже вызвался быть моим гидом.

Мы совершили небольшую прогулку по Керчи, в процессе которой я смог бегло ознакомиться с местными достопримечательностями. В частности, я смог вдоволь налюбоваться старинной византийской церковью Иоанна Предтечи, возвышающейся неподалёку от морского побережья. Однокупольный храм, датированный VIII – XI вв., отличался не только грациозными пропорциями, но и удивительно тонкой и выразительной кладкой наружных стен. Я по-настоящему оценил работу неизвестных константинопольских мастеров.

Небольшие уютные домики с опрятными фасадами на бывшей Воронцовской улице, кажется, ещё «дышали» воспоминаниями о дореволюционной поре. В них сохранились традиционные детали внешней отделки, широко используемые строительными артелями в царской России.

Затем, с храмовой площади, мы по большой многоступенчатой лестнице забрались и на вершину горы Митридат, названной в честь знаменитого царя из Пантикапеи. Об истории его жизни и трагической кончине в своё время было сложено немало легенд. Хотя, далеко не каждая из них содержала элементы правды.

Широкая панорама, открывшаяся моему взору с высоты, отличалась удивительной красотой. Здесь, в Крыму, на фоне величественных местных пейзажей, будто сама по себе оживала античная история, вспоминались незыблемые основы древнегреческого искусства с его природным чувством пропорциональности и торжеством гармонии.

Пейзаж в киммерийской части Крыма (фото 2022 года)

Однако мой провожатый и будущий наставник придерживался откровенно позитивистских взглядов. Как истинный любитель археологии, он не стал «впадать в лирику» и счёл нужным указать мне только на осколки черепков керамической посуды, местами выглядывающих из-под земли среди выжженной солнцем травы.

– Это всё следы далёкого прошлого, – пояснил он. – Здесь раньше, как вы знаете, была античная колония.

Я перевёл взгляд и заприметил на противоположном склоне остатки колонн древнегреческого святилища. Они выглядели достаточно непритязательно, но светлый камень выделялся на фоне грязно-жёлтого тона растительного покрова.

– Видите, там ещё продолжают трудиться археологи, – добавил мой спутник. – Они не теряют надежды отыскать что-то стоящее и интересное. Хотя работы проводятся здесь уже на протяжении многих лет. Кажется, все находки были давно совершены. Вот только захоронение царя Митридата Евпатора так и не обнаружили. А поговаривали о его несметных богатствах и ювелирных украшениях из золота.

– А когда здесь начались археологические исследования? – спросил я.

Мой спутник в ответ покачал головой и через некоторую паузу произнёс:

– Давным-давно. В 1811 году остатки древнего Пантикапея обнаружил бывший начальник керченской таможни Поль Дюбрюкс. Сведения о правителях легендарной греческой эмпории[12 - Эмпории —торговые складские помещения у морских портов в Причерноморье, возле которых затем образовывались древнегреческие поселения.] до сих пор отрывочны. Тут некогда властвовали представители династии Археанактидов, а с основанием Боспорского царства – Спартакиды, при которых границы их «вотчины» заметно расширились. В IV веке до новой эры последние даже стали именовать себя «архонтами Боспора и Феодосии». Акрополь, сооружённый на горе Митридат, некогда поражал своим величием. Конечно, был тут и грандиозный храм – периптер с колоннами, посвящённый богу Аполлону.

Я понимающе кивнул. А мой собеседник добавил:

– Поразительно, чего только не умели делать древние греки. Археологи некогда обнаружили в слоях почвы остатки «рыбозаводов». Эллины солили рыбу в каменных резервуарах и, вероятно, даже перевозили деликатесы к себе на родину. А в ту пору Чёрное море ещё изобиловало жизнью и неплохо прокармливало местное население.

Я присмотрелся и заметил группы людей, старательно перебирающих совками землю у отвалов после раскопок. В основном, среди них преобладали молодые люди юного возраста в кепках и панамках. Судя по всему, они являлись студентами или учащимися старших классов средней школы.

– Энтузиасты своего дела, – подытожил мой провожатый. – Даже летний солнцепёк им отнюдь не помеха. Любая находка для них – великая радость. Она станет лучшей наградой за столь неблагодарный труд. Любовь к истории нужно прививать людям с детства.